Тамара была дома одна. Гуля в школе, Валерка, как всегда, на работе.

Капитолина без слов подала письмо. Из уклончивых фраз Тамара сама почти ничего не поняла и решила, что письмо написала какая-нибудь Сонькина подружка.

За год одно письмо, и то сплошное вранье, и адреса не дала, а тут… Хотя Тамара видела, что письмо написано чисто, грамотно и с каким-то неуловимым духом интеллигентности… Нет, не подружка, а какая-нибудь женщина из бывших приличных… Что у Соньки могут быть в Москве приличные знакомые, Тамара и думать не могла. Кому нужна сопливая уродина из провинции?

— Ну и чего ты? — спокойно и нарочито грубовато сказала, наконец, Тамара своей бывшей соседке. — Чего тебе неясно? Девка при деле, деньги зарабатывает, вон какую дорогущую операцию сделала! Знаешь, сколько это стоит? Но и манекенши эти получают тоже ого-го! А суд?.. Может, что где пропало, Соня свидетель, а ведь ее никто не знает там, ну, прежнюю ее жизнь, нам и нужно ее подтвердить…

— Нам? — переспросила Капитолина, испугавшись и обрадовавшись.

— А как ты думала? Я вас, двух дурочек, одних отпущу? Нет уж!

Тамара сказала, что она полетит, устроится в гостинице и позвонит по данному в письме телефону. А Капитолина с Гулей пусть едут поездом.

Пришедшая из школы Гуля, прочтя письмо, была в недоумении. Тамара же лихо отбарабанила ей свою версию насчет суда, велев собираться в Москву, заодно Макса навестят. Валерке Тамара навешала лапшу о том, что они с Гулей решили прокатиться в Москву, навестить Максика.

Ирина Андреевна оделась на встречу как можно лучше, чтобы приезжие сразу немного успокоились: встречает приличная состоятельная дама, значит, с Сонечкой не так уж плохо. На ней были длинная шуба из чернобурки, маленькая бархатная темно-серая шляпка-ток, замшевые сапоги. Гулю, и особенно Капитолину, поразил элегантный вид встречающей дамы с умным, тонким лицом и благожелательной улыбкой.

В такси дама все время болтала, так что Капитолина ничего не могла вставить о Сонечке.

Они вышли у старинного, только что отремонтированного особняка с надписью: «ДОМ ОДИНОКИХ СЕРДЕЦ. ПАНСИОН».

— Так мы назвали нашу маленькую гостиницу, — пояснила Ирина. — Здесь уютно и тепло людям, ставшим по разным причинам одинокими…

Она не знала, говорить ли им, что здесь живет Макс, скорее всего, Гуля знает… Она пока ничего не скажет. (Макс не писал, где он живет: снимает квартиру. А письма они писали ему на почтовое отделение.)

Ирина нервничала. Приезжие вызывали у нее опасение. Такие женщины, как Капитолина, впадают в истерику мгновенно. Неизвестно, как она воспримет нынешнюю Сонечку. Какой она была, Ирина уже хорошо представляла себе. Она видела триптих у Кирика, с ним познакомил ее Касьян. Он сказал: «Вы хоть и видели фото с купленной мною скульптуры, но вся правда — здесь, в этом триптихе».

Гуля выглядела несколько хмурой и недоверчивой, но ее прелестное личико говорило о том, что человек она добрый и неглупый. Хорошо бы отправить Капитолину хоть на полчасика и поговорить с девушкой.

Ирина ввела гостей в зал, предложила чаю, кофе, а если они голодны, обед…

Гуля нервно сказала, что хотела бы привести себя в порядок, а потом, если это несложно, увидеть Сонечку.

Ирина заметалась. Она поняла, что Гуля не собирается сейчас вести с ней беседу.

А Капитолина была растерянна. Она думала, войдя в этот дом, увидеть свое сокровище.

— Отлично, сейчас я провожу вас в ваши номера, и мы встретимся с вами здесь через… — Она посмотрела на Гулю: — Часа вам хватит?

Гуля кивнула, что-то уловив. Капитолина же расстроилась.

Но Ирина Андреевна ее успокоила — и тут же к Сонечке!

Провожая девочку, Ирина сказала:

— Гуля, максимум пятнадцать минут — и я жду вас внизу. Мне необходимо вам… кое-что разъяснить, чтобы вы помогли мне, Соне и ее маме…

Гуля вздрогнула. Да, она видела, как эта дамочка металась и какой заморенный стал у нее вид, это она при Капитолине держалась! Значит, что-то серьезное. Она обещала спуститься через десять минут.

Ирина без сил спустилась вниз и села за столик — она уже едва справлялась. Касьян, конечно, хорош! Сначала ничего ей не говорил, теперь взвалил на нее самую страшную часть.

Тяжко смотреть на бедную Капитолину и на Гулю, которая переживает нисколько не меньше, только держится. А ведь еще явится Макс! Хорошо, Касьян придумал ему какое-то задание, чтобы тот отсутствовал…

Вдруг Ирина рассердилась на всех! На Соню, из-за которой вся эта суета! На Касьяна, на Кирика! И на Макса! И на этих двух, которые видят в ней почему-то своего врага. Гуля в особенности.

Ничего себе положение! А впереди встреча с неузнаваемой Соней…

Вниз спустилась Гуля. Она переоделась, причесалась, чуть подкрасилась и была свежа и хороша, как майская роза… Очаровательная девчушка, подумала Ирина, подивившись, как это хрупкое нежное существо могло настолько полюбить уродливую и сумрачную Соню, чтобы противостоять такому сумасшедшему, как ее братец Макс?! Девочка ангел, да и только! И вдруг Ирина уверилась, что если тут Гуля, все должно быть хорошо.

Присев к Ирине, Гуля поинтересовалась:

— Что вы мне хотели сказать?

— Я хотела говорить именно с вами, Гуля. Ведь дело очень запутанное…

— Она ранена? — спросила Гуля.

Ирина удивилась:

— Кто? Вы думаете, Соня? В моральном смысле да, а так вполне здорова.

— И Макс тут не замешан? — снова строго спросила Гуля.

Ирина на секунду замялась, но тут же ответила, как на уроке:

— Нет, в том, о чем вы думаете, нет. Хотя… Но это уже в плане философий, — попыталась она улыбнуться. — Так вот, Гулечка, выслушайте меня. Вам предстоит довольно сильная встряска. Соня стала неузнаваема. Сейчас расскажу, не спешите! Ей сделали уникальную операцию, и она стала красавицей. Вы ее не узнаете. Она очень изменилась. Она же и вправду работала манекенщицей в нашем престижном Доме «АК», но теперь… Соня под следствием. Ей вменяется, или как там говорят, непреднамеренное убийство… — Ирина посмотрела на Гулю, но та сидела молча, внешне спокойная, и только краска медленно заливала ее лицо.

Вдруг Гуля попросила:

— Идемте к Соне, это близко? К ней можно?

— Конечно! Она пока у меня в квартире, тут, напротив. Идемте. А если выйдет Капитолина?.. Сделаем так. Я вас оставлю вдвоем с Соней, а сама пойду сюда ждать ее. Хорошо?

Дверь открыла Сонечка. Она приоделась, подкрасилась — последнее время от всего пережитого побледнела и исхудала, но стала еще красивее. И хотя Гуля была предупреждена Ириной, она не смогла воспринять эту красивую, уверенную в себе, шикарную молодую женщину Сонечкой. Все равно ей виделась именно Сонечка, только лучше… А как лучше, этого Гуля представить не могла.

Она поздоровалась и посмотрела на Ирину Андреевну. Даже Сонечка, в ее убийственном настроении, засмеялась, сказав:

— Здравствуй, Гулечка, это я, твоя Соня…

Гуля, не откликнувшись на Сонечкин призыв, отшатнулась, словно боясь, что та ее поцелует или обнимет.

У Ирины упало сердце, но она взяла себя в руки, весело проговорив:

— Ну что ж, девочки, я вас оставляю — вам есть о чем поговорить. Подожду твою маму, Сонечка, она переодевается с дороги.

Соня умоляюще сложила руки:

— Ирина Андреевна, пожалуйста, задержите ее немного, мне с Гулей действительно надо о многом поговорить…

— Постараюсь, — коротко ответила Ирина и вышла, заметив, что Гуля так же стоит у порога и не собирается проходить в комнаты.

Соня повернулась к Гуле, лицо ее сморщилось, она заплакала и кинулась ей на шею. Тихонько поглаживая ее по спине, Гуля думала о том, что это или чужая девица и тут какие-то махинации, а Сонечки нет в живых, или, если заставить себя поверить, то эту Сонечку она любить не сможет и ничего для нее делать не будет. Не потому, что Гуля такая злая, а потому, что она не чувствует, что это ее Сонечка!..

Ей совсем не хочется выслушивать историю этой девицы — врать будет!

Гуля тихонько освободилась от Сониных рук. Соня ощутила эту скованность и холодность подруги. Однако она надеялась растопить Гулино мягкое сердечко воспоминаниями, рассказом о своих злоключениях, о Максе, Кирике — обо всем… Гуля не сможет не поверить, что она — Соня!

Чем больше бормотала Сонечка об их жизни в Ростове, о Сусанке, маскараде, своей любви к Максу, тем холоднее становилось у Гули на сердце, тем меньше сомневалась она в том, что это — не Соня. Может быть, и Соня, но Гуле она чужая, и даже неприятна.

Они прошли в комнату. Соня затащила Гулю почти силком. Поставила на стол бутылку итальянского вина и приготовила кофе… Гуля оставалась каменной. Она ничего не спрашивала, слушала молча, не ахала, не охала, как было раньше, когда Сонечка посвящала ее в свои замыслы.

Наконец Сонечке это надоело, и она, прервав на половине свой рассказ о художниках, спросила:

— Ты так и будешь сидеть, надувшись, как Максик? Ты такая дурная? Не веришь, что я Соня?

— А что… ты хочешь от меня?

Сонечка смутилась. Она не думала, что разговор перейдет вот в такую плоскость. Касьян и Кирик обещали ей, что сами будут говорить об этом с Гулей…

А тут? Придется отвечать ей? Нехорошо получается: высвистала на свою защиту всех, а раньше хоть бы слово написала… Но тут же себя оправдала: «Сколько у меня всего было! Я в себя пришла не так давно…»

— Хочешь всю правду? Пожалуйста. Ты будешь с моей стороны на суде. Ничего тебе не надо врать, не думай. И обелять меня тоже не нужно. Просто расскажешь, как мы дружили и как… с Максом — о его ненависти ко мне. И все.

— Бить на эмоции? — спросила насмешливо Гуля.

— Но ведь ты даже не знаешь, за что меня будут судить! Хоть бы спросила! — закричала Сонечка.