Карен Монинг - Темный горец

    Мелочи, может быть, но он знал, такие вещи были далеко не такими уж и безобидными. Знал, что каждый раз, когда использовал магию, он делался на тон темнее, терял ещё одну частичку себя.

    Каждый день был битвой за выполнение трёх вещей: использовать только ту магию, которая абсолютно необходима, вопреки неуклонно растущему искушению, предаваться сексу активно, быстро и часто, и продолжать собирать и разыскивать тома, где могли находиться ответы на его страстный вопрос.

    Был ли способ избавиться от тех тёмных?

    Если нет…ну, если нет…

    Он запустил руку в волосы и тяжело выдохнул. Сузив глаза, он смотрел на мерцающие огни за парком, пока позади него на диване спала девушка совершенно обессиленным сном без сновидений. Утром тёмные круги будут портить нежную кожу под глазами, запечатлевая на её чертах притягательную хрупкость. Его постельные забавы сильно сказывались на женщине.

    Две ночи назад, Кэйти увлажнила губки и о, так, мимоходом заметила, что он, казалось, чего-то ждал.

    Он улыбнулся и перекатил её на живот. Целовал её сладкое, тёплое и желанное тело с головы до ног. Скользил языком по каждому дюйму, брал её, имел её, и когда закончил с ней, она кричала от наслаждения.

    Она или забыла свой вопрос или лучше подумала над ним. Кэйти О'Малли не была глупой. Она знала, что в нём было больше того, чего она действительно хотела бы знать. Она хотела его для секса, ничего боле. Вот и прекрасно, потому что на большее он был неспособен.

    Я жду моего брата, девочка, не сказал он. Я жду дня, когда Драстен устанет от моего отказа вернуться в Шотландию. Дня, когда его жена не будет такой беременной, что он боится оставить её одну. Дня, когда он, наконец, признает то, что уже знает его сердце, даже если он так отчаянно повторяет мою ложь: что я тёмный, как ночное небо, но со звёздными вспышками света, ещё оставшимися во мне.

    Ох, да, он ждал дня, когда его брат-близнец пересечёт океан и придёт за ним.

    Посмотреть на того зверя, которым он стал.

    Если он позволит прийти этому дню, он знал, один из них умрёт.

    НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ СПУСТЯ.

    По ту сторону океана не в Шотландии, но в Англии, на земле, где Драстен МакКелтар однажды ошибочно заявил, что редко встречались Друиды, которые владели достаточным знанием, чтобы произнести сонное заклинание, имел место тихий и неотложный разговор.

    «Ты входил с ним в контакт?»

    «Я не осмелился, Саймон. Преобразование ещё не завершено».

    «Но уже прошло много месяцев с тех пор, как Драгары захватили его!»

    «Он из Келтаров. Даже если не может победить, всё же оказывает сопротивление. Это то могущество, которое будет развращать его, а он отказывается им воспользоваться».

    Долгое молчание. Потом Саймон сказал, «Мы ждали тысячи лет их возвращения, как нам было обещано в Пророчестве. Я устал от ожиданий. Подтолкни его. Дай ему причину нуждаться в этом могуществе, мы не проиграем битву на этот раз».

    Быстрый кивок. «Я позабочусь об этом».

    Будь хитрым, Джайлз. Пока не стоит настораживать его нашим существованием. Когда настанет подходящее время, тогда и сделаем это. Ничто не должно испортить… ну, ты знаешь, что делать».

    Ещё один быстрый кивок и предвкушающая улыбка, взмах одежды, и его собеседник исчез, оставив его в круге камней под сенью пылающего английского рассвета.

    Мужчина, который отдал приказ, Саймон Бартон-Дру, мастер Друидской секты Драгаров, прислонился к покрытому мхом камню, рассеянно поглаживая вытатуированную крылатую змею на своей шее и скользя взглядом по древним монолитам. Высокий, худой мужчина с волосами с проседью, с узким хитрым лицом и бегающими серыми глазами, которые ничего не упускали, он заслужил то, что столь благоприятный момент пришёл в час его господства. Он ждал тридцать два года этой минуты, со дня рождения своего первого сына, который совпал с днём, когда он был посвящён в святая святых секты. Это было наподобие Келтаров, которые служили Туата Дэ Данаан, и наподобие его самого, служащего Драгарам. Друидская секта Драгаров хранила веру на протяжении тысяч лет, передавая пророчество из рук в руки от одного поколения к другому: обещание возвращения их древних лидеров, обещание о том одном, кто приведёт их к славе. Тот один, кто заберёт всё могущество у Туата Дэ Данаан, которое последние украли у них много лет назад.

    Он улыбнулся. Как удачно, что один из заветных для Туата Дэ Келтаров держал внутри себя силу древних Драгаров - лиги из тринадцати самых могущественных Друидов, когда-либо живших на земле. Как поэтично, что один из принадлежащих самим Туата Дэ, в конце концов, их же и уничтожит.

    И возвратит Друидам их законное место в мире.

    И не как злым, лелеющим деревья, собирающим омелу дуракам, как позволили они миру думать про себя.

    Но как властелинам рода людского.

    «Ты, должно быть, разыгрываешь меня», резко сказала Хло Зандерс, убрав с лица свои длинные волнистые волосы обеими руками. «Ты хочешь, чтобы я взяла третью книгу Мананнанов - и да, я знаю, что это только копия части оригинала, но она, тем не менее, бесценна - для какого-то мужчины с Ист Сайда, который, возможно, собирается есть попкорн, пока будет лапать её? Вряд ли он способен на самом деле читать её. Те части, которые не на латыни, написаны на старом гаэльском». Уперев кулаки в бока, она смотрела пристально на своего босса, одного из нескольких смотрителей средневековой коллекции, содержащейся в Галереях и музее «Метрополитен». «Зачем она ему нужна? Он сказал?»

    «Я не спрашивал», ответил Том, пожав плечами.

    «О, это просто великолепно. Ты не спрашивал», Хло недоверчиво покачала головой. Хотя копия, на которой нежно покоились в настоящее время её пальцы, была без подсветки, и насчитывала не более чем пять веков - почти на тысячу лет моложе текстов оригинала, что находились в Национальном Музее Ирландии - это была священная частица истории, требующая предельного почитания и уважения.

    А не того, чтобы её возили по городу и вверяли в руки незнакомца.

    «Как много он пожертвовал?», раздражённо спросила она. Она знала, что некая взятка должна была перейти из рук в руки. Некто мог взять вещи из Галерей не больше, чем прогуляться в Тринити-Коледж и попросить взять на время Книгу Келлов.

    «Украшенный драгоценными камнями скин ду пятнадцатого века и бесценный Дамаскский клинок», сказал Том, блаженно улыбаясь. «Дамаскский клинок датируется Крестовыми походами. Оба признаны подлинными».

    Тонкая бровь приподнялась. Благоговейный трепет в два счёта разделался с негодованием. «Вау! Правда?» Скин ду! Её пальцы сжались от предвкушения. «Они уже у тебя?» Древности: она любила их всех без исключения, начиная с бусинки на чётках вместе со всей сценой Страстей Христовых, вырезанной на них, и заканчивая гобеленами с Единорогами на пару с роскошной коллекцией средневековых клинков.

    Но особенно она любила всё шотландское, напоминающее ей о дедушке, который вырастил её. Когда её родители погибли в автомобильной катастрофе, Эван МакГрегор устремился туда и забрал сломленную четырёхлетку в новый дом в Канзасе. Испытывающий чувство гордости за своё наследие, наделённый неистовым шотландским темпераментом, он наделил её любовью ко всем кельтским вещам. Это была её мечта - однажды посетить Гленгарри, увидеть город, где он родился, посетить церковь, где он венчался с бабушкой, прогуляться по вересковым пустошам под серебряной луной. Её паспорт был уже готов, ожидая тот прекрасный штамп; ей надо было только накопить достаточно денег.

    Это могло занять у неё год или два, особенно сейчас со стоимостью проживания в Нью-Йорке, но она доберётся туда. И она не могла ждать. Будучи ребёнком, она баюкалась в те бесчисленные ночи под тихий говор деда, рассказывающего чудесные сказки с его родины. Когда он умер пять лет назад, она была в отчаянии. Иногда, одинокой ночью в Галереях, она ловила себя на том, что вслух с ним разговаривала, зная, что - хотя он возненавидел бы жизнь в городе даже больше, чем она - ему бы понравился её выбор карьеры. Хранение объектов искусства и старых обычаев.

    Её глаза сузились, когда смех Тома нарушил её мечтания. Он посмеивался над её стремительным переходом от раздражения к изумлению. Она замолчала и нацепила на своё лицо снова хмурый вид. Это было не сложно. Неизвестный будет касаться бесценного текста. Безнадзорно. Кто знал, что могло случиться с ним?

    «Да, они уже у меня, Хло. И я не спрашивал твоего мнения по поводу моих методов. Твоя работа состоит в том, чтобы заниматься документами…»

    «Том, у меня учёная степень по древним цивилизациям и я говорю так же на многих языках, как и ты. Ты всегда говорил, что моё мнение учитывается. Так да или нет?»

    «Конечно, учитывается, Хло», сказал Том, мгновенно остыв. Он снял очки и начал их протирать галстуком, который щеголял своим обычным скоплением кофейных пятен и крошек от пончиков. «Но если бы я не согласился, он пожертвовал бы клинки Королевскому музею Шотландии. Ты знаешь, какая жёсткая конкуренция идёт за качественные артефакты. Ты понимаешь политику. Мужчина богат, щедр, и у него действительно есть коллекция. Мы могли бы уговорить его составить некий акт завещания после его смерти. Если он хочет провести пару дней с пятисотлетним древним текстом, одним из менее ценных к тому же, он его получит».

    «Если он оставит хотя бы одно пятно от попкорна на страницах, я убью его».

    «Именно потому я уговорил тебя работать здесь со мной, Хло; ты любишь эти старинные вещи так же сильно, как я. И так как я завладел ещё двумя сокровищами сегодня, то будь добра и доставь текст».