- А дальше... - Валера коротко рассмеялся и поцеловал ее в носик. - Я смотрел, как ты обустраивала комнату, и видел себя. Желаний много, а стенок только две.

- Три, - поправила она незадачливого математика и пожалела:

- Наверное, было красиво, а я не видела.

- А хотела бы? - его взгляд стал напряженно-пристальным.

Маша физически ощутила, как проникают в нее карие глаза, спрашивают, проверяют, удостоверяются. Страх охватил ее - страх обмануть этого человека или быть обманутой самой. Он не заслуживал ни того, ни другого.

- Лучше оставить так, - неуверенно сказала она, пряча глаза под ресницами.

Валера ждал объяснений, а Машей вдруг овладела печаль.

- Уже поздно, - только и сказала она. Валера взял ее за руку.

- Пойдем, я покажу тебе кое-что.

Он ввел Машу в комнату и отступил назад. Маша замерла на месте.

Экран был поднят, а за ним сказочный пейзаж. Огромное солнце наполняло светом пруд, окруженный молодыми березками и ивами, купающими свои ветки в чистой воде. Вдалеке в тени деревьев и паутине солнечного света стоял небольшой домик с соломенной крышей и двумя темными окнами. Маша подошла поближе, чтобы лучше рассмотреть явно заброшенную избу. Ни дорожки, ни узенькой тропки - все вокруг поросло болотной травой, даже пруд около избы затянулся болотной тиной.

Маша отступила назад и переключила внимание на главную часть картины. На переднем плане, занимая половину стены, красовался огромный, искрящийся светом терем. Зубчатая балюстрада перекликалась красным цветом с остроконечной башенкой, венчающей фасад. Множество окон в три этажа поражали вариациями различных наличников. Казалось, отвори ставенки, и бело-красный терем засверкает, зальется алмазно-рубиновым сиянием.

Маша очнулась от созерцания, перевела взгляд на Валеру.

- Это ты... - Она остановилась, нервно сглотнула. - Ты сам сделал?

Он кивнул и улыбнулся застенчивой улыбкой, потом пожал плечами:

- Освещение неподходящее. - Посмотрел на люстру в пять ламп, из которых горели три. - Остальные не помогут все равно.

- О чем ты говоришь?! - вознегодовала Маша. - Сколько солнца и красок, а ты - "освещение"!

Она отошла еще дальше, с трудом настраиваясь на критический лад. При внимательном рассмотрении дворец поражал не только художественным решением, но и точным исполнением. Помимо фантазии создатель вложил в творение все свои знания. Будто настоящий стоял терем у нарисованного пруда. Маша нашла ладонь Валеры и сжала ее, удостоверяясь, что оба существуют, что они не придуманы вычурным умом художника.

- Я сделал это из ватмана, - тихо объяснил Валера, обняв Машу за талию. Поэтому краски более сочные и создается эффект объема. Тебе нравится?

- Его можно потрогать? - робко спросила она. Валера легонько подтолкнул ее к дивану. Маша коленями стала на мягкую обивку и, как маленькая девочка, с испуганным восторгом рассматривала чудо-дворец. Осторожно, боясь вспугнуть волшебство, она подушечками пальцев провела по белым стенам терема, ощутила резные кружева наличников.

Девушка стремительно отдернула руку, когда прогнулся диван и Валера стал за ней, зажав ее колени своими с двух сторон, прижав ее бедра к спинке дивана.

- Это терем твоей мечты? - спросила Маша, не желая выходить из состояния волшебства. Девушка пыталась найти более удобное положение, чтобы смягчить давление мужского тела. Валера обвил ее руками, крепко прижимая к себе, и уперся подбородком в то место, где сходились ее плечо и шея. От нее исходил слабый запах лимона, у Валеры кружилась от этого голова. Хотелось почувствовать ее каждой клеточкой своего тела.

- Это приют моих желаний. В каждой комнате живет одна мечта. Когда они сбываются, я открываю ставню, потому что появилась новая цель.

Теперь Маша поняла, что маленькие крючочки из тонкой проволоки имеют не только оформительское значение.

- У вас много желаний, - поддразнила она, обратив внимание, что открыты только две ставенки первого этажа.

- Это упрек? Если говорить о желаниях, то мне не хватит стен во всей квартире. - Он указал на одно окошко. - Можешь его открыть сама.

Маша быстро протянула руку, но вдруг остановилась.

- И какое это желание?

- Ты любопытная! - рассмеялся Валера. Сомнения гнездились в нем с тех пор, как он предложил Маше собственную комнату, а результат игры неожиданно обрадовал. - Ничего преступного. Я никому не показывал эту стену, она была моя. Теперь, увы, - он подтвердил притворное сожаление глубоким вдохом, - она перестала быть единственным секретом, его ты и выпустишь на волю.

Маша осторожно сняла с петельки крючок, бумага упруго отскочила от стены. Девушка двумя пальцами поправила ставенки, открыв их шире, и залюбовалась своей работой.

- Теперь можешь закрыть. Она оглянулась.

- Почему?

В его глазах сверкнуло неприкрытое желание, губы тянулись к ней. Маша ловко увернулась.

- Ну почему ты всегда прерываешь меня на самом интересном? - Она отклонялась от Валеры до тех пор, пока оба не упали на диван.

- Попалась?! - Валера закинул ногу на ее бедро, уложил Машу на спину, не решаясь заходить слишком далеко. Маша с криком и смехом отбивалась руками и ногами, а хрупкое тело и мягкая грудь влекли припасть губами и настроиться на извечный ритм единения.

Валера пошел на штурм. Внезапно атакуя, хватал твердыми губами плечи, шею, совершал разведывательные набеги на груди и живот, грозно рычал, мотал головой, освобождаясь от цепких пальцев - защитников бастиона. Одной рукой он подхватил ее колено, занимая ногой освобожденную территорию. Маша отчаянно продолжала сражаться. Ее смех звучал более нервно, боевые крики походили на стоны вожделения, но она не сдавалась.

Тело Маши упивалось "давно забытыми ощущениями живой горячей тяжести. Дай волю - руки и ноги лианами обовьются вокруг жесткого торса мужчины. И все же разум был сильнее, а потому Маша лежала неподвижно, борясь с внутренней дрожью и - Бог ты мой! - с собственным желанием.

- Ты обещал не давить, Валера, - предупреждающе тихо произнесла она. Он вмиг приподнялся над ней, искра бешенства и мольбы появилась в его глазах, но Маша не обратила на это внимания. - И не торопи меня.

Вены выступили на дрожащих руках, Валера медленно перенес на них тяжесть тела и откинулся в сторону.

- Это я раздавлен... - Боль в его словах и глазах отозвалась тоскливой жалостью в Маше. - И смущен...

- Я закрою твое желание, - в утешение сказала она. Валера через силу рассмеялся:

- Ты самонадеянна, Маша! - Хоть мелочно, но уколоть. И в следующую секунду он пожалел о необдуманных словах. В ее глазах уже вспыхнул предупреждающий огонек.

- Я бы так не сказала, - сдержанно ответила она. - Меньше всего мне хотелось бы находиться в калейдоскопе твоих утех.

Удастся ли ему приручить воинственную кошку? Валера примиряюще улыбнулся:

- Не расстраивайся. Маша. - Улыбка сошла с его губ, глаза стали серьезными. - Но я хочу тебя. Всю. Целиком.

В подтверждение своих слов он склонился над Машей в требовательном ожидании и... Кровь волной прилила к его лицу, покрывая предательской краской подбородок, щеки, лоб; уши вспыхнули горячим жаром. Он уронил голову в рассыпанные пряди ее каштановых волос.

Сколько раз Валера произносил эти слова? Стало вдруг стыдно, что он разместил Машу в обществе ее предшественниц, приравнял к частым мимолетным знакомствам. Появилась жалость (почему-то к себе), что Маша, разделив с ним постель, станет будничной, лишенной загадочности женщиной, что ее можно будет ублажить мелкими подарками и посещением баров с неизменным шампанским. Не будет больше чарующей и такой мучительной предлюбовной игры, всплесков фантазии и восторгов. И станет Машенька случайной гостьей в пустой комнате с чисто-белыми стенами.

Так нужно ли было поднимать экран и показывать то, что не видела ни одна женщина, побывавшая здесь? На миг Валера пожалел о поспешности своего порыва. Но прошлого не воротишь, когда-нибудь такое должно было случиться - почему не сейчас?

Маша лежала неподвижно, тоже мучимая сомнениями и внутренней борьбой. Наконец она пошевелилась, скинула ноги на пол.

- Мне пора, - тихо сказала она.

Валера поднял голову, освобождая ее растрепавшиеся волосы.

Сомнения его оставили, черт с ней, с размалеванной стенкой. Он хотел Машу, а там будь что будет.

И послушно ответил:

- Я провожу.

В ожидании Валера раскачивал на пальце брелок с ключами, а Маша медлила. То поправляла прическу, то открывала сумочку или смотрела вокруг себя, будто забыла что-то и не могла вспомнить.

- Что-то случилось, Маша?

Девушка повернулась к Валере с робкой улыбкой, боясь встретиться с ним глазами.

- Ты гостеприимный хозяин. - Она закусила губу, потом резко тряхнула головой и быстро договорила:

- Я становлюсь назойливой. Пошли.

И шагнула к двери. Но Валера оказался быстрее, он схватил ее за руку.

- И что из этого следует?

- Что целоваться в машине мы не будем. - Маша дерзко рассмеялась, а в глазах мелькнуло сожаление.

Она дала слабинку. Испытание воли требовало постоянной борьбы, напряжения и сопротивления. Но Валера, терпеливый и послушный Валера сводил на нет ее борьбу, чутко прислушивался к невысказанным словам и подавлял малейший намек на принуждение.

Он легонько притянул Машу к себе.

- И ты проявишь свою благодарность сейчас? - Лучик надежды появился в его глазах: Маша останется, и тягучие дни ожидания оправдаются. О-о! Он с лихвой восполнит ночи, проведенные в томительных мечтаниях.

- Я не уверена... - Она была не рада, что проявила слабость, непростительную для нее. Но надо идти до конца. - Да.

Обеими руками она обняла Валеру за шею и притянула к себе. Коротко поцеловала, еще раз...

Валера оставался пассивным, лишь мелкое подрагивание губ выдавало его желание. Маше и этого было достаточно. Она нежно ласкала языком внешний контур его губ, сладко кололась об отросшую за день щетину. Она возвращала ему ощущения, которые испытала сама при его поцелуях. Его внимание и понимание были для Маши внове. Ее редко целовали, хотя телом пользовались часто и безжалостно. Но Балерины поцелуи открыли ей совершенно иной, чувственный и возвышенный, мир. Его твердые губы становились как пух, когда он прикасался к ней. Они не требовали подчинения, наоборот, дарили себя, свою мягкость и нежность, звонкую радость и силу обладания. И Маша своими губами одаривала мужчину благодарно.