— У нас заказан столик, — проинформировал мой спутник. — На имя доктора Скотта Джейкоби.

Клянусь, он действительно подчеркнул слово «доктор». Я чуть не рассмеялась, но вовремя себя одернула. Зачем тыкать людям в нос своими регалиями? Может, мне тоже представляться как «Харпер Робертс, эсквайр»? Но бойкая девушка-метрдотель явно прониклась и начала строить ему глазки — хотя Скотт пришел в ресторан не один, а со мной.

— Столик будет готов через минуту, — заявила она и (честное слово!) захлопала ресницами. — И что же вы лечите?

— Я офтальмолог. — Скотт гордо приосанился. — То есть глазной врач.

— Bay, круто! — зашлась от восторга девушка, при этом не обращая на меня ни малейшего внимания.

Надо было, наверное, изобразить недовольство, но я решила, что лучше за ней понаблюдаю. Несмотря на темные волосы, вела она себя точь-в-точь как пресловутая блондинка, и получалось у нее куда лучше, чем у меня. Надо запомнить: побольше восхищаться тем, что Скотт — доктор, раз уж для блондинки это естественно.

Как только мы сели за столик, Скотт заказал бутылку вина — меня он не спросил, и впервые за весь вечер я по-настоящему обиделась. Я так надеялась, что мы с ним действительно сойдемся характерами! Увы, похоже, не получится. Чтобы понравиться мне, мужчина должен — хотя бы из вежливости — поинтересоваться, что я предпочитаю пить.

Пока я великодушно решила закрыть глаза на этот промах. Вдруг он просто нервничает, поэтому забыл спросить?

— Тебе понравится, — заверил он и, потянувшись через стол, накрыл мою руку своей. — Не сомневайся.

Я улыбнулась и хихикнула, однако в душе росло раздражение. Я и не сомневалась, что вино хорошее — еще бы, «Домен-де-Муршон Кот дю Рон-Вийяж Гран Резерв». Причем шесть лет назад я как раз побывала на юге Франции в кулинарной школе Сегюре и своими глазами видела муршонские виноградники. Но не рассказывать же об этом Скотту — что моей блондинке делать в Европе? Я сдержанно кивнула. Как знать, может, это его единственный прокол, а в остальном он окажется идеалом галантности. И потом, я же валяю дурочку. Разве по мне видно, что я знаю толк в винах?

— Ух ты, вино по ходу дорогое, наверное, типа хорошее, да? — произнесла я детским голоском, надув губки и хлопая ресницами.

К счастью, упражнения перед зеркалом себя оправдали, и Скотт не кинулся смотреть, что мне попало в глаз. Вместо этого он крепче сжал мою руку, лежащую на столе.

— Для тебя, малыш, только самое лучшее!

И он подмигнул с видом знатока.

Я улыбнулась в ответ, не зная, что сказать. Он назвал меня «малыш»? Только потому, что я одобрила выбор вина? Неужели парни действительно так разговаривают с подругами? Со мной так никто никогда не обращался, может, потому, что сразу пугались и ходили по струнке. Вот, значит, как проходят свидания, когда делаешь вид, что ты глупее, чем на самом деле.

Ладно, хватит обижаться, лучше получить как можно больше удовольствия от собственной глупости. Как знать, может, Скотт не столь уж плох и ведет себя так только потому, что перед ним тупая блондинка?

Настроившись кривляться по полной, я открыла меню, пестрившее французскими названиями, и начала листать.

— Малыш, справишься или тебе помочь?

Скотт перегнулся через стол и погладил меня по руке.

— Не, я сама, — просюсюкала я. — Знаешь, я как бы в школе год учила франсе. Так что он у меня типа как родной.

— Да ты что? — изумился Скотт.

— Ну, — хихикнула я. — Там куча прикольных слов: «абанжур», «уревоарэ»…

Да, я превзошла саму себя. Не попробоваться ли мне на роль в Эммином сериале? Умница Мег, что посоветовала коверкать французские слова, — я бы сама не додумалась.

Скотт с серьезным видом кивнул.

— Здорово у тебя получается, малыш, молодец.

Я радостно закивала, а в его взгляде мелькнула искреннее беспокойство.

— Точно не хочешь, чтобы я перевел меню?

— Не-а, все в ажуре.

Я улыбнулась самой очаровательной улыбкой, предвкушая, что сейчас сотворю с названиями закусок, салатов и горячего.

В ту же секунду у нашего столика возник официант, и я начала заказывать.

— Для начала cuisses grenuille, — то есть в моем исполнении «суиссес дренуилле».

Официант непонимающе приподнял бровь, но я притворилась, что не замечаю. Уже хотела перейти к салатам, но меня перебил Скотт:

— Солнышко, ты уверена? — Вид у него был встревоженный. — Ты знаешь, что это такое?

— А то! — Я прикинулась обиженной. — Конечно, знаю. А что, нельзя?

И захихикала.

Скотт замешкался на секунду, потом, мысленно махнув рукой, откинулся на спинку кресла. Я заказала еще salade de la maison, как следует исковеркав название, и coquilles Saint-Jacques — получилось «сокуиллес сайнт жакуэс».

Скотт еще больше встревожился, но уже не вмешивался. Сделал заказ — надо сказать, не такой рискованный, как у меня, — и спокойно ожидал, пока слегка обалдевший официант принесет закуски.

Ох, как бы мне хотелось сказать, что свидание наше прошло замечательно и Скотт проявил себя таким же галантнейшим джентльменом, каким казался на первый взгляд. К сожалению, все вышло не так. Совсем не так. Он выпил один бокал, затем второй, расслабился слегка — и его непомерное эго дало о себе знать. Я отщипывала принесенный официантом хлеб и тянула вино, старательно изображая щенячий восторг, а Скотта тем временем понесло: и денег у него немерено, и работа у него — лучше не бывает, и вообще он самый-самый.

Я восхищенно хлопала глазами, честно ахала и охала, хотя от его слов меня уже тошнило.

Оказывается, Скотт — счастливый обладатель квартиры с двумя спальнями в Верхнем Ист-Сайде (не в таком престижном квартале, как у меня, но это опустим); у него две машины — по городу он ездит на БМВ, а для «вылазок на природу» выкатывает из загородного гаража «ягуар». А еще у него тайм-шер в огромном доме на одном из престижнейших хэмптонских курортов. «Будешь хорошо себя вести, малыш, поедем вместе».

Господи, неужели девушки действительно на такое ведутся?

— Жди, — саркастически роняю я, уже не беспокоясь, что он заметит издевку: Скотт поглощен собой, как тетерев на току, и давно меня не замечает.

Дальше упоминается его яхта «Госпожа Удача» и шестизначная зарплата, потом он вспоминает, как отрывался с приятелями в Вегасе: «Плюс-минус десять тысяч, понимаешь, киска, кто там будет считать».

— Ты в спортзал часто ходишь? — ни с того ни с сего спросил он, решив вдруг сменить тему.

Я заморгала и чуть не выпалила, что не хожу (у меня даже клубной карточки нет, я привыкла полагаться на свою подборку дисков с упражнениями — от одного их вида фигура должна тут же сделаться стройной и подтянутой), однако вовремя спохватилась, что выступаю в команде поддержки.

— Ну, я как бы хожу в тренажерку? — припомнив, что Эмми велела каждую фразу превращать в вопрос, ответила я. — На стадионе «Гигантов», где футболисты тренируются. Нам как бы разрешают там качаться, когда им не нужно.

— То есть ты в хорошей форме, — одобрительно кивнул Скотт, с нескрываемым любопытством оглядывая мою фигуру.

Я тоже машинально глянула на собственную талию и поняла, что в этом голубом платье выгляжу и вправду очень стройной (разумеется, спасибо «грации»). Ну вот! Зачем убиваться в спортзале или крутить кассеты с упражнениями, если можно просто выудить из ящика утягивающее белье — и порядок!

— Ой! — заморгала я. — Просто улет, что ты так думаешь.

— Я тоже в хорошей форме.

Беседа принимала забавный оборот. Мне уже не нужно было ничего изображать, я и в самом деле терялась в догадках, к чему это он. Гадала я, однако, недолго.

Скотт взял меня за руку и пристально посмотрел в глаза.

— У меня не бывает сбоев, малыш, я как отлаженный мотор, — прошептал он игриво (нет, я решительно не понимаю, кто на такое клюет). — Я могу всю ночь, киска. Всю ночь, представляешь?

Я подавила смех и посмотрела на него самым тупым взглядом, на который была способна. Не знаю, как бы отреагировала настоящая блондинка, но если уж он решил зайти так далеко, почему мне нельзя тоже повеселиться?

— Bay! — Я сделала огромные глаза и изобразила непонимание. — Всю ночь в спортзале? Я как бы не знала, что они открыты по ночам.

Скотт удивленно посмотрел на меня. Потом, сообразив, разочарованно покачал головой, а я мужественно сдерживала смех.

— Да нет же, малыш. В постели. Я могу всю ночь в постели.

— Ты тренируешься в постели? — прощебетала я, придав взгляду требуемую бессмысленность и из последних сил пытаясь не расхохотаться. — Слушай, это отпад. Классно придумал — тренироваться и спать, все сразу. Ты как бы такой умный! Я в жизни до такой мульки не додумаюсь.

Что-то уж больно гладко у меня получается… А вдруг я проморгала свое истинное призвание? Вдруг на самом деле я и есть анекдотичная блондинка, которая вопреки судьбе получила образование и слегка поумнела?

— Да нет же! — прервал мои мысли Скотт, который от досады даже раскраснелся. Выпрямившись, он стукнул кулаком по столу и громко объявил: — Я могу заниматься сексом всю ночь!

К счастью, в этот момент подоспел официант с закусками, избавив меня от необходимости отвечать. Разумеется, он тоже услышал последнюю реплику моего кавалера и моментально залился краской.

— Мадемуазель, ваши cuisses grenuille.

Передо мной возникла тарелка аппетитного мяса с гарниром из петрушки. Я старалась не рассматривать блюдо, потому что пока еще не решила, стоит ли воспользоваться советом Мег и устроить цирк. Трудно было не поддаться искушению, глядя на плавающие в тарелке cuisses.

— А вы, месье, заказывали moules a la crème. — Официант поставил перед Скоттом блюдо восхитительно пахнущих моллюсков в соусе из белого вина. — Бон аппетит!