Тот появился вовремя. Вадим заметил его, когда Гриша только свернул со Страстного бульвара и направился по почти пустой ещё улице к их объекту. Шагал Гриша быстро и ровно. «Трезвый», - облегчённо подумал Вадим, титаническим усилием воли изгоняя ещё одну, совсем страшную мысль, которая вдруг появилась на самом краешке сознания. Только сейчас, ранним солнечным утром он вдруг понял, что все два выходных дня постоянно думал, а выдержит ли вообще славный мальчик Гриша Москвин? Кто ж их поймёт, этих влюблённых? То и дело ведь слышишь, как один солдатик после письма из дома повесился, то другой застрелился. Вот и нервничал Вадим, опасаясь самого худшего. Но, слава Богу, Гриша шёл по улице целый и невредимый.

Чем ближе он подходил, тем явственнее на его очень бледном лице становились видны бессонные ночи. Он как будто повзрослел. Или просто осунулся. Вадим, разговаривая с коллегой, время от времени коротко, чтобы никто не заметил, поглядывал на приближающегося Гришу, но ничего особенно тревожащего не видел. Всё как должно быть: да, парню тяжело, да, плохо спит и много думает, но на работу пришёл трезвым, выбритым, аккуратно одетым.

«Справится, выдержит, не сломается», - облегчённо выдохнул Вадим, как бы случайно посмотрел в сторону подошедшего уже подчинённого, широко улыбнулся и протянул руку:

- Доброе утро, Гриш.

- Здравствуйте… - тот явно хотел сказать привычное «товарищ подполковник», но, неловко улыбнувшись, всё же обошёлся без официоза:

- Здравствуйте, Вадим Дмитриевич!

Они вместе вошли в здание и отправились переодеваться. В семь тридцать подполковник Валдайцев лично присутствовал на заряжании своей группы. Гриша спокойно, без суеты выполнял все уже ставшие привычными движения. Заместитель Вадима напряжённо и встревоженно следил за заряжанием, потом вопросительно посмотрел на Валдайцева.

Тот успокаивающе кивнул: не волнуйся, мол, всё будет хорошо, парень что надо, не сломается. Зам кивнул в ответ: понял. День пошёл своим чередом.


Во время очередного небольшого перерыва, как только они с ребятами вернулись из тира, где отрабатывали новые упражнения, Вадим принялся названивать Карине. Он по несколько раз набирал номер во время каждой паузы, неприятно напоминая себе влюблённого нетерпеливого мальчишку. Но малоприятная особа трубку упорно не снимала. Для чего, спрашивается, нужно заводить сотовый? Чтобы потом не носить его с собой? Вадим сердился и нервничал. Ему хотелось поскорее разделаться с этим делом и забыть о Карине, сосредоточившись только на Грише и его переживаниях. Наконец, уже ближе к обеду, «вызываемый абонент» всё же ответил, томно выдохнув, как показалось уставшему Вадиму, прямо ему в ухо:

- Да-а?

Валдайцев терпеть не мог манерности и прочих ужимок, так любимых некоторыми особами женского пола, поэтому сразу же почувствовал раздражение, но постарался его не показать, говорил сухо, но вежливо:

- Здравствуйте, Карина. Это Валдайцев, я по поводу вещей Григория.

- Здравствуйте, господин полковник, - нараспев поприветствовала она.

- Подполковник, - голосом выделил приставку Вадим.

- Ну, вы же будете полковником. И наверняка скоро, - промурлыкала Карина.

Валдайцев, не привыкший и не любивший общаться с женщинами такого рода, решил, что правильнее будет и вовсе проигнорировать неуместную реплику и спросил:

- Во сколько мне подъехать?

- Вы собрались сегодня приезжать? - сонно удивилась неприятная особа. - Я только что встала… Ещё даже не оделась… А потом у меня много дел… Я, конечно, всегда рада вам, но сегодня ваш визит будет несколько некстати...

- Мы с вами договаривались на четверг. Сегодня он и есть, - из последних сил сдерживался Вадим, старательно пропуская мимо ушей подробности распорядка дня бывшей Гришиной пассии и прочую бессмыслицу.

- Ах, да, точно... А я и забыла... Но я сегодня никак не смогу. У меня много дел.

- Хорошо, я приеду завтра или в любой другой удобный для вас день, - Вадим морщился, сердито рисовал свирепые рожи в ежедневнике, но терпел.

- Приезжайте завтра. Во второй половине дня.

- Спасибо. Я приеду.

- Вещей много. Без машины вы не справитесь. Или придётся несколько раз приезжать. Там инструмент кое-какой, он тяжёлый... - проявила заботу неприятная женщина.

- Я буду на машине, - пообещал Вадим, - до свидания.

Он положил трубку и откинулся на спинку компьютерного стула. Гриша-Гриша… И как же тебя так угораздило?

Вадим глубоко вздохнул и пошёл в дежурку. Рабочий день продолжался.


В коридоре, куда выходила дверь дежурки, он столкнулся с Жанной. Ей там делать было нечего, и Вадиму пришло вдруг в голову, что она искала его. Жанна привстала на цыпочки потянулась за поцелуем, а Вадим в очередной раз поймал себя на том, что не рад этому. Ему почему-то было неловко перед подчинёнными, многочисленными сотрудниками разных организаций, которых в это время на объекте всегда было много, и даже перед уборщицей, сосредоточенно намывавшей полы. Он быстро и невесомо коснулся губами мягкой загорелой щёчки, пахнувшей пудрой, и сразу же отстранился.

- Как дела?


- Хорошо. Только с тобой видимся редко, - Жанна ответила легко, но Вадим уловил в её голосе нотки недовольства и расстроился: огорчать её он не хотел.

Жанна появилась в его жизни после череды других девушек и женщин. Жёны его коллег регулярно устраивали «случайные» знакомства неженатого Валдайцева со своими подругами и родственницами. В то, что счастье и за печкой найдёт, он не слишком верил и понимал, что хотя бы иногда из-за этой «печки» нужно выбираться. Поэтому и напору желающих устроить его личную жизнь не сопротивлялся: а ну как и правда встретит ту, с кем захочется не расставаться. Но до сегодняшнего дня из этих знакомств ничего путного не выходило. Так, мимолётные романы разной степени обременительности.

Вадим к своей персоне относился с иронией, подарком для женщин себя искренне не считал, понимал, что и зарабатывает немного (а уж после дефолта и вовсе смехотворно), и на работе своей буквально живёт, да и по другим параметрам не слишком удачная партия. Но девушкам он почему-то при всем этом нравился. Наверное, те по инерции, которая тянулась с советских ещё времён, считали, что офицер — это удачная партия. Да уж, как всё изменилось с тех пор. Хороша удача: скромный доход, постоянно отсутствующий дома муж и редкие встречи — вот и всё сомнительное счастье жены офицера спецслужбы. Не каждой подойдёт.

В последние годы, единственное, что гарантировала его работа, так это относительную стабильность. Причём во всём. Он и его коллеги стабильно отдавали службе колоссальное количество времени, сил и нервов. Стабильно получали за это невеликое денежное довольствие (правда, что в их времена уже хорошо, почти без задержек и относительно регулярно). Стабильно получали отказы в выделении льготных путёвок на море в летнее время (в лучшем случае могли рассчитывать на культурный отдых в период с октября по апрель). И стабильно выслушивали вопросы знакомых о том, что это за организация у них такая с невнятным названием. С тех пор, как развалился на куски Комитет, конкретно их осколок былой мощи менял название несколько раз. И вряд ли для того, чтобы запутать вероятного противника. А вот людей запутали. И даже солидное слово «федеральная» в именовании организации не вносило ясности.

В общем, Валдайцеву иногда хотелось волком выть от того, что происходило вокруг. Работу свою он не любил, мечтал-то ведь совсем о другом. Но жизнь сложилась так, что поначалу, когда только пришёл в свой отдел, не разобрался, насколько всё плохо в этом королевстве, и искренне верил в то, что делает важное дело. Потом, когда осмотрелся и вник, ужаснулся было и надумал уволится, но государственные предприятия одно за другим впадали в анабиоз или даже вовсе разваливались, а в бизнес он идти не хотел, понимая, что таланта к этому у него точно нет. Да и родителям, работавшим на «оборонку», в которой тогда тоже всё рушилось и мучительно издыхало, нужно было помогать. У них-то вообще никакой стабильности не было. И зарплаты они порой не видели месяцами. Так что не до риска. Сам он, конечно, мог потерпеть и поужиматься. Но они-то в чём виноваты? Да и немолоды уже. Мало ли какое лечение понадобится? А их единственный сын в творческом поиске и ничем не в состоянии помочь.

Вот и получилось, что остался Вадим на нелюбимой работе. Но в силу своего характера служил так, словно всю жизнь мечтал быть офицером, выкладывался полностью, подчинённых жалел и заботился о них, начальства не боялся, свою точку зрения отстаивал и неожиданно для себя, не имея военного образования и абсолютно никаких полезных для карьеры знакомств, пошёл в рост, за девять лет дослужившись от лейтенанта до подполковника и став начальником оперативной группы.

Мама, видя его в форме, каждый раз всплёскивала руками и умилённо восклицала:

- Глаз не отвести!

Они с отцом оба гордились сыном, хотя сам Вадим искренне не видел причин для гордости и считал свою жизнь не слишком складной и удачной.

Но и большинству знакомых девушек его работа казалось весьма достойной и уважаемой, а сам Вадим чем-то нравился, и он, будучи человеком наблюдательным и при этом тонко чувствующим, частенько замечал, что если не все, то многие из потенциальных невест не отказались бы узаконить своё положение. Вадим же пока ни разу не испытывал ничего похожего на неудержимое желание жениться, хотя сам себя считал и ощущал человеком, настроенным на семью, и бессемейным видел себя разве что в страшных снах, но никак не в мечтах. Дольше других задержалась рядом с ним Жанна. А почему, он и сам не понимал.

Глава девятая. Переселение

В четверг днём Ангелина перебралась к Рине. Всё прошло по придуманному подругой плану, который она изложила на их следующей после посиделок в кафе в Камергерском переулке встрече. Ангелине всё ещё казалось, что Рина усложняет самые простые вещи. Но раз той так нравилось строить планы, увлечённо городить препятствия, а потом их героически преодолевать, то причин возражать она не видела. Ну, хочет человек развлечься — да и пожалуйста, зачем мешать удовольствию?