«Когда ты вернёшься, сын, ты должен сказать Драстену о тайной библиотеке».

    Дэйгис моргнул, озадаченный. «Но он узнает. Мы открыли её снова, и ты передашь знания Яну и …»

    «Я не буду делать ничего подобного», спокойно сказал Сильвен.

    «Но почему?»

    «Я провёл какое-то время прошлым вечером, взвешивая возможности. Если о тайной комнате станет известно Келтарам, это может слишком на многое повлиять в следующих столетиях. Она должна быть забыта. Слишком рискованно для нас возрождать такое богатство знаний для последующих поколений и думать, что, может быть, ничего и не изменится. Я планирую запечатать её этим же вечером и никогда не войду в неё снова».

    Дэйгис кивнул, мгновенно увидев в этом мудрое решение. «Ты умён как всегда, отец. Я не подумал об этом, но ты прав. Это могло бы послужить причиной неизмеримых изменений». Было хорошо, подумал он тогда, что он и Хло больше не оставались в прошлом. Он мог доверить своему отцу подчистить кое-какие мелочи, если что-нибудь и обнаружилось бы.

    Не в состоянии выдержать затянувшееся прощание, он повернулся снова к Хло и камням.

    «Сын», сказал Сильвен низким, настойчивым голосом.

    Дэйгис продолжал стоять к нему спиной. «Да?», сказал он натянуто.

    Долгая пауза. «Если бы я мог быть там с тобой, я был бы. Отец должен быть со своим сыном в такие времена». Он громко сглотнул. «Мальчик», сказал он тихо. «Передай мою любовь Драстену и Гвен, но большую часть её ты унесёшь с собой». Ещё пауза. «Я знаю, отцу не следует иметь любимчиков, но… о, Дэйгис, мой сын, ты всегда был таким для меня».

    Когда, несколько мгновений спустя, Дэйгис вернулся к центральной плите и начал наносить последние символы, он заметил, что Хло смотрела на него как-то странно. Её глаза затуманились снова, а нижняя губа подрагивала.

    Он не понял, пока она не потянула его голову вниз к своей и не убрала поцелуями слёзы с его щеки.

    Потом, когда белый мост открылся, она бросилась в его руки, сцепила кисти за его шеей и пылко его поцеловала. Он обернул рывком её ноги вокруг своих бёдер и крепко её держал. А позже это стало битвой сил воли для него: он противостоял разрушительному, изворотливому, пространственному шторму. Он чувствовал себя так, словно - если только он смог бы продержаться в этом хаосе белого моста, не выпустив её из своих рук - он смог бы пройти через что угодно.

    Он держался за неё изо всех своих сил.

    «Ууф!», задохнулась Хло, когда они ударились о ледяную землю, всё ещё держа друг друга в своих руках. Яростная улыбка изогнула её губы - они сделали это, не выпустив друг друга из рук! Она не знала, почему ей казалось это таким важным, но было так, как будто каким-то образом это доказывало, что ничто никогда не сможет разлучить их.

    Низкий рык, грубое урчанье более звериное, чем человеческое, было единственным звуком, который издал Дэйгис, когда перекатил её под себя и жёстко прижался к её рту своим. Его твёрдое как скала тело прижималось к её мягкости, его бёдра втирались в колыбель её бёдер, и через удар сердце она уже задыхалась от вожделения. Мужчине было достаточно взглянуть на неё, чтобы она почувствовала себя ослабевшей от желания, но когда горячая, толстая твёрдость его плоти вбилась между её ног, она поглупела от нужды. Каждый раз у неё пересыхало во рту, и она чувствовала, как её сотрясала дрожь с головы до ног в предвкушении всех тех восхитительных вещей, что он будет делать с ней. Всеми теми способами, как он прикасался к ней и пробовал её на вкус, со всеми теми особенными требованиями, что он предьявлял ей и которые она так любила выполнять.

    Она уступила, жадно беря его всего, сцепив руки вокруг его сильной шеи, погрузив свои пальцы в его влажные волосы. Они катались по покрытой градом земле, пока дождь лился на них, а ветер оглушительно завывал, слепые ко всему, что творилось вокруг них, кроме обжигающей мощи их страсти.

    Со ртом, крепко прижавшимся к её рту, его поцелуй был доминирующим и всё же весьма соблазняющим, требовательным и всё же упрашивающим. Когда он скользнул руками под её мокрый свитер, расстегнул застёжку её бюстгальтера и взял в ладони её груди, она тяжело задышала ему в губы. Там, смутно думала она, о, да. Он играл с её сосками, перекатывал их между своих пальцев, легонько потягивал, и она почувствовала, как её груди набухли под его руками, становясь мучительно чувствительными.

    Когда он неожиданно оторвался от неё, она закричала, потянувшись за ним, стараясь затащить его обратно на себя, но он вырвался из её хватки и сел, опираясь на пятки у её ног. Её спина выгнулась, когда она смотрела на него, его взгляд был чёрным в мерцающем лунном свете. «Пожалуйста», выдохнула она.

    Он одарил её беспощадной улыбкой. «Пожалуйста что?»

    Она сказала ему. В потробностях.

    Его чёрные глаза засверкали, и он засмеялся, когда она перечислила свои многочисленные и разнообразные запросы, и она видела, что её смелость делала его дико возбуждённым. Месяц назад Хло ни за что бы не смогла сказать подобные вещи, но к чёрту всё, подумала она, это он сделал её такой.

    Его смех был недолгим. Пока он слушал, от желания прищурись его глаза, от вожделения заострились его точёные черты лица. Он содрал с неё джинсы и свитер, сорвал трусики и бюстгальтер, обнажая её для своего голодного взгляда. Потом он подхватил её и закинул её обнажённую себе на плечо, его большая ладонь властно блуждала по её голому заду. Он твёрдым шагом вышел из круга камней, направляясь с ней посреди ночи в глубь сада. Он остановился у низкой каменной скамьи, куда поставил её на ноги, рванул ширинку своих джинс и сбросил их.

    Через пару секунд он был уже восхитительно обнажённым.

    Потом большой, свирепый Горец с дикими чёрными глазами, которые явно кипели от нетерпения оказаться в ней, удивил её, опустистившись на колени перед ней. Он неторопливо целовал, широко раскрыв рот, тонкую, чувствительную кожу её бёдер и верхней части ног. Обхватив её попу обеими руками, он подтянул её бёдра к себе, и его бархатистый язык проник глубоко, скользя по её напряжённому бутону, и ещё глубже.

    Её ноги подогнулись, и она выкрикнула его имя. Он не позволил ей опуститься, но подхватил её вес и заставил её стоять дальше, его тёмная голова между её ног, его длинные волосы, скользящие как шёлк по её коже. Медленно, он развернул её в своих руках, усыпая жаркими поцелуями каждый дюйм её зада, полизывая и дразня, его пальцы скользили по влажности между её бёдер. Испытывая отчаянную нужду заполучить его внутрь себя, в тот же миг, как его хватка чуть ослабла, она опустилась на четвереньки на землю и маняще посмотрела на него поверх своего плеча, увлажнив губы.

    Он издал придушенный звук, его дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы. «Ох, милая», заворчал он. «Я пытался быть нежным».

    А потом он был на ней, накрыв её своим большим, твёрдым телом, пробиваясь в неё.

    «Нежным будешь позже», задыхаясь, сказала она. «Жёстко и быстро сейчас».

    Как всегда, её сексуальный Горец, готов был сделать что угодно, лишь бы угодить.

    Намного позже, сплетя руки и прижав друг к другу головы, они позаимствовали Джип Мэгги и вернулись в замок Гвен и Драстена. Там они пробрались через задний вход, тихо, как мыши, чтобы никого не разбудить, где упали в постель и начали любить друг друга снова.

    Был почти полдень, когда Дэйгис и Хло отважились спуститься вниз, и когда они это сделали - к ещё большему недовольству Драстена - они отправились прямиком на кухню, явно умирающие от голода. Он слышал, как несколько МакФарли там гремели посудой, готовя вместе поздний завтрак.

    Драстен покачал головой и возобновил свою ходьбу по библиотеке, едва в состоянии сдержать своё нетерпение. Старший МакФарли заглянул, пытаясь найти что-нибудь, чтобы он мог бы принести ”его светлости”, но единственная вещь, которую желал его светлость было внимание его треклятого брата.

    Он был на ногах с рассвета, и уже раз десять этим утром направлялся к лестнице, но каждый раз Гвен встречала его внизу и решительно разворачивала его обратно в направлении библиотеки.

    Он слышал, как они проскользнули прошлым вечером (словно он был в состоянии спать в ночь, когда должен был вернуться Дэйгис!) и начал вставать с постели, чтобы пойти к ним, но Гвен положила свою ладонь ему на руку. Оставь им эту ночь, любимый, сказала она. Он зарычал, раздражённый, жаждущий поделиться с ними новостями и узнать, что они там разузнали, но она начала его целовать, и все мысли вылетели из его головы, как всегда случалось, когда она использовала этот свой сладкий ротик для любой части его тела. Ох, какие части она облюбовала прошлым вечером!

    Он посмотрел на неё. Она свернулась клубочком на сидении у окна под одним из оконных пролётов. Дождь тихо барабанил по стеклу. Она читала в течение последнего часа, но сейчас она мечтательно смотрела в окно. Её кожа светилась прозрачным сиянием, присущим только беременной женщине, её груди были полными и крепкими, её живот - тяжёлым, округлым с его - их - детьми внутри. Яростное ликование и необходимость защищать её заполнили его, сопровождаемые никогда не прекращающейся нуждой обнимать её, прикасаться к ней. Словно почувствовав его взгляд на себе, она отвернулась от окна и улыбнулась ему. Он опустился в кресло возле камина и похлопал по своим бёдрам. «Неси свою красоту сюда, маленькая Англичанка».

    Её улыбка стала ярче, а глаза засверкали. Когда она соскользнула с сидения у окна, она предупредила его. «Я могу раздавить тебя».

    Он хмыкнул. «Не думаю, что есть какая-то опасность в этом, милая». Ростом всего в пять футов и пару дюймов, даже весьма беременная, его жена навсегда останется не более чем маленькой девушкой в его памяти. Он потянул её к себе на колени, сцепив свои руки вокруг неё, прижимая к себе ближе.