Карен Монинг - Темный горец

    Потом он издал крик невыносимой агонии, и его темноволосая голова ударилась о каменную колонну с такой силой, что Хло почти перестала дышать, безмолвно крича внутри. Его шея выгнулась, и его тело натянулось, словно он был распят на дыбе.

    Мужчина, которого звали Саймон, закричал и рухнул на пол, схватившись за свою голову.

    Дэйгис смеялся, и от этого звука у Хло застыла в жилах кровь. Дэйгис никогда не издавал столь извращённого, злобного звука, и никогда не издаст. Яростно сотрясаясь, она смотрела, как его голова медленно наклонялась вниз. Когда она увидела его глаза, она закусила кляп.

    Они были почти полностью чёрными.

    Крохотная полоска белого окаймляла их, и это было едва ли не всем, что осталось. Она перестала бороться, застыв от ужаса.

    Ледяной шторм ворвался в помещение, разбрасывая книги на полках, переворачивая столы и стулья, разметая листы бумаги и пергамента по воздуху.

    Внезапно двух мужчин, что держали её, не стало. Нож у её шеи летел прочь от неё по воздуху, и она потеряла его из виду среди летающих обломков. Верёвки на её запястьях и лодыжках лопнули, а кляп был резко вырван у неё изо рта.

    Словно издалека она слышала голос Дэйгиса - но не совсем его голос, он больше напоминал множество голосов, наложенных друг на друга - и он говорил ей закрыть глаза, говорил ей, что она ничего не увидит и не услышит, пока он не прикажет ей обратного. И она знала, что он сделал что-то с ней, использовал какую-то магию для неё, потому что внезапно она стала слепой и глухой. Испытывая панику от потери своих чувств, Хло свалилась на пол и лежала очень тихо.

    Это время невидящего безмолвия, казалось, продолжалось целую вечность. Единственным чувством, оставленным ей, было ощущение вызывающей озноб ласки того сильного, зловещего ветра.

    Она съёжилась на полу, отказываясь обозревать то, что, возможно, ещё продолжалось. Отказываясь поверить в то, что, как она думала, она увидела перед тем, как весь ад вырвался на волю. Она знала Дэйгиса; он никогда не сделал бы подобной вещи. Нет, даже ради неё. Он был слишком благороден, до мозга костей. Он никогда бы не предпочёл её жизнь судьбе всего мира.

    Тогда почему всё выглядело так, словно он становился Драгаром?

    Тишина была всем, что слышала Хло, когда она снова смогла слышать, хотя это была не совсем тишина, ибо в отличие от абсолютного вакуума глухоты, тишина была смесью прозрачного шума: слабого жужжания флуоренсцентного освещения, тихих потоков воздуха от воздухоосушителей, установленных для защиты древних текстов. Она никогда в своей жизни не была так благодарна за такие простые, успокаивающие звуки. Было ужасно лишиться способности видеть и слышать одновременно.

    Но она всё ещё не могла видеть, и она испытала ещё один миг абсолютной паники, пока не осознала, что её глаза были закрыты. Открыв их, она, трясясь, оттолкнулась от пола, приняв сидячее положение. Её взгляд устремился к каменной колонне, но Дэйгис больше не был прикован к ней. Она неистово оглядела комнату.

    Раз, второй, третий она просматривала руины.

    И дёргала своей головой в малодушном отрицании.

    Кровь была везде. Лужи крови. Ещё больше её было разбрызгано по столам и стульям, по хаотично разбросанным по полу книгам и бумагам.

    Ещё больше крови на каменной колонне.

    И не было ни единого человека - ни даже тела - в комнате с ней.

    Время - товарищ, что идёт с нами

    в пути. Оно напоминает нам лелеять каждый миг,

    потому что он больше никогда не повторится.

    То, что мы оставили после себя, не так важно как то,

    как мы жили.

    - ЖАН ЛЮК ПИКАР, капитан Энтерпрайза

    «Я не хочу, чтобы ты уезжала», сказала Гвен уже, как Хло была уверена, должно быть, в сотый раз. «Пожалуйста, останься с нами, Хло».

    Хло устало покачала головой. За прошедшие две недели, она и Гвен стали близки, что и успокаивало, но и раздражало, ибо это заставляло Хло думать о том, какой потрясающей могла бы быть её жизнь, если бы всё сложилось по-другому. Она не сомневалась, что она и Дэйгис поженились бы, остались бы в Шотландии и купили бы дом недалеко от Гвен и Драстена. Она и Гвен были во многом похожи, и со временем Гвен стала бы ей сестрой, которой у неё никогда не было.

    Какой идеальной, блаженной мечтой было бы это! Жить в Шотландии в окружении семьи, замужем за мужчиной, которого она любила.

    Но всё пошло так чертовски неправильно, и эти вещи никогда не произойдут, и её растущая привязанность к замечательной, заботливой женщине, которая оставалась неустанно рядом с ней с той ужасной ночи, начала больше причинять боль, чем помогала.

    «Я оставалась так долго, как могла, Гвен», сказала Хло, продолжая свой решительно непреклонный путь к пропускному гейту. Они были в аэропорту, и она отчаянно желала оказаться в воздухе, чтобы сбежать от столь многих болезненных напоминаний. Если она в ближайшее время не убралась бы отсюда, она боялась, что могла бы начать кричать и просто никогда не остановиться. Она не могла больше смотреть на Драстена ни минуты. Не могла вынести пребывания в замке, построенном Дэйгисом.

    Не могла вынести пребывание в Шотландии без него больше ни секунды.

Прошло две недели с той жуткой ночи, когда она проснулась от звука хлопнувшей двери автомобиля. Две недели с той минуты, как она выбежала за ним на улицу только для того, чтобы быть захваченной в заложницы членами секты, которые только и ждали такого шанса.

    Две недели с тех пор, как она убежала, рыдая, из центра катакомб, и, спотыкаясь, покинула Здание Белту, чтобы позвонить Гвен и Драстену с платного телефона.

    Две недели с тех пор, как они присоединились к ней в Лондоне и обыскали каждый дюйм проклятого здания.

    Сначала, когда Гвен и Драстен забрали её обратно в замок Келтаров, она была в шоке и была не в состоянии говорить. Она лежала, свернувшишь калачиком, в затемнённой спальне, смутно осознавая, что они слонялись поблизости. Со временем, ей удалось рассказать им, что произошло - ту часть, которую она видела - потом она лежала в постели, проигрывая это снова и снова в своей голове, пытаясь понять, что там произошло на самом деле.

    Осознавая, что они никогда это не будут знать наверняка.

    Всё, что они знали, было то, что Дэйгис ушёл.

    Две недели Хло жила в мучительном подвешенном состоянии, связанном с напряжённостью и скорбью… и предательской надеждой. Не было такого, чтобы она действительно видела его мёртвое тело. Так, может быть…

    Так, ничего.

    Две недели ожиданий, молитв, надежды на надежду.

    И каждый день то, что она видела Гвен и Драстена вместе, было для неё чистейшим адом. Драстен прикасался к Гвен руками Дэйгиса. Он склонял лицо Дэйгиса, чтобы поцеловать её. Он говорил глубоким, чувственным голосом Дэйгиса.

    И он не был Дэйгисом. Он не принадлежал ей, чтобы она могла обнимать его, хотя он выглядел так, словно ему следовало быть. Он принадлежал Гвен, и Гвен была беременна, а Хло - нет. Она знала это, потому что Гвен убедила её пройти тест на беременность, аргументируя это тем, что если у неё будет положительный результат, это ей даст что-то, за что она сможет держаться. К несчастью, она не получила радостную новость, ту, что Гвен получила семь месяцев назад.

    Результат её теста был отрицательным.

    Как и её жизнь. Продолжительный, большой и толстый негатив.

    «Не думаю, что тебе следует оставаться одной», возразила Гвен.

    Она попыталась выдавить обнадёживающую улыбку, но по выражению лица Гвен она поняла, что у неё получился только устрашающий оскал зубов. «Со мной всё будет в порядке, Гвен. Я больше не могу здесь оставаться. Мне невыеосимо смотреть…» Она замолчала, не желая задевать чувства Гвен.

    «Я понимаю», сказала Гвен, вздрогнув. Она чувствовала себя очень похоже, когда думала, что Драстен был потерян для неё навсегда, и встретила его потомков. Она могла только представить, что должна была чувствовать Хло каждый раз, когда смотрела на брата-близнеца Дэйгиса. И у Хло не было обещания его детей, чтобы цепляться за это, как было у Гвен.

    Но самое худшее в этом было то, что не было ответов. Дэйгис просто ушёл. Гвен цеплялась за надежду тоже в эти первые несколько дней, пока Драстен не доверился ей, что с той ночи, как исчез его брат, он не мог почувствовать ту особенную связь близнецов, которую они всегда разделяли с Дэйгисом.

    Они решили пока не говорить этого Хло. Гвен всё ещё не была уверена, что они приняли правильное решение. Она знала, что часть Хло всё ещё надеялась.

    «Мы приедем в Манхеттен через пару недель, Хло», сказала ей Гвен, крепко её обнимая. Они вцепились друг в друга на время, потом Хло вырвалась и практически побежала к пропускному гейту, словно она не могла выбраться из Шотландии достаточно быстро.

    Гвен плакала о ней, пока наблюдала, как она уходила.

    Игра в Может Быть, пришла к осознанию Хло, была самой жестокой игрой из всех, намного худшей чем Игра в Что-Могло-Бы-Быть.

    Игрой в Может Быть были её родители, которые оставили её на ужин и фильм и больше не вернулись домой. Игрой в Может Быть былы похороны с запечатаными гробами и воображение четырёхлетнего ребёнка, столкнувшегося с гладкими, глянцевыми ящиками и сопровождающими, сбивающими с толку ритуалами смерти.

    Игрой в Может Быть было пустое причудливое помещение, всё в крови и без ответов.

    Может быть Дэйгис использовал могущество Драгаров, чтобы освободить её, убить членов секты, магическим способом переместить их тела куда-то ещё, чтобы она не лицезрила весь тот ужас, где и убил себя, чтобы быть уверенным, что Пророчество никогда не исполнится.