Ей нужно поскорее уйти. Этот человек — хоть и пэр королевства — не в состоянии помочь ей отыскать Рэнса. Тот уехал. Она не найдет здесь поддержки. Хуже того, от ее внимания не ускользнули полицейские, дежурившие этим утром на углу площади, и она заметила, что один из них следовал за ней на всем пути сюда. Как она объяснит свой визит в клуб? А ведь придется. Полиции будет несложно проследить ее связь с известным убийцей, Рэнсом Уэлемом.

Какой же она была дурочкой! Грейс вцепилась пальцами в ручки кресла и попыталась встать, но способность управлять своим телом покинула ее.

— Мадемуазель Готье? — раздался словно издалека голос лорда Рутвена. — Мадемуазель? — повторил он более резко.

— Oui? — Грейс удалось разжать пальцы. — Прошу прощения.

— Какое отношение вы имеете к смерти мистера Холдинга?

Ей удалось выдержать его взгляд.

— Ваш сегодняшний визит сюда связан с убийством Холдинга? — Его глаза сверкали как черные бриллианты. — Вы присутствовали при этом? Вас допрашивали?

— Да! — выкрикнула она, поднявшись наконец с кресла. — Да, да и да — вот ответ на все ваши вопросы. Я серьезно опасаюсь, что я главная подозреваемая. Впрочем, не знаю. Мне ничего не объяснили. Меня выставили из дома и запретили видеться с детьми. Ко мне приставлен полисмен, который следует за мной по пятам. Думаю, можно с уверенностью сказать, что я увязла в этом деле по уши.

Выпалив эту тираду, Грейс подхватила юбки и кинулась к двери. Но Рутвен оказался проворнее и преградил ей путь. Она уткнулась в него и почувствовала, что внутри у нее что-то оборвалось. Рутвен схватил ее за плечи, и она обмякла, приникнув к нему с коротким рыданием.

И тут он поступил неожиданно даже для самого себя: обнял ее, сначала осторожно, словно ребенка. Как будто она была сделана из стекла и могла разбиться от малейшего прикосновения. Но спустя мгновение его руки сомкнулись вокруг нее и сжали со всей силой.

— Упокойтесь, дорогая, — произнес он, обдавая теплым дыханием ее висок. — Наверняка не все потеряно. Давайте подумаем, что можно сделать.

Подобная нежность со стороны человека, который своим видом отнюдь не излучал доброжелательности, была столь неожиданной, что Грейс чуть не расплакалась.

— О, сэр, вы не представляете, что я потеряла, — произнесла она, подавив очередное рыдание. — Но вы… вы такой отзывчивый. Спасибо.

— Отзывчивый? — повторил Рутвен таким тоном, как будто это слово никогда прежде не применялось к нему.

Грейс уперлась ладонями ему в грудь и попыталась отстраниться. Он разжал объятия, глядя на нее с непроницаемым видом. Утрата его прикосновения была почти мучительной. Она так нуждалась сейчас в человеческом участии.

Впрочем, все вышло удачно, ибо в следующее мгновение дверь широко распахнулась и появился слуга, кативший тележку с чайными приборами и закусками. Грейс отвернулась к окну, смаргивая слезы, пока лакеи сервировал чай.

— Вы должны остаться, мадемуазель Готье, — заявил Рутвен под звяканье фарфора и серебра. — Я настаиваю на том, чтобы вы перекусили и рассказали мне, чего именно хотели от сержанта Уэлема — точнее, лорда Лейзонби.

Спустя пять минут Грейс обнаружила, что сидит в кресле, а ее застывшие руки согревает чашка с чаем. Она поднесла ее к губам и с благодарностью отхлебнула, пока лорд Рутвен наполнял ее тарелку едой.

Чашки, рассеянно отметила она, из тончайшего фарфора, а чайник — из тяжелого серебра, украшенный такой же эмблемой, как и фронтон клуба. Казалось, каждый предмет в этом доме демонстрировал сдержанную мужественность и богатство. Чем бы ни занималось Общество Святого Якова, его члены явно ни в чем не нуждались. Грейс было трудно совместить эту роскошь с грубоватым, закаленным жизнью солдатом, каким она знала Рэнса Уэлема.

Лорд Рутвен бросил на нее заинтересованный взгляд, прервав ее размышления.

— Мы встретились при довольно любопытных обстоятельствах, мадемуазель, — промолвил он, положив на ее тарелку лимонное пирожное с помощью изящных серебряных щипчиков. — Вначале из-за отсутствия Лейзонби вам пришлось иметь дело со мной. А потом вы оказались свидетельницей моей отвратительной вспышки гнева.

— Я вас не виню. — Грейс взяла тарелку, благодарная за этот светский разговор, затеянный, как она догадывалась, чтобы помочь ей расслабиться. — Этот ужасный молодой человек… Как его имя?

— Колдуотер. Он превратился в настоящую занозу, постоянно вытаскивая эту старую историю с обвинениями лорда Лейзонби в убийстве. Но я разберусь с ним. А теперь, прошу вас, расскажите, почему вы хотели видеть Лейзонби.

Грейс поставила чашку.

— Зачем вам это надо?

Он бросил на нее выразительный взгляд.

— Чтобы помочь вам.

— Но с какой целью? — Грейс нахмурилась. — У вас нет никаких обязательств передо мной. Вы видите меня впервые в жизни.

Маркиз на мгновение замялся, словно взвешивая свои слова.

— Наверное, так было суждено, мадемуазель Готье, — сказал он. — В конце концов, это судьба привела вас сюда сегодня.

— Полагаю, человек сам определяет свою судьбу, — возразила она. — Вы ничего мне не должны.

— А Лейзонби должен?

— Похоже, он так считает.

— А разве долг моего брата не мой долг? — поинтересовался Рутвен. — Лейзонби сделал бы то же самое для меня. Поэтому я снова спрашиваю вас, мадемуазель Готье: чего вы хотели от него?

Грейс открыла рот, но ничего не сказала.

— Даже не знаю, — призналась она наконец. — Просто я надеялась… что он даст мне совет. В конце концов, кто сделает это лучше? Рэнс был несправедливо обвинен в убийстве. Из-за этого ему пришлось бежать из страны и стать наемником. Но в конечном итоге он добился своего, очистив свое имя от всех обвинений.

— В суде ее величества — возможно, — заметил лорд Рутвен. — Но в общественном мнении? Я бы не торопился так утверждать.

— Мне наплевать на общественное мнение, — сказала Грейс.

— Увы, моя дорогая, это Англия. — Он бросил на нее странный взгляд. — Боюсь, вам придется с ним считаться.

— С какой стати?! — резко отозвалась она. — Начать с того, что я вообще не понимаю, зачем вернулась сюда. От моих английских родственников никакой помощи, полиция относится к француженкам с подозрением, а мой жених умер. Мне нечего терять, кроме доброго имени моего отца. Это единственное, за что я буду бороться.

В черных глазах Рутвена мелькнуло жесткое выражение.

— Ваш жених?

Грейс снова взяла свою чашку, но ее рука дрогнула, и та громко звякнула о блюдце.

— Мы с мистером Холдингом… тайно обручились.

— Вот как? — переспросил Рутвен. — И никто не знает об этом?

— Не совсем так. — Грейс сделал глоток крепкого черного чая, черпая в нем силы. — Его сестра, Фенелла Крейн, в курсе. И семья его покойной жены. Однако мы не спешили с официальным объявлением, ожидая, пока закончится год траура. Но мы сказали девочкам. — Внезапно ее лицо сморщилось. — Они были так счастливы! Я опасалась, что они будут против. Ведь все произошло слишком быстро. Но они… так обрадовались…

Она не понимала, что плачет, пока Рутвен не опустился на диван рядом с ней, протянув носовой платок.

— О, — прошептала Грейс, неловко поставив чашку. Она вытерла глаза и высморкалась. — Должно быть, вы считаете меня ужасной плаксой.

— Я считаю вас, мадемуазель Готье, — промолвил он, — молодой женщиной, которая успела повидать в жизни много трагического.

Грейс смущенно отвернулась. В лорде Рутвене было что-то… волнующее. К ее изумлению, он обхватил ее щеку своей теплой ладонью и нежно повернул ее лицо к себе.

А затем произошла престранная вещь. Тепло его прикосновения, казалось, проникло в се плоть, распространившись по всему телу. У Грейс было такое чувство, словно ее лицо повернуто к яркому солнцу. Она не шевелилась, поглощенная ощущениями, в которых исчезло все: шум улицы, осенний ветерок, залетавший в окна, даже звук ее собственного дыхания.

Придя в себя, Грейс услышала голос:

— Откройте глаза.

Она попыталась вспомнить, кому он принадлежит.

— Посмотрите на меня, мадемуазель Готье.

Она не сознавала, что ее веки сомкнуты.

— Зачем?

— Потому что я хочу заглянуть в ваши глаза, — промолвил лорд Рутвен. — В конце концов они зеркало души, не так ли?

Ее глаза распахнулись почти против ее воли. Но когда их взгляды встретились, Грейс заставила себя выйти из состояния странной летаргии. Ей нечего скрывать. Она не боится этого человека с таким пронизывающим взглядом. И потому она изучала его столь же внимательно, как он ее. Они сидели так близко, что твердое бедро лорда Рутвена прижималось к ее бедру, а в воздухе витал его запах — смесь экзотических пряностей, табачного дыма и грубоватой мужественности.

Никогда она не чувствовала такого покоя, словно ничего, кроме этой комнаты и этого момента, не существует.

А затем он убрал руку от ее лица и переключил свое внимание на чайный стол, взяв с тарелки лимонное пирожное и поднеся его к ее губам.

— Съешьте это, — промолвил он.

— Зачем?

— Вы опять побледнели.

Словно загипнотизированная, Грейс откусила кусочек и принялась медленно жевать. Ее вкусовые ощущения необычайно обострились. Пирожное было кисло-сладким, и она съела его с удовольствием.

Глаза Рутвена одобрительно прищурились.

— Особый рецепт нашего шеф-повара, — сообщил он. — Месье Белкади обшарил весь Париж, пока не нашел его. Подождите, когда вы попробуете его кускус.[8]

— Кускус? Правда? О, я буду его рабыней.

— Я передам ему, — сказал Рутвен. — А теперь съешьте сандвич.

— Я… не голодна.

— Чепуха, — заявил он. — Вы голодны. А вам нужна ясность ума, которую дает пища.

Это была странная идея. Но Грейс съела крохотный сандвич, даже не задумавшись о том, как нелепо, что ее кормит мужчина, с которым она только что познакомилась. Не очень-то это прилично.