– Он не принадлежит Дандерри, – резко сказал Роан. – Его не примут там. Никогда. Независимо от того, как сильно ты хочешь этого. И я тоже. Перестань рассчитывать на красивые сказки.

– Сильно, – поправила я саркастически. – Как сильно я хочу этого.

Он встал, бросил на меня покрывало и закрыл дверь. Он вернулся через час, я притворилась, что сплю. Он притворился, что поверил, пока не улегся рядом. Мы оба вздохнули, осознав поражение, и занялись любовью – нежно и зло.

Глава 14

Мэттью и Твит подвезли нас к пристани, и мы вчетвером поднялись на двухпалубный паром под названием “Ледяной танцор”. Это был маленький туристический пароходик, с прогулочной палубой, уставленной шезлонгами, наверху и уютной столовой внизу. “Ледяной танцор” забирал в сезон ежедневно дюжины две туристов, и его экипаж, состоящий из пяти человек, во время прогулки к фиордам ублажал всех замечательной кухней.

Мэттью и Твит зафрахтовали его для индивидуальной экскурсии.

– Это займет всю вторую половину дня, – вежливо пояснил Мэттью. – Ты можешь сесть, Клер. Отдыхайте спокойно.

– Я бы заплатил крупную сумму, чтобы посмотреть, как она отдыхает спокойно, – усмехнулся Роан.

Я скорчила ему гримасу, скользнув притворно-безразличным взглядом по коробке с альбомами фотографий, которую Мэттью внес на борт. Я расстегнула “молнию” на бауле, который привезла с собой, разложила полдюжины книг на столе, покрытом льняной скатертью, за которым мы пили горячий лимонный чай, и сказала:

– У нас масса дел. Давайте посмотрим фотографии и поговорим.

Мэттью обескураженно смотрел на книги. Несколько – в мягких переплетах, самодельные, пара – более внушительные, с именами местных издателей на обложках.

– Книги о нашем клане и об истории Дандерри, – объяснила я небрежно. – Ничего особенного. Твоя тетя Джейн и моя мама, твоя тетя Мэрибет, написали историю рода Делани. Дядя Уинстон собрал данные о последних Мэлони. Я тут тоже приложила руку, как редактор.

Твит уставилась на книги.

– Сколько же здесь всего Мэлони и Делани? – спросила она, – У вас там по родственнику на каждого цыпленка? – припомнила она наш старинный семейный бизнес.

– Хватает, чтобы кукарекать изо всех сил каждый раз, когда появляется новый выводок, – сказал Роан. Он спустился на нижнюю палубу и стоял на ветру, глядя на серебряные воды залива.

Мэттью нахмурился, на щеках у него появились красные пятна.

– Извини, он не должен был так говорить.

– Я не обиделась. Сходи за ним и скажи, что, если он не присоединится к нам, я спущусь туда сама и притащу его. Я хочу, чтобы он вводил нас в курс дела, когда мы будем смотреть альбом семьи Салливан. Мы посмотрим его первым после того, как поедим.

Мэттью, нахмурившись, ушел. Я улыбнулась Твит, которая с изумлением смотрела на книги.

– Сколько же всего у Мэттью родственников? – никак не могла успокоиться она. Я пересчитала Делани по пальцам.

– Двадцать двоюродных братьев и сестер. Четыре тетушки, считая мою маму, три дяди. Около сорока троюродных братьев и сестер. Я уж не говорю о двоюродных тетях и дядях и родственниках по браку.

– Господи!

– Почти половина из них живет в Дандерри или в часе езды от него.

– Подумать только, вас целый город, – усмехнулась она.

Мэттью и Роан вернулись и сели за стол. Я отодвинула книги в сторону, так как бородатый официант в голубых джинсах и белой куртке ставил на стол блюдо моллюсков с гарниром. Лицо Мэттью стало взволнованным. Он беспокойно ерзал на стуле.

– Клер, наверно, нет смысла показывать мне эту кипу. – Он явно чувствовал себя неловко. – Я все равно не узнаю твои младенческие фотографии. – Он посмотрел на Роана. – Как ты думаешь. Больший?

Роан не пожелал быть милосердным ко мне.

– Думаю, что ты прав. Какой смысл?

– Клер, мне все равно, что говорят эти двое, – пробормотала Твит. – Я непременно посмотрю фотографии после того, как мы поедим.

– Спасибо, – сказала я, стараясь изо всех сил быть любезной. Я наблюдала за Роаном во время обеда. Похоже, он отговорит Мэттью даже от того, чтобы тот увидел лица семьи на мертвых фотографиях. Он не будет рисковать. Как он может быть так бессердечен к нему? Как он может поступить так со мной?

* * *

Ледник был голубым. Опалово-голубым, как небо над замершим лесом. Капитан “Ледяного танцора” направил пароходик к центру узкого морского залива, где вода мерцала мягким молочным светом. Я сидела на носу, держась за перила.

Роан стоял рядом, и я смотрела то на полосы ледяной лазури, то на него.

– Лед такого же цвета, как твои глаза в ярком солнце, – сказал он. – Перестань так смотреть на меня. – он мягко коснулся кончиками пальцев моего лица.

– Видимо, мне не удалось загипнотизировать тебя. Мне не заставить тебя изменить свое решение. Я не могу убедить тебя сделать вообще что-нибудь, пока ты не выиграешь битву со своими собственными демонами. Я не могу заставить тебя понять, насколько я разочарована. Какой опасности ты подвергаешь наше счастье и счастье Мэттью. Ну что ж, ты можешь спрятать голову в песок. Я вижу, ты научился это делать.

Ему не дали времени оправдаться, на палубе появились Мэттью и Твит. Они встали рядом с нами. Мэттью обнимал жену сзади, положив подбородок ей на голову. Они выглядели очень уютно и совершенно не смущались. Я подумала, что мы так же вели себя в детстве на людях, когда искали защиты друг у друга.

– Правда, здесь красиво? – спросила с энтузиазмом Твит.

Во мне вспыхнуло чувство фамильной гордости. Здесь было красиво, но видел бы Мэттью наши места. Я рассказала о Даншинноге, о легенде, которая связана с горой. Как Роан и я поднимались на гору за омелой с моим дедушкой, какими сочными и бело-розовыми были в это время года склоны, как цвел лавр.

– Роан и я любили Даншинног, когда мы были детьми, – осторожно закончила я. – Когда вы увидите все это, вы поймете почему.

Мэттью совсем затих, в глазах его была тревога. “В нем есть что-то знакомое, – лихорадочно думала я, – и вместе с тем что-то не то”. Роан выпрямился, положил руку мне на плечо и сжал его, явно демонстрируя свое неодобрение.

– Давайте посмотрим сначала альбом с фотографиями Салливанов, – сказала я.

* * *

– Ты что – вампир? – мой юмор был явно натянутым.

– Что?

Он остановился на противоположном конце палубы, по которой шагал взад-вперед вот уже полчаса, пока Мэттью, Твит и я рассматривали фотографии. Мы втроем сидели на складной скамье, я посередине. Они оба отпускали замечания на каждой странице.

– Нет ты просто невидимка, – продолжала я. – Тебя нет ни на одной фотографии. Твой лик, наверно, нельзя воспроизвести.

– Кто-то должен был снимать.

– Больший не любил фотографироваться, – сухо сказал Мэттью. – Он боялся, что кто-нибудь украдет его душу.

– Он боялся, что кто-то украдет тебя, – ответила я. – Кто-нибудь где-нибудь узнает его. И тогда семья может найти вас и отобрать тебя. Очень жаль, что он этого боялся.

Роан и я обменялись взглядами. Он чуть кивнул. Я повернулась к Мэттью.

– Но я верю, всем сердцем верю, что вы оба могли бы вернуться домой, и вас бы приняли с любовью.

Мэттью почесал голову и вздохнул. Он взглянул на Роана и печально улыбнулся.

– Иногда я совершенно терялся, когда был ребенком. Ты никогда не хотел со мной фотографироваться. Все другие дети снимались со своими родителями, а я нет. Когда я стал постарше, ты объяснил мне, почему.

– Я не хотел пугать тебя, – сказал Роан.

– Я знаю, но я все равно боялся. Мне часто снились кошмары, что в дом врывается полиция и уводит меня. Почему, ты думаешь, я привязывал одну ногу к спинке кровати и спал вместе с собаками? Для того, чтобы собаки залаяли и разбудили тебя. Пока полицейские отвязывали бы мою ногу, ты бы успел прибежать и спасти меня.

Роан уставился на него. Судя по выражению его лица, он слышал об этом впервые. Его, видимо, потрясло, что именно он был причиной этих ночных страхов, хотя намерения у него были наилучшими.

Глаза Твит наполнились слезами.

– Ты и сейчас спишь на кровати с собаками, – попробовала она его поддразнить.

Мэттью засмеялся, но Роан выглядел по-прежнему так, как будто не мог оправиться от удара под дых. Я поняла, почему эта шутка так задела меня.

– Это не смешно, – сказала я сквозь стиснутые зубы. – Твоя семья, – обратилась я к Мэттью, – заслуживает большего, чем участие в ночных кошмарах. Да, некоторые из нас были мелкими и эгоистичными людьми; некоторые действительно не хотели признавать тебя Делани, некоторым было все равно. Таким был Пит, твой отец. Твои сводные братья были маленькие мерзавцы. Но большая часть семейства Делани очень хорошие люди. Моя мама хотела усыновить тебя. Это правда. Даже Роан не станет отрицать.

Мэттью посмотрел на него. Тот слегка кивнул, нахмурившись. Выражение “что я сделал с этим мальчиком” по-прежнему не сходило у него с лица.

Я захлопнула последний альбом Салливанов и положила его на пол. Я поняла, какую жизнь дал Роан Мэттью – футбол, академические награды, дни рождения, домашние животные, друзья. Но в этой жизни отсутствовало многое, и лишь я могла заполнить пробелы.

Я вытащила кучу фотографий с загнутыми углами из моего баула. Руки у меня дрожали. Роан выбросил недокуренную сигару за борт и стоял за нами с мрачным выражением лица. Я понимала, что он с удовольствием выбросил бы фотографии в океан, если бы я позволила.

– Мэттью, – сказала я мягко. – Скажи, ты трус?

Он вытаращил на меня глаза. Твит тоже.

– Ты, должно быть, шутишь?

– Нет, я серьезно. – Я помахала перед ним фотографиями. – Если хочешь посмотреть их, мужайся.

Мэттью стал, наверно, таким же красным, как и я, кожа У меня горела. Он хмуро посмотрел на Роана.

– Я хотел бы сам найти фото Пита Делани.

Роан сжал зубы.