— Не волнуйтесь. Делайте свою работу, я позабочусь об остальном сам.

— Отлично.

Они подошли к столу, за которым все обедали.

Жоан о чем-то оживленно говорила с отцом. Рабочие посматривали на нее и сдержанно улыбались. Луис взглянул на девушку и подумал, что совсем не знает, какая она. Может, она и впрямь актриса. Как далеко зайдет ее игра? И какая роль отведена в ней ему?

— Жоан, хочешь спуститься еще на один уровень ниже? — спросил он.

— Конечно! — Воскликнула она. Глаза ее вспыхнули от возбуждения. Поверить в то, что она играет, было невозможно.

— Хорошо. Поедим и пойдем. Виктор, вы не против такой скучной работы?

— Конечно, нет. Я же говорил вам, что в гробнице тяжелый воздух. Это не по моим годам. Я любуюсь находками. Это удивительно!

— Да, вещи красивые. А что, если их оставили наверху, а не унесли вниз потому, что они были малоценны для древних? — проговорил Хоген.

— Бесценный, сказочный хлам, — сказала Жоан. — Он так мало значил для них, и так много для нас.

Новый уровень поразил археологов еще больше. Едва спустившись, они нашли странный предмет, размеры и форма которого напоминали большого краба. На спинке было изображено лицо человека с короной на голове.

— Это золото чистое золото. Смотри, глаза сделаны из рубинов, а камень в центре короны — изумруд. Он удивительно красив, несмотря на воздействие времени, — сказала Жоан, — но я не понимаю Что это?

— Совершенно очевидно, что это божество. Золотые боги. И их тринадцать. Что-то…

— Что-то напоминает, да? — спросила девушка.

— Да, но не могу ухватить мысль. Это легенда, старая легенда, о которой я когда-то читал.

— Может, отец вспомнит?

— Может быть. Или Мендрано подскажет. Спросим их вечером.

Они нашли золотую кошку с короной на голове, украшенной бриллиантами, и бога войны верхом на лошади. На нем был шлем из тонкокованого золота с рубином в центре. В руках он держал копье.

— У меня такое чувство, что я знал или слышал об этом, но не могу вспомнить, где, — задумчиво проговорил Луис.

— Постарайся вспомнить! — умоляюще воскликнула Жоан.

— Если ты поможешь.

Он мягко отвел назад ее руки и поцеловал обнаженную шею.

— Луис Перье, на нас смотрят древние боги. Мы должны уважать их непорочность.

— О, да! — усмехнулся Луис. — Но пусть они лопнут от зависти.


Глава 13


Сальма бродила в одиночестве по дому Франка. Жозеф пригласил ее прогуляться верхом. Она отказалась. Ей не хотелось, чтобы он возобновил разговор, начатый за завтраком.

— Я не умею ездить верхом и, сказать по правде, боюсь лошадей.

— Жаль. Поеду один. В последний раз окину окрестности влюбленным взглядом. Мне уже пора отправляться в обратный путь.

— Вы уезжаете?

— Да. Послезавтра еду в Барранквиллу. У меня есть кое-какие дела.

Жозеф вышел из дома, и Сальма пошла проводить его.

— Наверное, Франку будет вас не хватать, — сказала девушка. — Он говорил о вас. Вы ведь друзья, не так ли?

— Да, мы дружны уже несколько лет. — Жозеф вставил ногу в стремя и взлетел в седло. — Вполне вероятно, что через год, примерно в это же время, я вернусь. Надеюсь увидеть вас именно там, где оставил.

— Мне бы хотелось разделить ваши надежды, — отвечала Сальма.

Жозеф улыбнулся, глядя на девушку сверху вниз, и тронул поводья. Копыта статной серой кобылы застучали по камням дорожки. Сальме вдруг стало грустно. Она отправилась бродить по дому. Всякий раз, прикасаясь к чему-либо, она думала о Франке, о том, какими прекрасными вещами он окружил себя.

Она присела к роялю, коснулась клавиш. Звуки никак не складывались в мелодию. Девушка трогала клавиши, пытаясь извлечь из них хоть какое-то подобие музыки. Нет, ей никогда не научиться играть на рояле!

От злости она ударила обеими руками по клавишам.

— Ты ведь сердишься не на рояль, да, Сальма? — послышался голос Флоры.

Сальма обернулась.

— Извини, я не хотела. Так получилось от…

— От небольшого разочарования. Я знаю. Однажды я испытала то же самое. Но не надо расстраиваться. Почему бы нам не прогуляться?

Девушки направились в сад.

— Я гуляю здесь почти каждое утро с тех пор, как мы с мужем приехали, — сообщила Флора. — Мне с трудом верится, что Франк построил такой рай прямо посреди джунглей.

— Да он прекрасен.

— Кто именно? — Флора улыбалась соблазнительно яркими губами и щурилась на солнце.

— Извини? — не поняла колумбийка.

— Я спросила, что тебя привлекает больше — сад или его хозяин?

— Перестань, Флора.

— Я бы выбрала хозяина, право!

Флора Ломон расхохоталась, заметив, как Сальма закусила губу.

— Ах, звуки джунглей! Мне они нравятся. Это похоже на музыку, очень эротичную.

— Эротичную? Что это значит? — спросила колумбийка.

— Эротика, — Флора шутливо закатила глаза.

«Сальма так невинна. Почему Франк обращается с ней, как с хрустальной вазой? Боится ее невинной любви?» — думала француженка.

— Эротика, — повторила она. — Это что-то вроде того, что ты испытываешь к Франку.

— Я не могу рассказать словами то, что испытываю к нему, — ответила Сальма.

— О, тебе не стоит объяснять это женщине, которая хоть раз была влюблена. Ты повстречала редкого, порядочного мужчину, который думает о последствиях и не хочет причинить тебе ни малейшего вреда. Он поставил перед тобой барьеры, и теперь тебе придется терпеливо, по кирпичику разрушать их.

— Я не понимаю тебя и не знаю, с чего начать, — сдерживая слезы, произнесла Сальма.

— Я посоветую тебе, но только без обид. Уезжай домой.

Сальма отвернулась.

— Ты тоже ничего не понимаешь. Если я уеду, все будет кончено. Мой отец глаз с меня не спустит. Я никогда это ты понимаешь?

— Я понимаю больше, чем ты думаешь. Если тебе нужен Франк Хоген, тебе придется делать все наоборот. Держи дистанцию. Сделай вид, что этот человек не слишком-то интересует тебя. Его мужское самолюбие будет задето, и тогда…

– Что?

— О, это будет выстрел в десятку! Вот увидишь. Мужчины не любят, когда за ними бегают, но еще больше не любят, когда их отвергают.

— Выходит, нужно идти не навстречу счастью, а бежать от него? — изумленно спросила Сальма.

— Выходит, так. Мир нелогичен, дорогая. Сальма взглянула на Флору, пытаясь понять, не смеется ли она над ней. Однако в глазах ее увидела искреннее сочувствие и сострадание.

— Если я уеду сейчас, то, возможно, несколько недель не увижу Франка. Он так занят своим домом и плотиной, что стал реже приезжать к Луису.

— Сальма, давай-ка присядем здесь, — предложила Флора, указывая на низкую белую скамейку, окруженную ровно подстриженными кустами. — И поговорим, как женщина с женщиной.

Франк не появился в полдень, и никто не знал, будет ли он к обеду.

Надев розовое платье Флоры, Сальма спустилась вниз сразу после пяти часов. Флора, Жозеф и Никола сидели в гостиной и разговаривали. Доносились их приглушенные голоса. Девушка стояла на последней ступени, когда открылась дверь, и вошел Франк. Он улыбнулся, любуясь ею.

— Привет, Сальма. Я не опоздал к обеду? — сказал он. — Пойду вымоюсь. Скажи, пожалуйста, остальным, что я скоро буду.

— Я передам, — ответила она и добавила:

— Франк, я сожалею обо всех неудобствах, которые причинила тебе. С моей стороны это было глупо. Больше этого не случится.

Произнеся последние слова, она коснулась его руки, потом повернулась и пошла в гостиную. Она чувствовала, что Франк стоит не шевелясь и не сводит с нее взгляда.

За обедом гости оживленно беседовали, все, кроме Сальмы. Она сидела притихшая, а Франк удивлялся произошедшей в ней перемене. Когда кто-нибудь с ней заговаривал, она тихо отвечала. На Франка же не обращала никакого внимания, словно его и не было за столом.

«Ну наконец, — рассуждал Хоген, — она образумилась и поняла, что мы не подходим друг другу. Я на десять лет старше. Разве это партия двадцатилетней девушке, которая еще витает в облаках?»

Сославшись на дела, он извинился и встал из-за стола. Хорошего настроения как не бывало.

— Конечно, мы понимаем дела, прежде всего, — сказал Жозеф. — Не беспокойся, Франк, мы найдем, чем заняться. Я собираюсь научить Сальму играть в шахматы. Подозреваю, что за ослепительной внешностью мадемуазель скрывается быстрый ум.

— Я не удивлюсь, — как-то невесело отозвался Хоген. Он был раздосадован тем, что Жозеф проявляет к Сальме излишнее внимание. «И правильно делает, — одернул он себя. — А ты — сущий дурак».

— До утра, Франк, — попрощался Никола.

— До утра.

Сев за стол в кабинете, Хоген пытался сосредоточиться на бумагах. Но мысли о Сальме, ее мягкая улыбка и прекрасные темные глаза мешали этому. Так он промучился часа два.

Он встал и направился к шкафу, где держал графин с бренди и стаканы. Налил себе немного, выпил, налил еще и сел в удобное кресло перед темным провалом камина. Дверь на террасу была открыта. Луна заливала сад мягким серебристым светом. Франк встал и вышел в душистый сумрак. Он пересек дворик и спустился по каменной дорожке в сад. Здесь царили покой и умиротворение. Но откуда тогда это ощущение пустоты? Смутное чувство тоски? Кажется, он гонится за чем-то и не может догнать. И за чем он гонится, если весь мир у него на ладони?

Франк уже собирался вернуться в дом, но успел сделать только шаг, как услышал звук, донесшийся сверху. Он замер, не веря своим глазам. На балконе стояла Сальма. Она смотрела на луну, кружащуюся в хороводе химер. Было непонятно, заметила ли девушка Франка.