Карен Монинг - Темный горец

    «Договор между Туата Дэ Данаан и человеком».

    Хло тяжело осела на свой зад.

    «Не на тома!», задыхаясь, прокричал Сильвен.

    Хло испуганно завалилась в сторону и растянулась на пыльном каменном полу, потрясённая тем, что только что уселась попой на бесценные тексты. «Извините», пробурчала она. «Я просто немного переволновалась. Сколько ему предположительно лет? На каком он языке? Вы можете перевести его? О чём в нём говорится?»

    Сильвен принялся рыться в урне со свитками.

    Дэйгис пожал плечами. «Понятия не имею на каком он языке».

    «Ты не можешь прочитать его?»

    «Нет», пробормотал Дэйгис.

    Сильвен прочистил горло.

    Глаза Хло сузились, но она решила на время оставить это в покое. Она снова чувствовала головокружение и не хотела торопиться. Она нуждалась в том, чтобы медленно постигать ракурс истории, тот, что включал в себя и Друидов с властью управлять самим временем, и существование древней цивилизации, которая обладала знанием и продвинутыми технологиями далеко за пределами того, чего когда-либо достигал человек.

    Дедушка был прав - Туата Дэ Данаан жили когда-то, и не только в мифах!

    Дыши, Зандерс, сказала она себе, опускаясь коленями на пол и дотягиваясь до близлежащего тома.

    Много часов спустя, Хло прислонила голову к прохладной каменной стене и закрыла глаза, слушая, как разговаривают Сильвен и Дэйгис. Языки, которые она не могла перевести, написанные на алфавитах давно неиспользуемых, скакали у неё перед глазами.

    Пыль была на её волосах, на её лице и носу, она была одета в покрытое пылью средневековое платье, она находилась в замке, в котором не было ни душа ни туалета в комнатах, но она не могла быть более счастливой. Ну, если только её не отослали бы назад во времени в Александрийскую Библиотеку после того, как Антоний подарил Клеопатре коллекцию книг из Пергамума, благодаря чему общая сумма томов, размещённых там, достигла почти миллиона, если хоть чему-то из того, что утверждали историки, можно было ещё доверять.

    «Так согласно этому журналу, что мы нашли, наши предки редко использовали эту комнату, передавая сообщение о её существование от лэрда старшему сыну?», говорил Дэйгис. Его глубокий рокот посылал по её телу лёгкую дрожь сексуального отзыва.

    «Да», ответил Сильвен. «Я провёл немного времени, пролистывая его вчера вечером. Самое последнее посещение произошло в восемьсот семьдесят втором году. Полагаю, лэрд умер внезапно и, по всей вероятности, достаточно молодым, и комната была забыта».

    «Вся эта история», сказал Дэйгис, покачав головой. «Всё это знание, мы даже не знали никогда об этом».

    «Да. Знай мы, и всё могло быть совсем иначе. Может быть, некоторые из нас сделали бы другой выбор».

    Хло чуть приоткрыла глаза. Была странная, акцентированная нота в голосе Сильвена, когда он сделал последнее замечание. Она изучала точёный профиль Дэйгиса, бронзированный мерцанием свечей, думая о том, что он ей рассказывал. Она не забыла о проклятии или о его непрекращающемся поиске старых томов. Хотя у неё была весьма благоприятная возможность спросить его вчера, она не хотела, чтобы что-нибудь испортило то чудо их дня, проведённого вместе.

    По правде говоря, она не хотела, чтобы что-нибудь испортило чудо и этого дня тоже. Она рьяно будет защищать его от малейшего намёка на мрак. Она никогда не чувствовала себя такой оживлённой, такой ликующей, и она не хотела, чтобы это заканчивалось. Она - которая всегда пытливо везде совала свой нос, которая никогда не принимала «Я не знаю» за ответ - неожиданно не имела никакого желания навести даже самые осторожные справки.

    Завтра, пообещала она себе. Я спрошу его завтра.

    Сейчас ей, внезапно оказавшейся в прошлом, испытавшей страсть с таким настойчивым мужчиной и открывшей для себя так много сокровищ, совладать хотя бы с этим. Ей с трудом удавалось не отставать. Просто размышление над тем фактом, что она была в шестнадцатом веке, было уже достаточно ошеломляющим.

    Словно почувствовав её взгляд на нём, Дэйгис резко повернул свою голову к ней и посмотрел ей прямо в глаза.

    Его ноздри раздулись, а глаза сузились, его взгляд сделался горячим и собственническим. «Отец, Хло надо принять ванну», сказал он, не отрывая своего взгляда от её глаз. Он прихватил свою нижнюю губу зубами и все мускулы её нижней части тела сжались. «Сейчас».

    «Я и сам немного запылился», согласился Сильвен после короткой, неловкой паузы. «Я подозреваю, мы можем воспользоваться перерывом и что-нибудь перекусить».

    Дэйгис поднялся, показавшись более крупным, чем обычно, в пределах комнаты с низким потолком. Он протянул ей руку. «Идём, милая». И Хло пошла.

***

    «Нам обязательно надо вот так приковывать его?», спросила Гвен, хмурясь.

    «Да, любимая», ответил Драстен. «Он убьёт себя до того, как заговорит, если я буду настолько глуп, чтобы дать ему такую возможность».

    Они отступили, глядя сквозь решётку темницы, где худощавый мужчина с коротко остриженными каштановыми волосами был прикован к стене с распростёртыми ногами и руками. Он рычал на них сквозь прутья решётки, но звук был приглушён кляпом.

    «И ты вынужден заткнуть ему рот?»

    «Он бормотал что-то, что подозрительно напоминало песнопение, прежде чем я заткнул ему рот. Пока я не допрошу его, он останется с кляпом во рту. Не смей спускаться сюда без меня, милая».

    «Это выглядит так… по-варварски, Драстен. Что если он не имеет к этому никакого отношения?»

    Драстен подобрал набор личного имущества, который он извлёк из карманов мужчины прежде чем его задержать. Он отнял у него два смертельно острых кинжала, мобильный телефон, отрез верёвки, большую сумму денег наличными, и пару леденцов. У мужчины не было ни портмоне, ни удостоверения личности, ни других документов подобного рода. Он спрятал телефон, верёвку и леденцы в карман, взял в руку клинки и обнял рукой Гвен за плечи, уводя её от камеры к лестнице.

    «Имеет. Я поймал его, когда он прятался за дверями кабинета. Когда он увидел меня, то выглядел так, словно узнал меня. Потом он выглядел сбитым с толку и, наконец, потрясённым. Я точно уверен, что он принял меня за Дэйгиса и не знал, что у Дэйгиса есть брат-близнец. Далее, Дэйгис сказал мне, что Хло сказала ему, что у нападавшего на неё была татуировка на шее. Хотя Дэйгис понятия не имел, что там была за татуировка, слишком странное совпадение, что наш незванный гость тоже имеет татуировку на шее. Да, он связан со всем этим. И хотя он отмалчивается, у меня он заговорит», поклялся он с беспощадной решимостью.

    «Ничего из этого не понятно мне. Почему кто-то хочет навредить Дэйгису и Хло? Чего они могут хотеть от них?»

    «Я не знаю», зарычал Драстен. «Но ты можешь быть уверена, мы узнаем это».

    Было душно в тайной библиотеке, и Дэйгис беспокойно заёрзал в своём кресле, потом опустился на пол и прислонился спиной к прохладной каменной стене. Он взглянул на Хло и криво улыбнулся. В её присутствии было чертовски сложно сконцентрироваться на работе, что была под рукой.

    Она сидела, скрестив ноги, на стопке подушек в углу подземной комнаты, сосредоточенно изучая уже в течение некоторого времени четвёртую Книгу Мананнанов. Пару дней назад, он обменял его на пятый том так, чтобы он мог изучить этот том сам, поскольку она переводила медленнее, чем он. Во многом из-за её непомерного и часто выкрикиваемого ужаса, она была неспособна разбирать большую часть знания, находящегося в комнате. Написанные на забытых диалектах с использованием архаичных алфавитов, сдобренные чрезвычайно противоречивым правописанием, многие из них она расшивровать была просто не в состоянии.

    Его горячий взгляд прошёлся по ней с головы до ног, и он проглотил тихий рык вечно присутствующего желания. Одетая в тонкоё, облегающее сиреневое платье - одно из нескольких, которые Нелл переделала дла неё, и он подозревал, что Нелли умышленно выбирала те, которые отвлекали бы его - с глубоким круглым вырезом и обтягивающим лифом, она была видением. Её взъерошенные кудри рассыпались вокруг лица, и она пощипывала свою сладкую нижнюю губу, погрузившись глубоко в свои мысли. Она, точно как его отец, зачитывалась старинными рассказами, погружаясь в них до такой степени, что не слышала ничего, что делалось вокруг.

    Когда она сменила позицию, облокотившись бочком на мягкие подушки, её груди прижались друг к другу над вырезом её платья, и вожделение ожило внутри него. Хотя он любил её после пробуждения, как делал это каждое утро, он снова до боли захотел зарыться лицом в эту аппетитную ложбинку, целовать, лизать и покусывать, пока она не станет задыхаться и выкрикивать его имя.

    Прошедшие десять дней пролетели быстро, намного быстрее, чем этого хотелось Дэйгису. Он хотел остановить время, удлинить каждый день, растянуть его длиной в год. Втиснуть целую жизнь в сейчас, высосать досуха из него сладковато-горькую радость того, что он был со своей половинкой.

    Сладкую, потому что у него была его женщина.

    Горькую, потому что он вынужден был держать язык за зубами и не дать тех обещаний, которые он сгорал от желания произнести. Обещания, которые не принадлежали ему, чтобы их давать, поскольку его будущее было неясным. К его безмерному раздражению, он не мог рассказать те незначительные факты, которыми располагал, тоже, потому как Хло всё ещё не спросила его о ”проклятии”.

    Он хотел рассказать ей. Ему надо было рассказать ей. Надо было знать, что она осознавала то, чем он был, и могла принять это. Трижды он прощупывал почву, один раз в её сне, позже, во время прогулки с ней по саду под серебристым полумесяцем. В своём сне она вздрогнула и ускользнула. Во время бодрствования она делала то же самое.