Не понимая, о чем идет речь, Селеста промолчала.

— К сожалению, я не имел возможности сказать, как обворожительно вы вчера выглядели.

Селесту немного удивило, что он, не стесняясь, говорит о вечере, когда его унизили у нее на глазах, но она лишь молча склонила голову.

— Сегодня говорить о вас будут многие. Большинство в самых лестных выражениях, но некоторые, как, например, леди Имоджен, с завистью, ненавистью и злобой.

Она опустила глаза, вспомнив, с какой неприязнью смотрела на нее упомянутая лордом дама, когда граф вел ее через гостиную.

— Леди Имоджен можно понять, — продолжал Кроуторн. — У нее есть все основания для ревности. Сомневаюсь, что граф Мелтам способен долго хранить верность одной женщине. Селеста замерла.

Лорд Кроуторн определенно пытался внушить ей что-то, в его голосе проскальзывала какая-то особенная, неприятная нотка.

— Вы ведь знаете, конечно, что они собираются пожениться? Свадьба намечена на начало осени, когда король вернется в Лондон.

Наверное, ей было бы не так больно, если бы он вонзил кинжал ей в сердце.

Она не поняла, откуда взялась эта боль, почему померкло солнце и отчего в гостиной как будто потемнело.

— Мелтам вам не сказал? — спросил лорд Кроуторн. — Что ж, ничего удивительного. Леди Имоджен придется нелегко с этим распутником. С другой стороны, в таком браке есть выгоды, ради которых можно на многое закрыть глаза.

— По крайней мере, граф богат и сможет покупать ей все, чего она только пожелает, — с горечью проворчал Джайлс.

— Да, богат, и нам остается только надеяться, что он успеет — хотя бы ради леди Имоджен — насладиться своим богатством.

С этими словами лорд Кроуторн взял руку Селесты в свою и поднес к губам.

— Вы отказались от моего подарка, — негромко произнес он, — но в следующий раз я привезу что-то другое. Что-то, что вы обязательно примете.

Она почувствовала прикосновение его губ, но ничего больше.

Не вздрогнула.

Не отстранилась. Ее как будто парализовало.

Джайлс пошел провожать гостя к карете, где они остановились, разговаривая о чем-то вполголоса.

Селеста смотрела на них из окна и не могла сдвинуться с места. Ноги словно приросли к полу.

Итак, граф женится на леди Имоджен.

Вполне понятный выбор.

Селеста никогда еще не видела женщины столь красивой — с ее огненными волосами и зелеными глазами.

Он упомянул, что не намерен жениться, но, очевидно, только для того, чтобы ничто не мешало предложить ей стать его любовницей. Любовницей, от которой он вскоре отказался бы, найдя ее скучной и неинтересной в сравнении с женщиной наподобие леди Имоджен.

Она вновь вспомнила то странное, непостижимое чувство, что родилось, когда граф поцеловал ее.

Селеста не могла ни назвать это чувство, ни объяснить его, но знала, что оно заставляло ее желать, чтобы тот поцелуй продолжался и продолжался.

Карета тронулась, увозя лорда Кроуторна в Лондон. Джайлс повернулся и зашагал по дорожке к дому, и, глядя на него, Селеста вдруг поняла, поняла ясно и определенно, как если бы тьму прорезала вспышка молнии, что любит графа.

Она полюбила его сразу, с первого взгляда, с той первой встречи в теплице, когда он поцеловал ее, а она не смогла ничего сделать, чтобы остановить его.

Потом, когда граф пожаловал с визитом в коттедж, она попыталась вызвать в себе ненависть к нему, но уже вечером того же дня, когда они беседовали в библиотеке, она не нашла в своем сердце ни капли ненависти.

Уже тогда, стоя на лестнице, она должна была понять, что то странное, непонятное и незнакомое чувство, которое он пробуждал в ней, зовется любовью.

И в тот момент, когда они оказались в темноте убежища и она с замиранием сердца ждала, обнимет он ее или нет, ей следовало понять, что это и есть любовь.

То волнение, тот необъяснимый трепет, то тревожно-сладостное ожидание чего-то — это и есть любовь.

Это, но никак не непреодолимый ужас, охватывающий ее каждый раз при виде лорда Кроуторна.

Получалось, что она влюбилась и сама об этом не догадывалась!

Она любила графа и лишь теперь, потеряв его, поняла, почему в его объятиях чувствовала себя как за каменной стеной. Такого покоя, такого умиротворения она не знала никогда раньше.

— Я люблю его! Люблю! — произнесла Селеста вполголоса, с нарастающим отчаянием осознавая, что он женится на леди Имоджен.

Между ними все кончено. Она не существует для него больше.

Все, что он сделал для нее, было лишь благородным жестом.

Наверное, он просто пожалел ее, девушку, никогда не бывавшую на балу и страдающую, говоря его собственными словами, из-за того, в чем она не повинна.

— И как только мне могло прийти в голову, что я могу что-то значить для него, если живу в тени греха?

Несвязные, разрозненные мысли закружились в ее голове.

А потом до нее вдруг дошло, что Джайлс почему-то задерживается. Скорее всего, он открывает в прихожей еще одну бутылку коньяка.

И тут же брат вошел в гостиную с наполненным бокалом.

— Поздравь меня! — воскликнул Джайлс. — Я провернул отличное дельце! А ведь ты и не подумала бы, что я на такое способен!

— Какое дельце? — заволновалась Селеста. — Что такое пообещал тебе лорд Кроуторн?

Джайлс приложился к бокалу.

— Можешь гордиться своим братом. И уж я-то точно собой горжусь. Нам больше не надо ни о чем беспокоиться, я все устроил. Скоро мы с тобой заживем припеваючи.

— О чем ты говоришь? Объясни. Я не понимаю и только еще больше беспокоюсь.

— А вот и не надо. Скоро нам не придется ничего делать, будем жить-поживать в свое удовольствие и не тужить!

— Что ты натворил? — спросила Селеста, уже не стараясь скрыть раздражение.

Ей не нравился ни его хвастливый тон, ни развязная манера, ни туманные намеки.

С чего бы ему так радоваться? Что такого пообещал ему лорд Кроуторн? Чем соблазнил?

— А ты попробуй угадать. С трех раз. Подумай, на что бы такое я мог сподвигнуть лорда Кроуторна. Это тебя касается.

На мгновение в комнате наступила тишина.

— Касается меня? — повторила Селеста.

— Да, тебя. Видишь ли, лорд Кроуторн приехал сюда с некими намерениями, что подтверждает и тот браслет с брильянтами, от которого ты столь благоразумно отказалась.

— О каких намерениях ты говоришь? Если у его светлости и были какие-то намерения, то лишь самые отвратительные и гнусные.

— О нет, нет! Вот тут ты, моя дорогая сестренка, сильно ошибаешься. Теперь, когда я кое-что объяснил его светлости, намерения у него исключительно честные и благородные.

В какой-то момент Селесте показалось, что сердце ее остановилось навсегда.

Грудь сдавило, и ей пришлось выталкивать слова, едва не давясь ими.

— Что ты… пытаешься мне… сказать? Что ты… подразумеваешь… под честными и… б-благородными намерениями?

— Я то подразумеваю, что лорд Кроуторн желает взять тебя замуж! Можешь меня поблагодарить, потому что лучшего предложения тебе никто не сделает!

— Взять меня замуж? — повторила Селеста. — Ты рехнулся? Неужели ты всерьез думаешь, что я выйду замуж за такого человека?

— Конечно выйдешь, — резко бросил Джайлс. — Я уже дал слово, что ты за него выйдешь.

— Да ты, должно быть, совсем спятил! — воскликнула Селеста. — Я не выйду замуж за лорда Кроуторна, даже если во всем белом свете не останется других мужчин! И что бы ты ни пообещал от моего имени, тебе придется от этих обещаний отказаться.

Джайлс подошел к камину и, остановившись там, посмотрел на нее с тем неприятным прищуром, который появился у него в последнее время.

Некоторое время они смотрели друг на друга, он — с прищуром, она — с вызовом, и в какой-то момент ей показалось, что брат не выдержит и начнет кричать.

Вместо этого он произнес неожиданно твердо и решительно:

— А это, как тебе прекрасно известно, не твоего ума дело.

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе всего лишь восемнадцать, и пока что я — твой опекун. — Выдержав паузу, он продолжил: — Ты ведь не забыла, что опекун имеет полную власть над своим подопечным?

Селеста промолчала.

— Будь жив отец, он принял бы предложение любого пожелавшего жениться на тебе молодого человека. Теперь на месте отца я, а потому позволь выразиться с полной ясностью: я принял предложение лорда Кроуторна, и ты станешь его женой.

— Я не выйду за него! — негромко проговорила Селеста. — Скорее умру.

— Ты выйдешь за него, потому что он обеспечит твое будущее и мое настоящее.

— Что он пообещал тебе? Что такое посулил? Чем подкупил? Как ты мог даже подумать о таком?

Джайлс пожал плечами:

— Кроуторн пообещал, что я смогу вернуться в Лондон и жить в свое удовольствие. А еще он обещал — и я ему верю — устроить так, что Монастырь снова станет нашим.

— Ты, должно быть, выпил лишнего, — сказала Селеста. — Прежде всего, никто не имеет права распоряжаться мной как каким-то неодушевленным предметом и не принимать во внимание мои пожелания и чувства.

Джайлс промолчал, и она торопливо продолжила:

— Во-вторых, ты же не настолько глуп, чтобы всерьез думать о возвращении имения. Граф не играет в карты, а карточный долг — долг чести, и отказаться от него ты не можешь.

— Какая ты красноречивая, — поморщился Джайлс. — И зачем только я тебя слушаю? Кроуторн устроит все быстро и без ненужного шума, потому что никаких расходов я позволить себе не могу.

— Я не выйду за него! — крикнула Селеста. — Как ты не понимаешь, что я никогда и ни за что не стану его женой! Я ненавижу его и презираю!

— Что касается твоих чувств, то до них никому и дела нет, — оборвал ее Джайлс. — Главное, что у нас будут деньги и мы будем жить без забот, ни о чем не тревожась, в свое удовольствие. — Он перевел дух и добавил уже другим, жестким тоном: — И ты сильно ошибаешься, если думаешь, что я откажусь от предложения Кроуторна из-за каких-то твоих девчачьих глупостей.