– Только что я слышал эти же слова от Санчии. – Лион двинулся дальше, так что рука матери скользнула по его рукаву. – Вы удивительно легко сговорились.

– Но, Лион, как ты не хочешь понять…

– Это ты не хочешь понять, что мне нужно. – В его голосе звучал еле сдерживаемый гнев. – Твои навязчивые идеи ослепили тебя. Да, ослепили – это самое подходящее выражение, поскольку ты не желаешь видеть, что ты натворила сегодня. – Он помолчал. – Тринадцать лет я всячески пытался уберечь Бьянку и тебя, но теперь с этим покончено. Я не желаю, чтобы мной управляли – ни ты, ни Санчия.

Катерина бросила быстрый взгляд на парочку гостей, остановившихся в восхищении перед розой в нескольких ярдах от них.

– Тсс, нас могут услышать.

– Пусть слушают. Меня это не волнует.

– А как же Бьянка?

– Ты сама поставила Бьянку в такое положение, взяв Санчию из дома на площади и поместив в комнате по соседству с моей любимой женой. Ты пытаешься управлять событиями, держа нас под неусыпным наблюдением. – Он перевел дыхание. – Но, клянусь господом богом, тебе это не удастся.

– Бьянка счастлива видеть тебя здесь.


* * *

Санчия оторвала взгляд от уходившего Лиона и увидела Марко, направляющегося к ней. Бьянка все еще оставалась на качелях, задумчиво глядя вверх на ветви дерева. Марко оглянулся на нее через плечо и улыбнулся.

– Ты проявила бы большое великодушие, если бы не огорчила ее ничем.

Санчия внимательно посмотрела на Марко:

– Мне надо поговорить с тобой. Я обещала покинуть Мандару, и мое желание остается неизменным. Позволь мне объяснить почему…

– В этом нет необходимости, мне и так все ясно. Ты пришла сюда, чтобы укрыться от Лиона, а не для того, чтобы преследовать его. – Он поморщился. – Хотя мать и Лион считают меня мечтателем, я не дурак. И ты можешь находиться здесь сколь угодно долго, если не сделаешь ничего, что заденет Бьянку.

– Ты так оберегаешь ее…

Марко покачал головой:

– В этом нет ничего удивительного. Бьянка – это лучшее из того, что есть в моей жизни. Она видит меня таким, каким я хочу быть. На самом деле я совсем не такой талантливый художник, а в сравнении с да Винчи или Боттичелли просто бездарен. Но я усердно работаю и совершенствую свое мастерство. Возможно, однажды… – Он усмехнулся. – Но даже если я никогда не достигну вершин вдохновения, я все равно останусь для Бьянки самым лучшим. Так же, как и она всегда будет всем самым дорогим и прекрасным для меня.

Санчия молчала. Марко взглянул на нее и продолжал:

– Да, я знаю, она навсегда останется ребенком, прекрасным простодушным ребенком. – Он задумался, подбирая слова. – Когда она впервые приехала в Мандару, я понял, что передо мной самая удивительная, самая нежная девушка во всей Италии. Она словно коснулась моего сердца, и с тех пор всегда, когда она рядом, мне кажется, что я переживаю то же самое весеннее чувство.

– Она так прелестна.

– Да. – Его взгляд вернулся к Бьянке. – Когда я понял, что она никогда не изменится и никогда не станет женщиной, которая могла бы ответить на мое чувство… – Он махнул рукой. – Ты понимаешь, что я никогда не позволю себе ничего такого, что может задеть моего брата, но оставалась еще маленькая надежда. А потом исчезла и она. Это было очень трудное для меня время.

Санчия, не выдержав, шагнула к нему:

– Тебе не нужно говорить мне об этом, Марко.

– Да, я знаю. Но ты мне нравишься, и я не хочу, чтобы ты думала, будто я из прихоти выгоняю тебя отсюда. Больше мы не будем говорить на эту тему. – Он обернулся к Бьянке. – Она заскучала, мне пора возвращаться.

– Марко, – Санчия запнулась. – Ты сказал, что это было очень нелегко для тебя. Но тогда почему ты остался здесь с ней?

– Ты не понимаешь, Санчия. Для меня слишком поздно что-либо менять. – В его улыбке сквозила светлая печаль. – Я знаю, что лето никогда не наступит, но не всякий человек имеет возможность любоваться вечной весной.

Санчия смотрела, как уходит Марко, вслушивалась в смех Бьянки, которым она приветствовала его. Мягкие лучи солнца пробивались сквозь крону дуба, окружая их головы светлым сиянием, когда Марко оттянул увитые розами качели, а затем осторожно, но сильно толкнул их вперед, так что Бьянка оторвалась от земли и взлетела вверх, к небесам.


* * *

– Послание? – Борджиа резко повернулся к Дамари. – Зачем мне писать что-то отцу?

– Простая предосторожность. – Дамари угодливо улыбнулся. – Я надеюсь, что мне удастся вернуть Танцующий Ветер, не прибегая ни к чьей помощи, но мне все же хотелось бы заручиться одобрением его святейшества. Если методы, к которым мы собираемся прибегнуть, станут известны, боюсь, это может вызвать недовольство среди населения. Конечно, воины вроде нас с вами привыкли пренебрегать мнением толпы, но папа обязан думать о своем положении.

– Я очень тронут твоей заботой о репутации моего отца и надеюсь, что ты будешь осторожен. – Борджиа опустился в кресло и с сардонической усмешкой посмотрел на Дамари. – Однако он может претендовать на некоторое вознаграждение, если мы получим выигрыш. Так о чем же будет это послание?

– Все говорит за то, что наиболее подходящие условия сложились в маленькой деревушке Фонтана…

Дамари начал говорить быстро, убежденно, излагая свой план ясными, четкими фразами. Через несколько минут он умолк, ожидая ответа.

Борджиа молчал, по-видимому, обдумывая услышанное. Потом он медленно кивнул:

– Это должно помочь нам добиться цели. Однако здесь есть опасность для тебя.

– Все же надо использовать эту возможность. Я уже говорил, что верю в свою счастливую звезду.

– Тебе надо продумать все получше, прежде чем играть с судьбой таким образом. Хотя вполне возможно, все случится так, как ты задумал.

– В этом я не сомневаюсь. – Дамари постарался сдержать напряжение. – Конечно, если вы решите, что это слишком опасно для вас или его святейшества, я положусь на ваше суждение. Но я уверен, что смогу сделать это!

– Более всего меня восхищает смелость плана, – одобрительно сказал Борджиа. – Я напишу отцу и изложу ему суть интриги…

– Немедленно? Здесь самое главное – время.

– Сейчас же. – Борджиа поднялся и потянулся к шнурку звонка. – Я пошлю послание и прикажу гонцу дождаться ответа. Ты на это время останешься здесь, в Чезене.

– И вы думаете, он даст благословение?

Борджиа улыбнулся:

– Когда мне чего-то хочется, я бываю очень настойчивым.

Дамари успокоился: Борджиа готов рискнуть, так ему хочется заполучить статуэтку, а все знают, как сильно его влияние на отца.

– Может быть, имеет смысл подчеркнуть легендарную силу, которой наделен Танцующий Ветер?

– Нет нужды подхлестывать отца. Он уже и так загорелся желанием заполучить его. Он уверен, что наша судьба связана с Танцующим Ветром. – Борджиа сел за конторку и вытащил лист прекрасного пергамента из среднего ящика. – Я составлю письмо несколько иначе. Отец – старый человек, и в его годы нельзя сильно волноваться. Поэтому надо подчеркнуть, что твой план полностью исключает какую-либо опасность для него. Кроме того, твой план не полон. Я хочу добавить от себя кое-что, что может доставить удовольствие мне и моему отцу. – Он достал гусиное перо и окунул его в ониксовую чернильницу. – В одном ты прав. Если об участии его святейшества в этом деле с Мандарой станет известно, его могут изгнать из Ватикана. – Он начал писать. – Поэтому ни одна живая душа не должна узнать о том, что произошло в действительности.

На звонок явился слуга, и Борджиа сказал, не глядя на него:

– Мне нужен гонец, чтобы доставить послание его святейшеству.

Дамари отошел в сторону и, скрестив руки на груди, с довольной улыбкой наблюдал за Борджиа. Это и в самом деле блестящий план, который может принести ему полное удовлетворение. Как жаль, что надо ждать ответа от старого негодяя из Рима. Он был готов начать действовать немедленно, не ставя в известность Борджиа, но потом передумал. И отца, и сына необходимо вовлечь в исполнение задуманного.

– Ты весьма доволен собой. – Борджиа посмотрел на него с легкой усмешкой. – И не зря. Даже я не смог бы придумать более хитрый план.

– Слишком высокая оценка, ваше преосвященство.

– Но верная. – Борджиа опять начал писать. – Этой зимой у меня гостил один флорентиец – вот он в полной мере мог бы отдать должное твоей изобретательности. В следующий раз напомни мне познакомить тебя с ним. Это некий мессер Макиавелли <Макиавелли Никколо (1469-1527) – итальянский политик, историк, сторонник сильной государственной власти Его имя стало нарицательным для определения политического деятеля, не гнушающегося никакими средствами для достижения цели>.


* * *

Лион снова наблюдал за ней.

Искоса глянув в его сторону, Санчия отвернулась и с улыбкой обратилась к юному Делла Розе:

– Я никогда не видела такого волшебства. – Она указала на высокий зал, канделябры, уставленные сотнями свечей, богато одетых гостей и слуг в ливреях, снующих взад, и вперед с серебряными кубками. – Так много света, цветов. И музыка…

– Вы говорите так, словно никогда не участвовали ни в каком празднестве, – ответил Бернардо Делла Роза. – Это верно, что госпожа Катерина накрыла великолепный стол, но я видел более изысканную еду в Ферраре, да и музыка весьма навязчива.

– Для меня это все чудесно, – ответила Санчия просто. – Вы правы, я никогда не была на таких праздниках. Прошедшая неделя похожа на чудесный сон. – Она закинула голову и, поднося кубок к губам, радостно засмеялась. – И я думаю, что вы обманываете, когда говорите, что музыка не очень хорошая. Даже небесные музыканты не могли бы играть нежнее.

Бернардо в смущении посмотрел на ее светящееся радостью лицо и согласился:

– Возможно, я слишком придирчив. В Ферраре музыканты…