Глаза Питта вспыхнули, и он повернулся к Флинну.

— Могу продемонстрировать наши возможности.

Хеннесси стиснул кулаки и встал.

— Жду с нетерпением.

— Джентльмены! — Ровена тяжело вздохнула. — Мужчины, боги они или смертные, во многом удивительно предсказуемы. Понимаете, Флинн, в любом мире, любом обществе существуют законы, вплетенные в его ткань.

— Разорвите ткань. Нарушьте законы.

— Даже если бы я могла вручить вам ключи, это бессмысленно.

— Замки не откротся, — сказала Мэлори, и Ровена одобрительно кивнула.

— Вы понимаете.

— Думаю, да. Если чары… Это чары?

— Можно сказать и так — для простоты, — согласилась Ровена.

— Если им суждено разрушиться, сделать это можем только мы. Женщины. Смертные женщины. Используя свой ум, хитрость, силу, изобретательность — и только в нашем мире. В противном случае никакой ключ шкатулку не откроет. Потому что… настоящие ключи — это мы сами. Ответ на загадку в нас самих.

— Вы так близки к цели! — Ровена встала и положила руки на плечи Мэлори. Лицо ее было взволнованным. — Ближе, чем кто-либо раньше.

— Но путь еще долгий, а половина отведенного времени уже истекла. Мне нужно задать вам несколько вопросов. Наедине.

— Эй! Один за всех… — напомнила подруге Дана. Мэлори умоляюще посмотрела на нее. — Ладно, мы подождем на улице.

— Я с тобой! — Флинн опустил ладонь на плечо Мэлори, но она ее сбросила.

— Я же сказала — наедине. Здесь ты мне не нужен.

Лицо Флинна окаменело.

— Прекрасно. Тогда не буду тебе мешать.

Все остальные, кроме Питта, уже вышли. Ровена с явным сожалением подтолкнула к выходу Мо. Она хмуро смотрела на дверь, с громким стуком захлопнувшуюся за собакой и Флинном.

— У вашего мужчины нежное сердце. Более ранимое, чем ваше.

— Он мой мужчина? — Мэлори тряхнула головой, останавливая Ровену. — Давайте по порядку. Зачем меня перенесли на ту сторону завесы?

— Он хотел показать свою силу.

— Кто он?

Ровена колебалась, но Питт кивнул.

— Кейн. Волшебник. Черный маг.

— Тот, кто прятался в тени и кого я видела во сне. Похититель душ.

— Он открылся вам для того, чтобы напугать. Но того, кто не может добиться успеха, пугать нет смысла.

— А зачем мучить Флинна?

— Потому что вы его любите.

— Люблю? — От нахлынувших чувств голос Мэлори стал хриплым. — Или меня заставили так думать? Может, это очередной трюк?

— Ох, — вздохнула Ровена. — Возможно, вы подошли к разгадке не так близко, как я думала. Вы не в силах понять, что у вас на сердце, Мэлори?

— Я знакома с Флинном всего две недели, а у меня такое ощущение, что без него моя жизнь будет пустой и бессмысленной. Это настоящее? Что я буду чувствовать, когда пройдут еще две недели? — Она прижала руку к сердцу. — Или все закончится по чьему-то желанию? Чего лучше лишиться, души или сердца?

— Думаю, разницы нет, поскольку они неразрывны, и не могу дать вам ответ, потому что он перед вами. Если только вы решитесь посмотреть.

— Скажите мне вот что. Будет ли Флинну что-то угрожать, если я отступлюсь от него? Будет ли он в безопасности, если я закрою перед ним свое сердце?

— Вы откажетесь от него, чтобы защитить? — спросил Питт.

— Да.

Задумавшись, он встал, подошел к лакированному шкафчику и достал бутылку коньяка.

— И вы скажете ему об этом?

— Нет, он никогда…

— Значит, вы его обманете. — Питт улыбнулся и налил напиток в стакан. — А в свое оправдание скажете, что сделали это ради него. Женщины, богини они или смертные, во многом удивительно предсказуемы. — Он шутливо поклонился Ровене.

— Любовь, — возразила Ровена, — остается неизменной в любом мире. Вы должны сами принимать решения, делать выбор, — теперь она обращалась к Мэлори. — Но ваш мужчина не станет благодарить вас за жертву, которую вы принесете ради него. — Ровена ответила Питту таким же шутливым поклоном. — Мужчины никогда не благодарят. А теперь идите. — Она погладила Мэлори по щеке. — Отдохните немного, пока не вернется ясность мысли. Даю вам слово: мы сделаем все, что в наших силах, чтобы защитить вас, вашего мужчину и ваших друзей.

— Я их не знаю, — Мэлори указала на картину, — но я знаю людей, которые ждут меня на улице. И если придется выбирать, я выберу тех, кто мне ближе.

Питт подождал, пока они с Ровеной останутся одни, и достал второй стакан.

— Я любил тебя во все времена и во всех мирах.

— И я тебя, дорогой.

— Но никогда не понимал. Ты могла бы ответить на вопрос о любви и успокоить ее.

— Мэлори будет мудрее и счастливее, если найдет ответ сама. Что мы можем для них сделать?

Питт наклонился и поцеловал Ровену.

— Все, что в наших силах.

14

Мэлори подумала, что ей нужно перевести дух и собраться с мыслями. С начала месяца ее жизнь напоминала американские горки, и хотя при этих стремительных взлетах, падениях и резких поворотах сердце замирало от восторга, требовался перерыв.

Жизнь полностью переменилась. Неизменный порядок вещей всегда служил ей опорой, а теперь эта опора выскользнула у нее из-под ног.

Или ее выбили.

Она больше не работает в «Галерее» и плюс к этому сомневается в ясности своего рассудка. На одном из резких поворотов она перестала быть прежней Мэлори Прайс, разумной и предсказуемой, и превратилась в подверженную эмоциям и чувствам женщину, которая верит в магию и любовь с первого взгляда.

«Ну хорошо. С третьего взгляда, — поправила себя Мэлори, задернула шторы и собралась лечь в постель. — Хотя какая разница?»

Она взяла деньги, на которые можно было спокойно прожить несколько месяцев, и вложила в предприятие, задуманное вместе с двумя женщинами, которых едва знает.

Едва знает и полностью доверяет им. Не испытывая ни малейших сомнений в их честности и порядочности.

Она собирается начать собственное дело, не имея ни капитала, ни четкого плана, ни страховки. И при этом счастлива — вопреки логике.

И все равно голова у Мэлори шла кругом, а желудок сжимали спазмы. От одной только мысли, что любовь могла пройти мимо. Что счастливая уверенность в своих силах и радость, которые дает ей Флинн, окажутся иллюзией.

Если эта иллюзия исчезнет, она будет тосковать всю оставшуюся жизнь.

Мэлори взбила подушку и попыталась заснуть.


Когда она проснулась, солнце стояло высоко, обещая жару. В воздухе распространялся запах роз. Мэлори еще немного подремала. От теплых простыней исходил слабый аромат ее мужчины.

Она лениво перевернулась на спину, открыла глаза и растерянно заморгала. Какое-то странное ощущение. Нельзя сказать, что неприятное — просто странное.

Сон. Необыкновенный сон.

Мэлори села и потянулась, с наслаждением ощущая, как напряглись мышцы. Прекрасная и естественная в своей наготе, она выскользнула из постели, понюхала бледно-желтые розы на комоде и подхватила халат. Остановилась у окна, чтобы полюбоваться садом и вдохнуть напоенный ароматами воздух. Потом распахнула окно и впустила в комнату звуки — птичье пение.

Она спускалась по лестнице, скользя рукой по гладкому дереву перил, и странное чувство постепенно отпускало ее — как сон после пробуждения. На полу плясали яркие блики от окна над дверью. Задержала взгляд на цветах — экзотических белых орхидеях в античной вазе на столике у входа.

Его ключи лежали рядом, в маленькой мозаичной плошке, которую она купила специально для этой цели.

Мэлори прошла через весь дом на кухню и улыбнулась. Он стоял у плиты, укладывая на сковороду ломтики хлеба с маслом. На столе она увидела поднос с кувшином сока, своей любимой чашкой и маленькой вазой с одной розочкой.

Задняя дверь была открыта. С улицы доносился птичий щебет, прерываемый радостным лаем собаки. Счастливая, она медленно подкралась к нему, обвила руками талию и поцеловала в шею.

— Осторожно. Моя жена может проснуться в любую минуту.

— Рискнем.

Он повернулся, и их губы слились в долгом поцелуе. Сердце ее замерло, кровь вскипела в жилах. «Как хорошо! — подумала она. — Лучше не бывает».

— Я хотел преподнести тебе сюрприз. — Флинн погладил ее по спине и слегка отстранился. — Завтрак в постель. Хеннесси Особый.

— Сюрприз будет еще приятнее, если мы вместе позавтракаем в постели.

— Возможно, меня удастся уговорить. Секунду! — Он схватил лопатку и перевернул хлеб.

— Ого! Уже девятый час. Ты не должен позволять мне столько спать.

— Я не дал тебе выспаться ночью. — Флинн подмигнул. — Было бы справедливо, чтобы ты немного поспала утром. Подготовка к выставке, Мэл, отняла у тебя много сил.

— Я почти закончила.

— Потом, когда все будет позади, я собираюсь увезти свою красивую и талантливую жену на заслуженный отдых. Помнишь ту неделю во Флоренции?

Дни, наполненные солнцем, и ночи, наполненные любовью.

— Разве можно такое забыть? А у тебя получится? Я не одна занята делом.

— Найдем время. — Он выложил тосты на тарелку. — Может быть, поваляемся еще часок? Или два…

Из «радионяни» на кухонном столе раздался сонный плач. Флинн посмотрел на прибор.

— Похоже, не поваляемся…

— Я посмотрю. Буду ждать тебя наверху.

Она торопливо поднималась по лестнице, скользя рассеянным взглядом по картинам на стенах. Уличная сценка во Флоренции, морской пейзаж с островов Аутер-Бэнкс[36], портрет Флинна, сидящего за письменным столом в своем кабинете.

Она повернула в детскую. Стены здесь тоже были украшены ее картинами. Волшебные сказки, которые она рисовала во время беременности.

В кроватке с блестящими перекладинами плакал их маленький сын, настойчиво требовавший внимания.