— Конечно. И ты должна попробовать.

Не успела Ольга ему возразить, как он протянул китайцу купюру, и тот вручил ему маленький пластиковый пакетик с каким-то зеленоватым порошком.

— Пошли! — тихо сказал Мишель и потащил ее за руку вперед.

Ольга молча повиновалась, решив, что выскажет ему все, когда они отойдут подальше от китайца. Мишель тут же нашел пустынный скверик и плюхнулся на лавочку.

— Сейчас ты увидишь небо в алмазах… — торжественно сказал он и принялся потрошить сигарету.

Он высыпал из нее весь табак себе на ладонь, затем добавил туда немного порошка из пакетика, перемешал и стал забивать смесь обратно в сигарету. Пакетик он засунул в какой-то потайной карман своей куртки так глубоко, что сразу и не достанешь.

Ольга сначала расширенными от ужаса глазами смотрела на его манипуляции, потом отвернулась и отсела от него подальше.

— Ты что, боишься? — ласково спросил ее Мишель.

— Почему ты сразу не сказал мне, что ты потомственный наркоман?! — возмущенно воскликнула она. — Я бы на пушечный выстрел к тебе не подошла!

Мишель засмеялся, и Ольга метнула на него злобный взгляд.

— Знаешь, почему я не стал говорить тебе? — зловеще спросил он, склонившись к самому ее лицу. — Знаешь? Потому что на самом деле я не наркоман! Понятно?

— А кто же ты, если покупаешь и куришь эту дрянь?

— Да вовсе это не дрянь, в некоторых странах эту травку и за наркотик-то не считают. У нас на курсе нет человека, который бы ее не попробовал. Не обязательно же постоянно ее курить. Это все равно, что выпить бокал вина. К тому же к «травке» нет привыкания, неужели ты об этом не слышала?

— Не слышала… — печально пробормотала Ольга, чувствуя, что почти исчерпала запас своего гнева. Разумеется, она слышала про марихуану. В Союзе ее называли «план» или «анаша». Но она никогда не соглашалась попробовать ее, сколько ей ни предлагали. Поставляли ее в университет киргизы, направленные на учебу по комсомольской линии.

— И вообще, — голос Мишеля окреп, — как ты могла подумать, что я способен предложить тебе какую-нибудь дрянь? Ты просто оскорбляешь меня своими подозрениями!

Ольга уже не сердилась на него. А может быть, он прав? Это она ретроградка и зануда. Если это не опасно, почему бы не попробовать?

— А что от нее чувствуешь? — спросила она.

— Трудно сказать, прищурился Мишель, — у всех по-разному. Похоже на действие алкоголя, но немного не то. Зачем говорить, лучше возьми и попробуй, — он протянул Ольге зажженную сигарету. — Не зажимай ее губами, а просто вдыхай, чтобы дым смешивался с воздухом…

Ольга взяла сигарету с таким видом, будто это змея, которая вот-вот ее ужалит. Затем она зажмурилась и попробовала втянуть в себя дым. Ничего особенного не произошло. Тогда она совсем успокоилась.

— Теперь дай ее мне. — Мишель взял у нее из пальцев «трубку мира» и тоже затянулся.

После четвертой затяжки Ольга вдруг почувствовала, что ей необыкновенно весело. Ее разобрал смех. Ей было смешно все — как Мишель сидит, как он тушит об землю сигарету, как мимо скамейки, переваливаясь, ходят голуби-сизари, такие же, как у них на набережной Волги. Мишель тоже хохотал вместе с ней. Со стороны они были похожи на двух человек, которым только что рассказали жутко смешной анекдот.

— Послушай, — сквозь смех проговорила она, — но мы же должны в семь часов звонить Жаклин Кантарель…

— Да что ты говоришь, — глумливо качал головой Мишель, — тогда поднимайся и пойдем искать телефон-автомат.

Они встали и, держась за руки, направились по аллее скверика к перекрестку.

— Вот черт! — проворчал Мишель, когда они подошли к телефону-автомату. — Кажется, я забыл пластиковую карточку!

Это тоже вызвало у Ольги только смех.

— И теперь мы не сможем позвонить? — спросила она, чуть ли не рыдая от хохота.

— Отсюда не сможем. Придется идти без звонка и извиняться за непрошеный визит. Или договариваться на завтра.

Старушка Жаклин жила в одном из маленьких переулков с маленькими, двух- или трехэтажными домишками. Почему-то это место сразу же напомнило Ольге о небольшой улочке, по которой они с Мишей Левиным ходили в свой керосиновый «дом свиданий». Те же приземистые дома с низкими окнами, те же исписанные детьми потрескавшиеся стены… Но сейчас воспоминания о бывшем возлюбленном нисколько не навевали на нее грусть. Напротив, ей показалось, что все, что связано с ним, ужасно смешно. Она снова принялась хохотать.

— Опять за свое? — укорил ее Мишель. — Если ты будешь продолжать в том же духе, то не советую тебе идти сейчас к Жаклин Кантарель. А то она может подумать, что ты сбежала из психиатрической больницы…

— Понимаешь, — покатывалась со смеху Ольга, — я вспомнила, я вспомнила…

— Что ты вспомнила?

— Мы с Мишелем… то есть с Левиным, ходили мимо таких форточек и гавкали в них…

— Как это, гавкали? — поразился Мишель.

— А вот так. — Ольга подбежала к низкому окошку, склонилась над форточкой и озорно выкрикнула туда: — Гав! — Затем она схватила Мишеля за руку и шепнула ему: — Бежим!

Они забежали за угол следующего дома и уже там дали волю своим чувствам. Мишель смеялся так, что из глаз у него текли слезы.

— Я тоже хочу попробовать, — сказал он Ольге, — только будь наготове.

Мишель осторожно подкрался к окошку, завешенному белой занавеской с вышивкой «ришелье», встал на цыпочки и что есть силы проорал в открытую форточку:

— Всем встать! И выключить газ!

После этого они с диким топотом помчались за угол. И вдруг нос к носу столкнулись с… полицейским. Было семь часов вечера.

3

— Мы не хотели сделать ничего плохого! — в отчаянии пыталась объяснить полицейскому Ольга, выворачивая карманы и выкладывая на стол содержимое своей сумочки. «Слава Богу, что студенческий лежит в заднем кармане джинсов», — подумала она. И вдруг она вспомнила, что коробка со слайдами осталась у Мишеля.

— Мадемуазель никак не может понять! Чтобы в мой дом рвались какие-то люди среди белого дня! И еще угрожали! — гремел толстяк, который, как назло, оказался не только жителем верхнего этажа злосчастного дома, но и начальником местного полицейского участка.

— Посмотрите, что мы обнаружили у задержанного, — сказал дежурный полицейский, который перед этим вежливо обыскал Мишеля.

Ольга похолодела. Неужели они нашли у него слайды? Но дежурный полицейский торжествующе тряс пакетиком с зеленым порошком.

При виде «травки» физиономия у блюстителя порядка расплылась от счастья.

— Теперь уж вам точно не отвертеться, — радостно закивал он. — В вашем деле присутствует мелкое хулиганство, сопротивление властям и хранение наркотиков. Потрудитесь предъявить документы. И вы, мадемуазель, тоже.

У Ольги внутри все похолодело. Ну вот, теперь, кажется, точно пришел ее конец. Конец ее пребыванию в Париже. А может быть, в университете. Если Елене Скляр через посольство сообщат, что Ольга задержана за хулиганство и находится в полиции, то разразится международный скандал. Русская студентка посягала на спокойствие честных парижан! Ее будут судить и, возможно, посадят в тюрьму…

Мишель сдул со лба прилипшие пряди черных волос и потер ушибленное плечо.

— Сразу хочу сказать, что девушка здесь абсолютно ни при чем. Это моя дальняя родственница из Перпиньяна, и если она не вернется домой к восьми часам, то ее бедную мамашу хватит удар. Она всего лишь пыталась удержать меня, когда я кричал в окна. — Мишель незаметно подмигнул Ольге, чтобы та его поддержала.

— Понимаете, с ним такое бывает, — жалобно начала она. — На него как будто находит что-то…

— В таких случаях надо лечиться, — сурово заметил полицейский и, смерив Ольгу оценивающим взглядом, бросил: — Можете идти, мадемуазель. И передавайте привет вашей маме из Перпиньяна. Скажите ей, чтобы не отпускала вас гулять по Парижу с такими… гм… родственничками.

— Спасибо! — воскликнула Ольга и крепче прижала к себе сумочку. — А что же будет с ним?

— Этого я вам точно сказать не могу, — толстый начальник участка закатил к потолку голубые, почти бесцветные глаза. — Ему придется пробыть здесь минимум две недели. Пока закончится разбирательство, пока вынесут приговор…

— Приговор?! — Лицо Ольги побледнело.

— А что вас так удивляет, мадемуазель?

— Но он же не сделал ничего ужасного! Он не хотел… Он только немного пошутил… Пожалуйста, выпустите его… Он ни в чем не виноват…

— Виноват он или нет, нам еще предстоит разобраться. А вот вас я попрошу покинуть участок и отправиться домой. Надеюсь, дорогу вы самостоятельно найдете?

— Да-да, конечно, — поспешила ответить Ольга и, бросив на Мишеля беспомощный, полный отчаяния взгляд, попятилась к выходу.

— До свидания, сестренка, — сказал он. — Кажется, от страха ты выронила возле дома этого месье свою… косметичку, — он улыбнулся ей на прощание. — Ну ладно, не грусти. Увидимся.

— До свидания… — еле слышно отозвалась Ольга и толкнула стеклянную дверь.

Первое, что она сделала, когда вышла из участка, это бросилась на то место, где они наткнулись на полицейского. Хорошо, что Мишель догадался выбросить коробку со слайдами! Ольга очень быстро обнаружила ее в кустах. Но почему же тогда он не освободился от «травки»? Ольга вдруг вспомнила, как Мишель старательно запихивал пакетик в какой-то потайной карман. Наверное, он просто не успел… Ольга со всех сторон осмотрела коробку — вроде бы с ней ничего не случилось. Трясущимися пальцами она открыла ее и сосчитала слайды. Одного не хватало. Это был как раз ее любимый снимок, где она прижимает к груди колокольчики… Губы Ольги тронула нежная улыбка. «Значит, он у Мишеля…», — подумала она.