- А мужчина и пожилая женщина? - негромко спросил Вадим, и Ангелина не узнала его голос, столько с трудом сдерживаемой ненависти было в нём.

- Мужик, как я понял, оказался женихом той девицы. Не знаю как, но он вышел на меня. Пришлось убрать.

- Он же шёл не один, с мамой.

- И что? Я должен был ждать, когда он соизволит один на улицу выйти? - изумился Артур, а Вадим хрипло приказал:

- Коль, отстегни его.

- Димыч, ты что?

- Отстегни.

- Дим, прекрати играть в благородство, - не согласился Колян, - двинь ему разок так. Понятно, что ты с ним и с отстёгнутым справишься…

- Отстегни. Он мой.

- Нельзя, Дим. Ты ж его убьёшь сейчас…

- Пусть попробует, - глумливо хохотнул Артур, - у меня чёрный пояс…

- Да ему плевать, какой у тебя пояс, - как от назойливой мухи отмахнулся от него Колян, - он тебя просто убьёт и всё. Потому что ты будешь драться за свою гнилую шкуру, а он за друзей. Разницу чуешь?.. А… Да где тебе…

Ангелина встала и тихо подошла к Вадиму, положила ладонь на предплечье, но ничего не сказала. Колян с уважением и симпатией посмотрел на неё.

- Димыч, я уже позвонил своему дружку из милиции. Он меня свёл с человеком с Петровки. Сейчас мы этого деятеля туда отвезём. Они всё сделают наилучшим образом. Он не выкрутится, ты мне веришь? А на зоне тоже шепнут кому надо. Ему там будет так хреново, что он ещё пожалеет о том, что ты не убил его... Дим, поверь мне. Я тебе обещаю. Не трогай его. Ты себе жизнь сломаешь, с твоей-то работой...

- Вадим, пожалуйста… - попросила Ангелина.

От звука её голоса Вадима чуть отпустило. Ненависть всё ещё пульсировала в горле, но уже не так сильно. Он отвернулся от Артура и пошёл к двери, бросив, не оглядываясь:

- Увези его, Коль. И сделай всё как надо.

Начальник охраны «Валькирии» подошёл к Артуру, отстегнул от батареи наручники и хотел было взять Артура за шкирку и потащить вслед за Вадимом, но тот вдруг резко дёрнулся в сторону, вывернулся, в два шага подскочил к Ангелине, схватил её за волосы и рявкнул:

- А ну отошли все от дверей. Не то я ей шею сверну.

Алексей и Колян замерли, на лице начальника охраны испуганная Ангелина увидела появившееся виноватое выражение. Но тут же оно сменилось яростью, он сделал какое-то странное движение рукой, и короткая пауза закончилась — на Артура одновременно кинулись Вован, до этого мирно лежавший рядом со стулом и молниеносно выполнивший молчаливый приказ хозяина, и Вадим. Бультерьер впился в ногу, а Вадим быстро и ловко ткнул куда-то и подхватил выпавшую из рук осевшего на пол Артура Ангелину.


- Ну и дурак же ты, - удивлялся Колян, поднимая за шкирку негодяя и выволакивая его из подвала. - Ты что, самоубийца? Он же тебя бы убил… Тебе просто очень повезло, что я рядом оказался...

- Твоя псина мне чуть ногу не откусила, - хрипел, кашляя и хромая, Артур.

- Это ещё цветочки, дружок. Это ж каким тупым надо быть, чтобы не понять, на чью девушку ты руку поднял. Он же тебя, идиота, на запчасти разобрал бы за одну её слезинку, а ты с ней так неласково... Короче, меня Николаем зовут. Теперь всю жизнь в храмы записочки о моём здравии подавай. Потому как, если бы не я, был бы ты уже глубоким инвалидом, а то и трупом... Понял меня? - он приподнял над землёй и тряхнул Артура.

- Понял, - сильнее закашлялся тот.

- А где спасибо?

- Спасибо…

- Ну и ладушки. Говори добрым людям до свидания и поехали. Нам пора, ждут нас. - Колян повернул Артура в ту сторону, где стояли, уже поднявшиеся из подвала Вадим, Ангелина и Алексей, легко согнул его в поясном поклоне, выпрямил, сунул на заднее сиденье своего джипа и пристегнул к ручке. Вован разместился рядом с задержанным и положил голову ему на колени. Тот в ужасе уставился на него.

- Думаю, не стоит тебе объяснять, что будет, если ты дёрнешься? - ласково пропел Колян, захлопнул дверцу и подошёл к Вадиму, Ангелине и Алексею.

- Пока, ребят. Димыч, я к тебе приеду на днях, ладушки? Посидим, поговорим...

Не дожидаясь ответа, он по очереди обнял всех (успев шепнуть на ухо Ангелине: «Димка — лучший парень на свете, даже лучше меня!») и сел в свою машину. Слышно было, как он что-то пугающе нежно говорит то ли Артуру, то ли Вовану.


- А чем Коля обязан тебе? - спросила Ангелина, когда они снова крутили по дорогам Южного порта.

Вадим посмотрел на неё. Ангелина с облегчением увидела, как из почти бесцветных и бешеных его глаза постепенно превращаются в голубые и живые.

- Он был очень маленьким в детстве. И его во дворе обижали.

- Коля был маленьким? И его обижали? - глаза Ангелины распахнулись так широко, что Вадим не выдержал — улыбнулся:

- Представь себе.

- И что?

- И ничего. Я гонял его обидчиков и даже пару раз подрался с ними. Меня стали побаиваться, а от Коляна отстали. Вскоре он вырос, и его зауважали даже полные отморозки. Я думал, он давным-давно про свои детские страдания забыл. А он, оказывается, помнит.

- Он помнит не страдания, - покачала головой Ангелина, - он помнит добро. Слабые люди помнят только про свои беды, сильные — про людскую доброту. Коля сильный. И ты тоже.

Эпилог

Больше месяца Ангелина не видела и две недели не слышала Вадима. Через три дня после всех событий он уехал в командировку на другой конец страны, откуда раз в несколько дней, как только удавалось добраться до телефона, звонил ей. Ангелина не любила и не умела вести долгие телефонные разговоры и, как ей казалось, Вадим тоже. Оба чувствовали неловкость и не знали, что сказать друг другу.

Приходилось и учитывать разницу во времени. Дальневосточными ночами Вадим слушал далёкий голос Ангелины и хотел поскорее оказаться рядом с ней. Но приходилось ограничиваться ничего не значащими светскими беседами.

- Какая у вас там сейчас погода? - зачем-то спрашивала Ангелина, и Вадим не мог понять, что она имеет в виду, говоря «у вас»: его и всех жителей Дальнего Востока, где он сейчас находился, или всё же только его. Во втором случае пришлось бы констатировать, что их отношения откатились назад, а они снова перешли на «вы». Только этого не хватало. И он снова вслушивался в её слова, больше всего желая услышать ласковое «ты» - подтверждение их близости. Но Ангелина фразы строила вежливо и обезличенно, а он томился и сильнее обычного ненавидел свою работу, мешающую ему быть рядом с ней.

Потом Ангелина с сестрой укатили в Турцию. А они даже встретиться не успели — разминулись на день. И потянулись ещё более невыносимые две недели, когда он не только не видел её, но даже и поговорить с ней не мог. Да ещё и Турция у него последние несколько лет вызывала исключительно неприятные ассоциации. Конечно, перед отъездом Ангелина заверила его, что они с сестрой с охраняемой территории отеля носу казать не будут: её тоже история Александра Ивановича и его Белки потрясла настолько, что она даже хотела отказаться от поездки, но пожалела сестру. Так что обещала она быть осторожной. Но кто их знает, этих девчонок? Понесёт их куда-нибудь…

В тот день, когда она должна была вернуться, Вадим и вовсе был не в состоянии нормально работать: то и дело звонил в аэропорт и узнавал, не приземлился ли борт из Анталии, и выдохнул только, когда, снова — в который раз за это странное лето! — использовав знакомства, узнал, что Ангелина Нарышкина (хорошо хоть её фамилию в разговоре предусмотрительно выведал) благополучно сошла с трапа.

Всю ночь он торопил время, утром не мог дождаться приличных девяти часов, принял душ, побрился, причесался (что по причине коротких волос обычно делал нечасто) и по памяти набрал её номер. Когда в ухо неожиданно громко грянул первый гудок, он вдруг вспомнил, что Ангелина вообще-то сова, и хотел было уже положить трубку, но второго гудка не последовало — голос, от которого ему одновременно хотелось жить вечно и умереть на месте быстро сказал:

- Да!

Вадим быстро сглотнул и не нашёл ничего лучше и оригинальнее, чем процитировать известную песню Высоцкого:

- Ну, здравствуй… Это я…

А, может, и не цитата это была, а то, что исстрадавшийся без другого человек только и может выдавить из судорожно сжавшегося от невысказанной любви горла?

- Здравствуй, - эхом отозвалась Ангелина, и ему показалось, что она борется со слезами.

- Можно я сейчас заеду за тобой?

- Да, - только и смогла ответить она.


До её дома Вадим добирался довольно долго, и за это время Ангелина успела позвонить вернувшейся накануне из отложенного на лето и наконец-то осуществлённого свадебного путешествия Злате и скороговоркой вывалить на неё события последнего времени. Та внимательно и сочувственно слушала бурный поток Ангелининых никому до этого не высказанных эмоций и перебила только тогда, когда Ангелина выпалила:

- И вообще, может быть, мы друг другу не подходим!

- С чего бы это? - скептически поинтересовалась Злата. Ангелина от такого, совершенно не свойственного подруге тона оторопела.

- Ну… как с чего бы? Ты же знаешь меня. Я импульсивная, взрывная, эмоциональная…

- Я в курсе, - в голосе Златы послышалась улыбка. - Оглашать весь список не обязательно.

- А он… - растерялась Ангелина. - Он совсем другой… Он такой… Он, знаешь, какой…

- Да всё в порядке, Лин, - засмеялась Злата. - Каким бы он ни был, ты в него совершенно точно влюблена.

- С чего ты взяла? - недовольно буркнула Ангелина.

- Знаешь, как говорил один мой институтский преподаватель, старый мудрый армянин? «Если вы можете сказать, за что вы любите человека, значит, вы его не любите». И я с ним согласна. А ты, которая обычно за словом в карман не лезет, не можешь даже рассказать о том, что из себя этот твой Вадим представляет. Ты однозначно влюблена.