Джерард кивнул.

— Благодарю вас, мисс Этуаль. — Он чуть заметно улыбнулся.

— Не за что, мистер Джерард. — Леда немного опасалась, что он станет на нее сердиться, оттого слегка смутилась. — Я должна заботиться о вас — вы же мой работодатель.

— Что ж, заботиться вы умеете, и к тому же вы очень нравитесь Каи…

— Леди Кэтрин? — переспросила Леда, вежливо улыбаясь. — Для меня это большая честь.

— Вы всем нравитесь, — добавил Сэмюел.

— Это еще приятнее. Эшленды — чудесные люди.

Джерард медленно кивнул с таким видом, будто думал о чем-то другом.

— Ей восемнадцать лет.

— Вот как? Она действительно очень милая девушка, такая свеженькая и невинная…

— Мисс Этуаль, — неожиданно резко произнес Джерард, — у вас есть ручка и записная книжка?

— О! Прошу простить, сэр, я сейчас!

Она быстро сходила в библиотеку и вернулась оттуда с ручкой и блокнотом, после чего, устроившись на стуле, выжидающе посмотрела на Сэмюела.

— Я хочу начать ухаживать за ней, — заявил он таким тоном, словно готовился заключить деловое соглашение. — И я бы хотел, чтобы вы помогли мне в этом, посоветовали, с чего начать.

Леда замерла.

— Прошу прощения, сэр; кажется, я неправильно поняла вас…

Джерард не отрываясь смотрел в ее глаза.

— Нет, вы меня отлично поняли.

— Но… дело в том, что ухаживание касается только двоих… — неуверенно пролепетала она. — Чем тут могут помочь советы?

— Я был бы вам весьма признателен, если бы вы хотя бы попытались, — вздохнул Сэмюел. — Видите ли, я не слишком хорошо знаю, что нравится женщинам, и боюсь наделать ошибок.

Спина Леды напряглась.

— Может быть, вы просто смеетесь надо мной?

Сэмюел, отвернувшись, скользнул взглядом по цветам, за которыми виднелись верхушки деревьев, росших на улице. Когда он вновь посмотрел на Леду, его глаза были холодны как лед.

— Я не смеюсь, можете мне поверить.

Тут же у Леды возникло ощущение, будто за ней наблюдает нежданно ожившая в мраморном холле греческая статуя с серебристым взглядом, и она невольно сжалась.

— В самом деле, мистер Джерард, — беспомощно проговорила она, — я представить себе не могу, какая нужда джентльмену с вашей внешностью обращаться с такой просьбой.

Издав какой-то странный звук, Сэмюел с силой всадил кулак в мягкую диванную подушку.

— При чем тут внешность? — Джерард нахмурился, и тут Леду словно осенило. Вряд ли нашлось бы много женщин, столь же равнодушных к внешности мистера Джерарда, как леди Кэтрин.

— Для меня все это чрезвычайно важно. — Произнося эти слова, Сэмюел даже не взглянул на Леду.

Она обреченно вздохнула:

— Но… я не знаю, с чего начать. Скажите по крайней мере, ей известно о… ваших намерениях?

— Разумеется, нет. Разве вы не видите — она относится ко мне как к брату.

Леда робко улыбнулась:

— Скорее, как к дяде…

— То есть, вы полагаете, я слишком стар для нее? — Он нахмурился еще больше.

— Ах нет, сэр, — испуганно произнесла Леда. — Разумеется, нет.

— Мне 30 лет или около того, я точно не знаю. Скорее всего не больше двадцати семи или восьми.

Прикусив губу, Леда опустила голову.

— Не думаю, что это существенно, — осторожно заметила она.

— Я бы подождал еще немного, но, боюсь… — Сэмюел забарабанил пальцами по подлокотнику дивана, — ею уже заинтересовались эти чертовы англичане, с которыми она общается.

Леда поджала губы.

— Уверена, вы не опуститесь до привычки употреблять в ее присутствии бранные выражения, — спокойно проговорила она.

— Прошу прощения! — Джерард нехотя кивнул, после чего наступила неловкая пауза.

Неожиданно Джерард выпрямился.

— Я хочу, чтобы вы записали кое-что. — Он похлопал сложенной газетой по бедру и скорчил такую гримасу, словно все ответы были ему уже известны.

Подняв ручку, Леда поправила блокнот. Она надеялась, что он не будет диктовать слишком быстро.

— С чего бы вы порекомендовали начать?

Леда растерянно заморгала.

— Честно говоря, я не знаю.

— И не надо. Поймите, я не жду от вас ничего особенного. Просто скажите, какие ухаживания понравились бы вам.

У Леды внезапно закружилась голова, и она смущенно опустила глаза, мечтая провалиться сквозь землю, лишь бы не показать собственной глупости.

— Я, право, в растерянности, — быстро проговорила она, надеясь не выдать собственного смущения.

— Неужели вы ничего не можете мне предложить? — Хлопнув газетой по раскрытой ладони, Джерард с досадой усмехнулся. — Ну хорошо, давайте спросим по-другому. Как за вами не надо ухаживать?

Леда на мгновение задумалась, и вдруг ей показалось, что с листка блокнота на нее смотрит смущенное, покрасневшее, беспомощное лицо сержанта Макдональда.

— Я бы не хотела, чтобы меня… унижали, — прошептала она. — Я бы хотела, чтобы за меня… заступались.

Почувствовав на себе взгляд Джерарда, Леда невольно вздохнула: ей казалось, что теперь он посмеется над нею или сочтет ее сумасшедшей.

— Что ж, понятно…

— Прошу прощения. Наверное, я сказала что-то не то. — Леда выпрямилась и, крепко сжав ручку, записала на верхней части страницы дату, время и место встречи. — Думаю… полагаю, вам следует начать с разговора с лордом Эшлендом. Спросите у отца леди Кэтрин, хочет ли он, чтобы вы ухаживали за его дочерью. Разрешите записать это в блокнот?

Взяв костыли, Джерард встал и пошел к окну.

— Да, возможно, вы правы. Однако… не следует ли сперва мне поговорить с самой Кэтрин?

— Уверена, она об этом знает. — Леда для убедительности тряхнула головой.

Джерард искоса посмотрел на нее, и она тут же отвела взгляд на орхидею, почти касавшуюся его плеча.

— Помните рассказ Кэтрин об акуле? Похоже, эта история ей очень нравится, а ваше участие в ней просто приводит ее в восторг.

— Да, — кивнул Джерард. — Я тоже это заметил.

— Кроме того, — мягко произнесла Леда, — я уверена, что леди Кэтрин многим вам обязана.

Джерард долго молчал, глядя в окно.

— Хорошо, — наконец проговорил он. — Вы считаете, что мне стоит потолковать с лордом Грифоном? Думаю, в этом есть смысл. — Однако, судя по всему, такая перспектива его совсем не радовала.

— Большинство молодых людей приходят в ужас при мысли о необходимости разговаривать с отцами девушек. — Леда старалась говорить как можно приветливее. — Но в вашем случае все гораздо проще. Лорд Эшленд давно вас знает, так что этот разговор скорее всего будет всего лишь простой формальностью.

— Вы оптимистка, — прищурившись, заметил Джерард.

— Не думаю, что у него будут какие-то возражения, если только… — Леда внезапно осеклась.

— …если только он не узнает меня так же хорошо, как вы?

Леда облизнула губы.

— Надеюсь, я не ошибся в вас, мисс Этуаль. Разумеется, у вас есть власть надо мной, и вы можете погубить меня. Скажите, вы способны на это?

— Нет, — прошептала Леда, сама не зная, что заставило ее сказать так. Однако она была абсолютно уверена в том, что ни при каких обстоятельствах не пойдет докладывать лорду Эшленду, что человек, который хочет жениться на его дочери, — лунатик и вор.

Это была слабость, которую она не сможет простить себе до конца жизни.

Если только…

Глава 16

Лезвие сердца

Гавайи, 1879


— Воин, носящий маскировку, должен избегать соленой пищи, приправ, чеснока и других подобных вещей, — сказал Доджун. — Он не должен открываться врагу, оставлять следы и каким-либо образом демонстрировать свои намерения. Страсти не должны выдать его. Одним словом это можно охарактеризовать как нин — терпение, выносливость, настойчивость.

Сотни раз в ушах Сэмюела звучали эти слова. Его интриги были то незатейливы — например, он делал самую большую ставку на аукционе при покупке первого парохода в Гонолулу, — то весьма рискованны, когда Джерард вступил в конфликт с тайным китайским обществом «Хунг Мун» по поводу выплаты денег вымогателям… Как-то утром он наклонился, чтобы зажечь газ на кухонной плите в офисе гавани… и ощутил запах пороха.

— Имей в виду, — учил Доджун, — иероглиф «нин» создается написанием иероглифа «лезвие» поверх иероглифа «сердце». «Шинобидеру» означает «выйти тайно», «шинобикому» — спрятаться внутри, «шинобивараи» — беззвучный смех, «джиги но кокору» — полное сочувствия сердце. Все это твое. Не голодай. Не испытывай желаний. Будь, как лист бамбука, склонившийся под весом капли росы, — листья не сбрасывают капли, но наступает мгновение, когда капли падают сами, и тогда лист, распрямляясь, снова набирает силы.

Сэмюел подумал о листе. Сделал он это бессознательно, но не поставил преград между собой, бамбуком и каплей росы. Краем глаза он увидел, как что-то шевельнулось. Капля упала. Тело Сэмюела покачнулось, и он, ощутив силу, ускользнул от нее.

Высокий и светловолосый, Сэмюел был не просто одним из тех чужаков, которые промышляли в Китайском квартале, — скорее, он являлся одним из самых выдающихся иностранцев, а компания «Арктур» считалась самой крупной из тех, которыми владели иноземцы.

Доджун по-прежнему требовал от Сэмюела того, чтобы он работал на пределе сил. Они уже давно вступили в странное соперничество. Сэмюел стал захаживать в салуны и вступать — для практики — в драку с пьяными матросами. Пару раз ему встретились агрессивные пьяницы, но справиться с ними оказалось до смешного просто. Доджун, вызвавший его на состязание, действовал иначе. Дергая за невидимые ниточки, он находил слабые места там, где их быть не должно. Именно Доджун противопоставил Сэмюела и «Арктур» каждой группировке, каждому клану в Китайском квартале, а потом позволил самостоятельно искать пути выхода из опасной ситуации. Вариантов было два — действовать силой или хитростью.