Валерка должен был привезти ребят к вечеру — самолет прибывал в шесть с минутами.

Капитолина скоренько поставила борщ, накрутила фарша, замесила тесто для пирожков, и они сели с Тамарой за стол.

Помянули Тамариных родных, и соседка, снова всплакнув, рассказала Капитолине о близняшках. Помнила она их симпатичными и очень разными: Максик — в мать, чеченку, черненький, диковатый, красивый, Гулечка — в отца, хохла, беленькая, как ангелочек, хорошенькая… Они ровесники Капиной дочки, может, дружить будут, предположила Тамара.

Капитолина кивнула, а сама подумала, что Сонечка такая стала нелюдимая, вряд ли дружба состоится… К тому же дочка ее некрасивая, захотят ли эти «ангелочки» с ней водиться?..

Она расстроилась и, сказав, что у нее дома варится обед, ушла. Ей просто не хотелось больше слушать о двух красивых детях, которые скоро станут их соседями.

Готовить она перестала давно, с тех пор как дочь заявила, что соблюдает строгую диету. Матери одной кусок в горло не лез. Зато экономия! Капитолина стала откладывать деньги Сонечке на дубленку — очень ей хотелось, чтобы дочка выглядела не хуже других. Ей казалось, что оденься Сонечка по-модному, дорого, то и похорошеет…


К вечеру Валерка привез ребят.

Гуля и Максим, на вид уже вполне взрослые, вовсе не выглядели «ангелочками» — они были черными от тоски, удрученные горем и думами, как жить дальше.

Но даже в горе и тоске оба отличались почти совершенной красотой. Черноволосый синеглазый юноша имел твердый абрис смуглого лица, девочка — беленькая, с длинными шелковистыми волосами.

Тамара, увидев ее, внутренне ахнула, вот бы кому идти на бал в ее наряде! Вот был бы фурор! А то занималась неблагодарным делом — из дерьма конфетку лепила!..

И тут же подумала, что надо ребят усыновлять-удочерять. Говорят, скоро война кончится! Да, как же!

Обо всем этом Тамара сказала в тишине ночи Валерке, и он, удивившись — Тамара всегда была равнодушна к детям, — ответил, что с кондачка такие вопросы не решаются, первым делом надо у ребят узнать, чего хотят они, а так-то он только рад будет.

Встали ребята поздно, Тамара сразу же потащила их завтракать (он был обильный, ни дать ни взять «шведский стол»), но они к еде почти не притронулись, а смотрели вокруг и на саму хозяйку отсутствующим взглядом. Тамаре стало неуютно от их безысходности.

— Мы пойдем погуляем, — сказал Максим, и Тамара попросила их купить на базаре зелени.

Она полезла было за деньгами, но Максим остановил ее: у нас есть деньги, не добавив — «тетя Тамара».

Они ушли, а Тамара, сев в кресло, уныло задумалась над тем, что все не так просто, как казалось ей ночью.

Чтобы развеяться, до прихода племянников она зазвала Сонечку как бы для повтора роли. Но девчонка радости ей не доставила, будучи в этот день совсем уж угрюмой. После прекрасных лиц Макса и Гули Сонечка показалась ей еще более уродливой. Тамара вдруг поняла, что зря она затеяла эту «историю с переодеванием». Но теперь уже поздно.

Без всякого интереса просмотрев «репетицию», Тамара сложила в бумажный большой мешок все аксессуары, и Сонечка ушла, толком не произнеся и двух слов.

Ребята пришли с прогулки немного ожившие, посветлевшие. Натащили гору овощей и фруктов, показали, какие босоножки купили Гуле.

Тамаре стало стыдно. Какая же она негодяйка! Соседскую девчонку благодетельствует, а Гуле даже ничего не подарила!

Она тут же потащила их к шкафу и вывалила свое добро на пол.

Гуля, конечно, как девочка обмерла над тряпками, а Макс презрительно отвернулся — он мужчина, черт возьми, джигит! Скоро у Гули образовался большой и модный гардероб, в котором кое-что подшить, ушить, и все дела.

Но Тамара уже поняла, что ребята — щепетильные не в меру, в смысле подарков, денег и всяких подачек с ними надо бережно обращаться.

За обедом они хорошо поели и не молчали. Говорил в основном Макс. Они решили бросить учебу, идти работать, пока они здесь поживут, если можно. Надоедать долго не станут. Подыщут комнату, сначала снимут, а потом, со временем, ее выкупят… Они уже поняли, что Грозный стал кошмаром, и туда не вернутся.

Тамара слушала и все больше падала духом — с усыновлением-удочерением ничего не получится!.. Не те это дети: жестковатые, недоверчивые, почти равнодушные к родственникам, признающие только друг друга. Даже одежда, которую Гуля выбрала из Тамариных вещей, вызывала у брата раздражение: он сам купит сестре все, что надо!

Тамара не возражала, поняв, что приручать этих волчат надо потихоньку, умело, стараясь, чтобы горе хоть немного отпустило их.

Главное, как можно дольше удержать близнят у себя!

Когда разговор коснулся школы, она бесстрастным тоном сообщила, что в соседней школе завтра бал-маскарад, обещают всякие развлечения…

— Может, сходите туда? Вход свободный. Немного отвлечетесь, с кем-нибудь познакомитесь…

Мальчик нахмурился:

— Нет, мы не пойдем.

Девочке скорей всего хотелось пойти, но она побаивалась брата, и совесть заговорила: как можно сейчас, когда…

Она посмотрела на Макса, и в ее взгляде промелькнула слабая надежда. Тот мельком глянул на сестру и, опустив голову, через силу произнес:

— Если Гуля хочет, пусть идет, я не против…

— А ты?.. — протянула Гуля.

— При чем здесь я! — вспылил мальчик. — Я же сказал — хочешь, иди!

— Но я не пойду без тебя! — уже тверже сказала девочка. — Если ты не пойдешь, то и я…

— Значит, ты хочешь, чтобы мы пошли вместе? — внимательно посмотрев на сестру, переспросил мальчик. Та кивнула.

Макс вздохнул: хорошо, пойдем. Утешил, как малого неразумного ребенка, чтоб не заплакал. У девочки засияли глазки.

Тамара во все глаза смотрела на эту сценку; они совсем взрослые: Макс — мужчина, потакающий женщине с ее слабостями, Гуля — женщина, умеющая пользоваться этим. Она предложила проводить их в школу, но Максим отказался от ее услуг.

Почувствовав себя лишней, Тамара ушла к себе. Там она дала волю раздражению: вот волчата! Никак к ним не подъедешь! Но тут же одернула себя, они же — сироты, совсем недавно потеряли отца и мать! Какая же она сама нечуткая и черствая!..

К ней тихо постучали.

Это была Гуля в одном из Тамариных платьев. Она смущенно попросила подогнать его по ней. Дел было немного, и скоро Гуля с восторгом вертелась перед зеркалом в темно-синем шелковом платье в меленький цветочек, которое необыкновенно шло к ее синим глазкам и блестящим золотистым волосам.

Тамара немного успокоилась — найдет она тропиночку к Гуле! А вот Максим для нее — закрытая книга. Тут должен взяться Валерка.

Только куда ему! Для него фирма дороже всего! Тамара просто заставила себя не разозлиться на мужа!

А Гуля вдруг сообщила:

— Тетя Тамара, мы отдадим вам деньги за платье, Максик сказал… — Всюду проявление независимости! Это, конечно, от мальчика!

— Хорошо, хорошо, отдадите, — с досадой сказала Тамара. — Я думала, мы родные, а вы считаетесь, как на базаре… Обидно.

Девочка, покраснев, пробормотала:

— Максик так хочет. Он сказал, что мы вам на голову свалились, как… — На глазах у Гули появились слезы.

Тамара прижала светловолосую головку к груди.

— Вы должны знать, что вы нам родные. Нам было бы намного хуже, если бы мы знали, что вы где-то бедствуете. — Тамара замолчала и решилась произнести: — У нас никогда не было детей и, наверное, уже не будет… А теперь появилось сразу двое, хотя и по ужасной причине, но…

Они обе заплакали, чувствуя, что стали намного ближе.

Вышли на кухню к Максу. Тот мрачно пил пустой чай. Гуля рассказала, какая тетя Тамара хорошая и как она их любит. Макс промолчал, и Тамара поняла, что ей еще предстоит с ним борьба за душу этой девочки.

Валерка пришел намного раньше, чем обычно.

Макс сразу повеселел и распрямился. Они с Валеркой стали говорить о машинах. Оказалось, что Макс хорошо водит, ездил в Грозном на отцовской. Валерка обрадовался: на фирме как раз требуется водитель, и предложил Максу поработать лето…

У того загорелись глаза. Он хотел работать, чтобы быть с Гулей самостоятельными, да к тому же любил всякие механизмы, особенно машины.

Они немного выпили, помянув погибших родителей ребят, и заговорили о жизни. Макс сообщил, что они будут работать и снимать комнату…

Валерка взвился, но Тамара наступила ему под столом на ногу, и он удивленно смолк. Он еще не понял, с кем имеет дело. Ночью Тамара объяснила мужу ситуацию, заставив его задуматься.


Бал-маскарад был в разгаре, когда в зале появилась еще одна маска. Ее невозможно было не заметить. И, как верно спрогнозировала Тамара, все девчонки почувствовали острый укол зависти.

Маска эта, то есть та, которая за ней скрывалась, была само совершенство.

Стройную гибкую фигурку облегало потрясающее малахитовое платье. На плечи ниспадали золотистые густые локоны, на макушке — роскошная шляпа с золотой розочкой.

Кружева зеленой бархатной маски чуть прикрывали розовые губки бантиком. А в прорезях маски светились дивные глаза.

«…Весна, весна», — зашелестело в зале, молоденькая дежурная учительница в костюме барышни-крестьянки обрадовалась, что будет кому вручить приз, и вместе с тем позавидовала красоте незнакомки.

Перебрав всех девочек школы, она поняла, что Весна — чужая. Самой красивой у них считалась Магда Пирсова, но она была высокая и плотная.

Учительница стала раздумывать и наткнулась на отгадку: это же Сусанна Шулякова из математической школы! Золотистые вьющиеся волосы и стройная фигурка! Вот личико у Сусанны бесцветное, но с хорошим макияжем будет не хуже, чем у Шэрон Стоун!..

И по залу тоже пронеслось: Сусанка!..