Когда каблуки Роуз стучат по полу кухни, в воздухе появляется напряжение. Ее горящие желто-зеленые глаза направлены на меня, и моя спина выпрямляется в чертовой оборонительной позиции.
- Я пытался уговорить ее рассказать...
- Спасибо, - перебивает она меня. Удивление искажает черты моего лица. Я не могу его скрыть, но она все равно продолжает. - Ты был с ней, и если бы тебя не было, не думаю, что она могла бы справиться... Так что спасибо тебе.
Мое горло отекает, и я киваю в ответ.
Коннор становится за спиной жены, и его руки оборачиваются вокруг ее талии. Я замечаю, как его ладонь располагается на ее животе всего на пару секунд. А затем он наклоняет голову и шепчет ей на ухо.
На кухне повисает тишина, и лишь невысказанное сожаление и желание суметь остановить то, что произошло, витает в воздухе. Все, что я мог сделать, так это защищать ее после того события, но это было сложно, пока она жила с родителями. Ей пришлось ходить по тем коридорам и искать в себе внутреннюю силу, которую я был не в силах ей дать. И не думаю, что кто-то другой смог бы.
Роуз первая нарушает тишину.
- Я не могу поверить, что это были ее собственные друзья.
Друзья не навсегда. Дэйзи постоянно говорила мне это. Одна из ее чертовых теорий. Я бы хотел опровергнуть ее, с тех пор как мы стали знамениты, у нас у всех поубавилось друзей. Небольшой куш наличных, и большинство людей готовы заявить что-угодно.
- Мне никогда не нравились ее друзья, - говорю я, засовывая руки в карманы кожаной мотоциклетной куртки. - Они были какие-то фальшивые.
- Я не удивлен, - добавляет Коннор. - Подростки часто могут быть жестокими. Они считают себя выше закона, особенно те, кто вырос в такой же среде, как мы.
Ло кивает, словно он понимает, о чем речь. В младшей школе он был известен, как чертов задира. Но другие дети тоже над ним насмехались - говорю это не как оправдание.
Ло опускает взгляд на Лили, когда она, кажется, погружается в собственные раздумья.
- Ты в порядке, любимая? - спрашивает он.
- Я бы хотела, чтобы на ее месте оказалась я, - говорит она тихо.
Ло целует ее в висок и притягивает ближе. Комнату снова окутывает бархатное молчание. Никто ни произносит ни слова. Но думаю, все наши мысли сейчас об одном. Из-за этих коробок и высоких стопок упакованного добра кухня кажется мертвой. Мы все движемся дальше, отделяемся друг от друга, но похоже, так и не находим места, где должны быть.
Любой из нас.
Разделяться чертовски странно, не верно.
- Ваше предложение все еще в силе? - спрашивает Ло, глядя на Коннора.
- Какое предложение?
- То, где мы можем переехать вместе с вами, ребята, - говорит Ло. - Я подумал, что мы могли бы купить дом с охраной. Больше, чем этот. И Дэйзи могла бы жить со всеми нами. Думаю, она могла бы почувствовать себя безопаснее, чем живя с одним Риком. И тогда, когда родятся оба ребенка, мы просто... мы просто поймем, как жить дальше.
Вероятно, это самое самоотверженное предложение, которое когда-либо делал мой брат. Потому что я знаю, как сильно он ненавидит идею о дальнейшей совместной жизни с Коннором и Роуз. Как неприятно ему ощущать себя малышом на поводке, даже при том, что вероятно, это спасло его задницу от многих бед. Но также я понимаю, как это предложение понравится Дэйзи.
Как сильно это может ей помочь.
Вот почему, никто больше не говорит ни слова об этом.
Все и так понятно.
ГЛАВА 69
РИК МЭДОУЗ
Телефон вибрирует у меня в кармане, пока спускаюсь по покрытым ковром ступеням. Я проверяю сообщение и одновременно с тем следую за Ло через проем двухстворчатых массивных дверей. Наш новый ном находится в богатом районе пригорода Филли, в отличном от того, где проживают наши родители, но охуенно близко к нему. По крайней мере этот район закрытый.
Мы можем на хрен ходить по улицам, не боясь попасться на глаза папарацци.
Я снимаю блокировку с телефона.
Я люблю тебя. Может мы могли бы встретиться, если все в порядке. В общем, как захочешь. - Мама
Я останавливаюсь на каменных ступенях у крыльца, птицы поют, и сейчас 6 часов вечера. Мое любимое время дня. Солнце еще не село, но небо уже не такое синее, а воздух чертовски холоднее, чем был днем.
Моя мать.
Она ранила меня даже больше, чем отец. Потому что я любил ее безусловно. Потому что объединился с ней против Джонатана, слепо доверяя. Потому что она разрушила жизнь Лили и ее семьи, и это не изменить.
Но она все еще моя мать.
Она все еще та самая женщина, которая ходила на мои соревнования по легкой атлетике, обнимала меня крепко каждое рождественское утро и записывала меня в любую спортивную и не только секцию, которая начинала меня интересовать, на любой вид спорта, который бы меня ни привлекал. Она подарила мне чертов мир, просто я был немного, бля, потерян в нем.
Но у меня навсегда останутся те хорошие воспоминая. Мне просто нужно сохранить их.
- Ты идешь?! - зовет Ло, он уже возле нашего почтового ящика, разминает ноги.
- Ага! Подожди, - мои пальцы быстро движутся по экрану.
Я бы хотел.
Я нажимаю "отправить" и сую телефон обратно в карман. Это первое сообщение за два года, на которое я ей ответил, первая рука, которую протянул. Время начать с нового листа.
Я иду к Ло и разминаюсь рядом с ним во дворе, не говоря сперва ни слова. Но потом он произносит:
- Итак... Я видел интервью.
Я не смотрю на него. Просто сажусь на гребаную траву и тянусь к носкам кроссовок, мои мускулы растягиваются в тугие нити.
- Да?
- Было сложно? - спрашивает он.
Я смотрю в сторону, разглядывая покрытые росой лезвия травы, холодную землю декабрьским утром. Пару недель назад я встретился с репортером.
Сейчас же я даю Ло честный ответ, не лгу.
- Это был один из самых сложных дней моей долбаной жизни.
Было даже сложнее, чем покорить подряд три горы. Сложнее, чем сидеть в тюремной камере. Сложнее, чем вежливый разговор во время обеда с моим отцом.
- Ты заикался во время интервью, - говорит Ло. - Коннор волновался, что ты забудешь свое имя.
Я испускаю смешок.
- Ага... - вот и все, что я могу сказать. Репортер, женщина в шикарном сером костюме с закрепленным у нее на блузке микрофоном, спрашивала меня в лоб обо всем, что хотела знать страна.
- Трогал ли тебя Джонатан Хейл как-либо неправильно?
Я опроверг каждое утверждение, каждое обвинение, очерняющее моего отца и ранящее брата.
Подошва кроссовок Nike Ло ударяется о мою, когда он тоже начинает растягиваться на земле.
- Ты говорил, что самые сложные в жизни вещи обычно оказываются правильными, верно? - он хмурит брови. Думаю, брат волнуется, не сожалею ли я о том, что сделал заявление перед прессой.
Нет.
Вовсе нет. Все, сказанное мной, было правдой. Не было причин, чтобы и дальше молчать, кроме желания наказать моего отца, а эту цепочку мне охуенно хотелось снять со своей лодыжки.
- Вне сомнений, это было охуенно верное решение, - говорю я уверенно.
Его плечи расслабляются.
- Спасибо, - говорит он. - Правда. Не только за это, но и за то, что заботишься о Дэйзи, что был рядом со мной в течение всех этих сложных месяцев. Я иногда принимал тебя как должное, но никогда на хрен не забуду, что ты и есть причина, по которой я бросил пить.
Я искренне улыбаюсь. Думаю, мое лицо выражает все. Иногда сложно понять, волнует ли его что-то, но когда наступают подобные этому моменты, сложные жизненные роли уже не кажутся такими уж плохими. Оно того стоит.
Одновременно мы встаем и снова направляемся к почтовому ящику, отпуская все это сложное дерьмо, пока бежим.
- Пять миль, - говорит Ло, подпрыгивая, чтобы разогреться. - И на этот раз ты не перегонишь меня, старший брат. Остерегайся!
Я застреваю на сказанном им с некой нежностью словосочетании "старший брат". Где-то и как-то я заслужил этот титул. И он ощущается охуенно прекрасно.
- Эй ты, смотрящий в никуда, парень, ты меня слышал? - спрашивает Ло, махая мне рукой.
Я бью по его руке.
- Ты спрятал по близости палку для лакросса? Потому что мне пиздец как нравятся мои ноги, так что не переломай их.
Ло раскидывает руки.
- Никакого обмана. Честный забег. Я ожидаю получить гребаный трофей, когда обгоню твою задницу в твоем же виде спорта.
- Это на фиг вряд ли.
И затем мы оба смотрим друг на друга, не отсчитывая от трех до одного. Мы просто одновременно срываемся с места.
Наши шаги синхронны. Движение за движением. Нога в ногу. Шаг за чертовым шагом. Он бежим прямо рядом со мной, наш ритм движений полностью одинаковый. Он начинает ускоряться, и я отталкиваюсь ногами сильнее. Бегу быстрее.
Мое дыхание становится затрудненным, а голова легкой. Когда я бросаю взгляд в сторону, то впервые не вижу груз на плечах моего брата. Я не вижу ничего, что тянет его назад.
Он охуенно улыбается.
И в свете, пробивающемся сквозь кроны деревьев, мы все ближе к нашему финишу. Гордость за него поглощает меня.
И все четыре мили бок о бок с ним я знаю это.
Он собирается меня обогнать.
ГЛАВА 70
ДЭЙЗИ КЭЛЛОУЭЙ
- О боже, как же холодно, - жалуется Лили, кутаясь в одну из белых шубок Роуз. В комплекте с ее Вампа шапкой, она выглядит словно маленькое мохнатое создание. Так и хочется потискать. Вот почему я обнимаю ее за плечи, дотягиваясь до своей старшей сестры.
Наше дыхание клубится в воздухе, когда стоим по колено в снегу, что выпал вчера. Мы скрыты за елью, находясь на центральной лужайке перед домом. Или как называет это дерево Лили: огромная рождественская ель.
- Согласна, - говорит Роуз, так холодно, что, кажись, ее тело замерзло в одном положении.
"Тепличный цветок" отзывы
Отзывы читателей о книге "Тепличный цветок". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Тепличный цветок" друзьям в соцсетях.