Заключение мира и в самом деле потребовало чрезвычайных усилий, и Фенела почувствовала, что единственной вещью, которую им осталось сделать, было принять их тетку с распростертыми объятиями. Единственной трудностью в этом вопросе оставался Саймон.

Фенела как раз размышляла о том, как бы получше подойти с этим к отцу, когда, к своему ужасу, увидела, что дверь открылась и в комнату вошел сам Саймон, поддерживаемый под руку сестрой Беннет.

– Здесь есть одна картина, которую я хочу показать вам, – говорил он сиделке.

Тетя Джулия, My и Фенела в замешательстве вскочили с дивана.

– А, вот вы где, – весело проговорила сестра Беннет. – А мы гадали, куда вы запропастились?

Фенела вышла вперед.

– Саймон, – проговорила она, – у нас гостья.

– Это человек, которого ты знал много-много лет назад, что даже неудобно напоминать об этом, – сказала Джулия Мак-Клелланд.

Она подошла ближе к тому месту, где стоял Саймон, недалеко от входной двери.

Саймон резко повернулся к ней.

– Кто это? – спросил он. – Кто это говорил?

В его голосе внезапно почувствовалось волнение.

– Это мисс Мак-Клелланд, – волнуясь, ответила ему Фенела. – Мисс Джулия Мак-Клелланд.

Саймон, казалось, едва слушал ее. Он повернулся лицом к тому месту, откуда прозвучали последние слова, сказанные Джулией Мак-Клелланд.

– Говорите, – сказал он. – Скажите еще что-нибудь.

– Ваша дочь представила меня вам, – проговорила тетя Джулия тихим голосом.

Фенела поняла, что ее тетка волнуется, так как на ее щеках проступил яркий румянец.

– Как я уже сообщила вам, с тех пор, когда мы встречались, прошло много лет, но я все-таки осмелюсь напомнить вам о себе. Я – Джулия, сестра Эрлайн.

– Я помню ваш голос, – сказал Саймон, и его собственный голос дрожал, когда он произносил эти слова.

И тогда, будто различив что-то в тумане прошлого, Фенела вспомнила и поняла, что истинное фамильное сходство Джулии Мак-Клелланд и ее матери заключалось в том, что у них были совершенно одинаковые голоса.

– Она мне нравится, – сказала My, присев на край кухонного стола и болтая ногами.

– Да, она очень славная, – ответила Фенела, раскатывая тесто для пирога, который собралась приготовить к ленчу, – но я надеюсь, что она не задержится у нас слишком долго.

– Почему это? – спросила My, и в ее голосе ощущалось что-то напоминающее резкость.

– Ну, во-первых, начиная с завтрашнего дня мы будем жить совершенно без слуг, а я лично считаю, что работать на заводе гораздо легче, чем без конца бегать по этому дому, когда в нем столько людей.

– Как – без слуг! – словно эхо повторила My ее слова. – А что случилось с той старухой, которую мы привезли из Уэтерби-Корт?

– Сегодня вечером она возвращается обратно, – ответила Фенела. – Она считает, что работа здесь слишком трудна и ей не справиться с ней. Когда я вспоминаю, как нам с Нэнни приходилось управляться по хозяйству, мне становится просто смешно от ее слов.

– А нельзя ли нанять кого-нибудь другого на ее место? – спросила My.

– Думаю, на это нет ни одного шанса. Они все привыкли делать свою работу не торопясь, в удобной обстановке. А кроме того, все они на самом-то деле слуги леди Коулби, а вовсе не мои, и вследствие этого не упускают ни одного случая напомнить мне об этом.

– Боже мой! – воскликнула My. – А я-то думала, что, когда ты станешь леди, все наши проблемы решатся сами собой.

– В таком случае ты ошиблась. Насколько я могу понять, наши трудности только еще начинаются.

– Ах, не думаю, что тебе следует говорить об этом, – проговорила My. – Так вот, тетя Джулия собирается стать нам кем-то вроде крестной матери.

– Почему? Это она сказала? – спросила Фенела.

– Ну, она пригласила меня поехать с ней и погостить в ее доме столько, сколько я сама захочу, а когда ехать, решать тоже должна я; к тому же она обещала дать мне все, о чем я когда-либо мечтала. – Одежду, разумеется, без талонов получить будет невозможно, но она собирается восстановить для тебя и меня некоторые драгоценности нашей матери и перешить меха нашей бабушки. Ах, Фенела, я так волнуюсь.

Фенела взглянула на охваченное экстазом лицо My и подавила в себе легкий укол ревности от того, что любовь ее младшей сестры в настоящий момент переместилась на кого-то другого.

– Ты уже написала письмо Реймонду с благодарностью за то, что он прислал сюда тетю Джулию?

– Я написала ему письмо, чтобы сообщить Реймонду все о ней, – сказала My. – Ну разве не было это смелым поступком, когда он отправился с визитом к Мак-Клелландам, не имея даже малейшего представления о том, какой именно прием его там ожидает? – Тетя Джулия говорит, если бы был жив наш дедушка, – продолжала My, – он, по ее мнению, наверняка выгнал бы Реймонда из своего дома.

– Мне кажется, что, судя по рассказам, это был ужасный старик, – сказала Фенела. – Я таким всегда и представляла его себе. В противном случае он не питал бы таких ужасных мстительных чувств к Саймону в течение стольких лет.

– Ну, кажется, Саймон уже забыл теперь об этом. Совершенно очевидно, что тетя Джулия ему понравилась. Он всякий раз спрашивает о ней, когда она отсутствует поблизости, а когда она читала ему что-то прошлым вечером, он, казалось, готов был слушать ее часами.

– Так это же только из-за того, что у тети Джулии голос точно такой, какой был у нашей матери.

– А интересно, Фенела! Вот было бы замечательно, если бы Саймон наконец угомонился и женился на тете Джулии.

– Очевидно, ты начиталась этих женских журналов, которые постоянно приобретает сестра Беннет, – проговорила насмешливо Фенела. – К сожалению, в реальной жизни все происходит совершенно по-другому, а вовсе не так, как описывается в тех журналах.

– И все-таки они могли бы пожениться, – настаивала на своем My. – В конце концов, ведь происходят сверхъестественные, очень необычные вещи с нами, разве не так? Вспомни хотя бы, например, об Илейн.

– Да, конечно, с Илейн было именно так, – задумчиво сказала Фенела.

– И вообще, кто может знать, что готовит нам будущее? – беззаботно проговорила My.

Фенела отложила скалку в сторону и взглянула на свою младшую сестру.

– My, – с серьезным видом обратилась она к ней, – ты ведь сейчас счастлива, правда?

– Счастлива? – словно эхо повторила та ее слова. – Да, счастлива, просто ужасно счастлива, Фенела. Я считаю, что находилась просто в ужасном состоянии, когда это все случилось, – я, разумеется, имею в виду происшествие с Илейн, – но теперь ты вышла замуж за Николаса, который мне кажется самым лучшим человеком на свете; у нас гостит тетя Джулия; да и вообще: теперь столько всего произошло, что позволяет смотреть в будущее с надеждой; и я поэтому никак не могу сейчас не быть счастливой.

– Очень рада услышать об этом, – ответила ей Фенела. При этом она не могла удержаться от легкого вздоха.

– Есть только одна вещь, которая беспокоит меня, – продолжала My, – и это именно та причина, по которой не можешь быть счастливой и ты тоже. Ах, Фенела, выкинь из своей головы все мысли об этом глупом Рексе.

– Я и не думаю о нем совсем, – быстро ответила Фенела.

– Нет, ты думаешь о нем, – проговорила My, – и я всегда точно могу определить, когда именно ты этим занимаешься. Лицо твое в этом случае принимает какое-то отстраненное выражение, а взгляд становится тоскливым. Это придает тебе довольно хорошенький, но очень печальный вид: и иногда ты в таком состоянии вызываешь у других раздражение – по крайней мере, если бы я была на месте Николаса, то испытывала бы в такие минуты к тебе именно это чувство.

– Ну а поскольку ты не Николас, то давай-ка не будем беспокоиться об этом, – иронично проговорила Фенела.

My отошла от стола и, подойдя к сестре, внезапно обняла ее за шею.

– Ах, Фенела, полюби его, – прошептала она, – обязательно полюби. Он ведь такой милый, действительно милый.

– В самом деле, My, не будь такой надоедливой, – сказала Фенела, отстраняя от себя девушку. – Тебе лучше бы не мешать и дать мне закончить этот пирог, потому что в противном случае тебе нечего будет есть за ленчем. Уже, наверное, одиннадцать. Сходи-ка и узнай, не нужно ли чего Саймону и сиделке. Как я полагаю, с тетей Джулией ты уже разговаривала об этом.

– Да, разговаривала, – ответила My, – и ей ничего не нужно. Она сейчас пишет письма.

– Тогда беги отсюда и оставь меня одну. Сейчас уже и вправду нет времени, чтобы вести задушевные беседы о наших сердечных тайнах.

– Хорошо, – ответила My и блуждающей походкой, бормоча что-то про себя, вышла из комнаты.

«Несколько месяцев назад, – подумала Фенела, – она бы залилась слезами из-за того, что ее так отчитали. За последнее время My определенно приобрела некоторую уверенность в себе».

Она была рада этим переменам в своей младшей сестре, но в то же время это вызывало в ней странное чувство утраты. My всегда держалась за нее, льнула к ней нервно и отчаянно, вследствие чего у Фенелы было чувство, что ее младшая сестра никогда не сможет обходиться без нее.

В настоящее время My как раз пыталась стать более самостоятельной, и хотя Фенела была рада этому, она не могла избавиться от сожаления, что в этом случае ее собственное одиночество только усилится.

Она положила раскатанное тесто поверх слоя фруктов на подготовленном блюде и только собралась нарезать пирог ножом, как вдруг услышала шаги в коридоре. По неловкой походке приближающегося человека, о которой свидетельствовали доносившиеся до нее неритмичные звуки, Фенела сразу поняла, кто через мгновение войдет в эту комнату.

– Доброе утро, Ник, – приветствовала она своего мужа, появившегося в дверях. – Ты появился неожиданно.

– Вчера я не смог выбраться, – ответил Николас. – Весь день, начиная с самого утра и до поздней ночи, я провел на аэродроме. Вчера где-то около десяти часов пытался дозвониться до тебя, но никто не подходил к аппарату.