— Милорд, — произнесла леди Прескотт, — разрешите вам представить миссис Эбботс и ее подопечную, мисс Фитцджеральд.

Вот так сюрприз… Искал мистера Фитцджеральда, а нашел мисс. Один взгляд, брошенный на леди Прескотт, подсказал графу, что она тоже довольна создавшейся ситуацией.

Девушка старательно улыбнулась, но видно было, что ей не по себе.

Граф вывел ее в круг танцующих.

— Позвольте спросить, мисс, мистер Роберт Фитцджеральд — ваш брат?

— А разве вы не потому меня пригласили?

— Поверьте, нет. Пока леди Прескотт не назвала вашего имени, я был в полном неведении, что у Роберта Фитцджеральда есть сестра.

— Конечно, какое вам дело, что у тех, чьи жизни вы разрушаете, есть семья.

Обвинение было неожиданным и необоснованным. Граф не сразу нашел, что ответить. Некоторое время они танцевали молча, и граф размышлял, имеет ли право девушка на такие обвинения.

Да, ее брат действительно проиграл ему некую сумму. По меркам графа, сумма была небольшой, и он легко мог бы простить ее, не будь это дело чести. И даже если бы граф нашел Фитцджеральда, он не собирался взыскивать этот долг с его семьи, только с него самого.

— Или, может быть, вам именно это и нужно? — мисс Фитцджеральд вдруг посмотрела ему в глаза, первой нарушив молчание.

— Я не приобретаю себе любовниц таким образом, — холодно ответил он, — если вы на это намекаете.

«А Джоанна?» — вдруг напомнила совесть. Но леди Лэнгфорд сама пришла к нему. Сказала, что таких, как она, нет. Он не шантажировал ее, он предоставил ей свободу уйти или остаться.

Но юная мисс в его объятиях недоверчиво скривила губы.

— Мисс Фитцджеральд, — начал граф, — возможно, замужество решило бы ваши проблемы?

Она в ужасе посмотрела на него. Это было даже смешно.

— Не со мной, — великодушно добавил он, — с кем-нибудь другим. У вас есть поклонники?

Она усмехнулась.

— Думаете, я сидела бы там, если бы у меня кто-нибудь был? Посмотрите на меня. Я никого не интересую.

— После танца со мной вы приобретете некоторую популярность на сегодня, — указал граф на очевидный факт, который, видимо, ускользнул от внимания юной леди. Несколько секунд она соображала, потом озадаченно посмотрела на него.

— Не упустите свой шанс, — бесстрастно договорил он. Танец закончился, и он проводил мисс Фитцджеральд на ее место. — И думаю, вы понимаете, что за ваше бедственное положение винить вы можете только своего брата. Желаю удачи.

Настроение у него и в начале бала оставляло желать лучшего, а теперь испортилось окончательно. Бог свидетель, желание проучить юного Фитцджеральда, когда тот требовал играть по-крупному, обернулось очень неприятной стороной. Граф тогда решил, что лучше пусть он проиграет ему, чем кому-нибудь из тех, кто доведет молодого человека до неизбежного самоубийства. И что ж? Неужели он сам нежданно-негаданно ободрал Фитцджеральда до последней рубашки?

Вернувшись домой, он узнал у дворецкого, что леди Лэнгфорд давно уже спит. Он не хотел будить ее, просто испытывал неодолимое желание посмотреть на женщину, которой, так или иначе, помог. Но едва он вошел в ее комнату, Джоанна открыла глаза, хотя и не пошевелилась. Она настороженно смотрела на него. Очевидно, когда он сказал не ждать его вечером, она не поверила и ждала от него «внезапного вторжения».

— Я ведь сказал не ждать меня.

— Я… предполагала, что вы можете прийти..

Граф скривился.

— Но это не значит, что я не спала, — поспешно договорила Джоанна. — Просто я привыкла мновенно просыпаться. Я могла бы притвориться, что не сразу проснулась, но… вы просили не лгать… — договорила она уже очень тихо.

Привыкла… Привыкла ко лжи и неопределенности.

— Прости, что разбудил тебя.

И что теперь? Развернуться и уйти?

Он подошел к Джоанне, коснулся ее рта твердыми губами. Ее губы дрогнули, словно она хотела ответить на его поцелуй. Маленькая ложка меда в бочке дегтя.

— Спокойной ночи, — сказал он и отправился в свою комнату почти успокоенный.

* * *

За завтраком граф от нее ничего не захотел. Зато после завтрака поднялся вслед за ней в ее комнату.

— Милорд? — спросила она. Уж очень странный был у него взгляд.

— Покажи мне свои игрушки.

Естественно, было трудно не понять, о каких игрушках идет речь. Сердце Джоанны убежало куда-то в пятки. Стараясь дышать спокойно, она смотрела на своего любовника, пытаясь понять, чего он хочет. Вероятно, ей придется кое-что использовать по прямому назначению после того, как она покажет графу свое «наследство».

Граф молча ждал, предоставляя в ее распоряжение время, которое ей, судя по всему, было необходимо.

Мысленно подготовившись ко всему, Джоанна открыла один из ящиков комода. Граф медленно подошел и взглянул на содержимое ящика. Первыми в глаза бросились уже знакомые кожаные браслеты с кольцами. Там же лежали спутанные черные тонкие ремни. На плеть они не были похожи.

— Что это? — спросил он, подцепив пальцами один из ремешков.

— Это… для красоты.

Он понял. Положив ремешки на место, он взял один из браслетов.

— Наденешь это для меня?

Джоанна уставилась на браслет. После долгого молчания ответила:

— Да. Сейчас?

— Нет, вечером.

Трудно было не заметить, как она с облегчением вздохнула. Граф вообще не очень понимал, почему она на все соглашается, если ей это не нравится.

— Это всё, что любил твой муж?

— Нет.

Он молчал, рассчитывая, что Джоанна, как и большинство людей, постарается сама заполнить паузу. Расчет оказался неверным. Джоанна размеренно дышала и не собиралась выдавать свои секреты.

— Где другие его вещи? — продолжил он допрос.

Джоанна нервно сглотнула и отрицательно покачала головой, с вызовом глядя ему в глаза. Граф лишь улыбнулся. Он успел забыть, что в Джоанне так привлекло его в первый раз: она стояла перед ним на коленях, а в глазах светился вызов ему и всему свету. За несколько недель он привык к ее безоговорочной покорности.

— Одежда? — задал он очередной вопрос, с легкостью позволяя Джоанне оставить предыдущий без ответа.

— Здесь, — она кивнула в сторону гардероба.

Он приблизился к ней, приподнял подбородок, чтобы смотреть ей прямо в глаза.

— Надень что-нибудь вечером. И браслеты, — сказал он.

— Хорошо, — ответила она. Где-то в глубине ее глаз промелькнула тень страха и исчезла, смытая решимостью. Он быстро поцеловал ее в губы, не дав времени на ответный поцелуй, вероятность которого была близка к нулю, и вышел. Джоанна прикусила сначала верхнюю губу, потом нижнюю, словно пробуя на вкус остатки его прикосновения.

К браслетам в качестве правила игры прилагалось молчание. Ибо ошейники и наручники носят рабы, а рабы должны молчать. Так что вечером Джоанна не могла задать графу один возникший у нее вопрос, и решила подождать до утра. Сейчас же она вошла, не поднимая на него глаз, и остановилась на своем уже обычном месте перед креслом.

Граф думал, что готов увидеть на Джоанне вновь эти предметы. Он вспоминал их и действительно хотел увидеть, но совершенно не ожидал, что когда увидит их на настоящей Джоанне, а не воображаемой, то вновь почувствует злость. А он почувствовал, опять почувствовал, что готов убить ее мужа за все, что Джоанне пришлось пережить. Он медленно и глубоко вздохнул, пытаясь прогнать злость.

Джоанна, не взирая на то, что смотрела в пол, а не на любовника, краем глаза видела, что его одолевали не очень хорошие мысли. Зная за своим мужем крайне неприятную привычку вымещать злость на ней, она начала готовиться к худшему.

— Подойди к кровати, — раздался приказ графа. Джоанна подошла к столбику. — Подними руки. Смотри на меня.

Он откинулся в кресле и стал смотреть на Джоанну. Черт, это действительно было красиво. Для полноты картины не хватало белого платья. Джоанна надела нечто черное и прозрачное, и только потому не была похожа на жертву-девственницу. Но и без того картина, представшая его глазам, была умопомрачительна. Он жадно пожирал ее глазами несколько минут.

— Повернись спиной ко мне. Ухватись за столбик.

Джоанна повернулась, и полы легкого одеяния при этом движении разошлись, открывая красивые стройные ноги с браслетами на щиколотках.

— Прогнись. Раздвинь ноги.

Джоанна выгнулась, выставив попку. Четыре разреза на сорочке шли спереди и сзади вдоль ног, и попка была почти прилично прикрыта. Только для того, чтобы открыть самое неприличное, достаточно было отодвинуть тонкий шелк в сторону или закинуть его ей на спину. Но граф не стал этого делать. Он опять просто смотрел. Очень долго. Так долго, что Джоанна начала мечтать о веревке, которая помогла бы ей удерживаться и дальше в таком положении. Что будет, если она нечаянно сменит позу, ей даже не хотелось думать.

Наконец она услышала, как звякнуло стекло и граф поднялся с кресла. Легким, замедленным движением он отвел ткань в сторону, открывая для беспрепятственного доступа все ее интимные прелести. Так же замедленно погладил ее попку, ноги и то, что между ними, и… опустился позади нее на колени. Он стал целовать ее, так же медленно, не торопясь, разглаживая место каждого поцелуя пальцами, словно втирая поцелуи в ее кожу. И опять Джоанне оставалось только поражаться, как поцелуи человека с такими вкусами по отношению к ней могут быть такими нежными…

Потом поднялся, без слов дал ей понять, чтобы она легла животом и грудью на кровать. С прежней неторопливостью, аккуратно, без грубости, овладел ею.

— Дай мне руки.

Джоанна протянула руки за спину. Он взялся одной рукой за кольца на браслетах, другую руку положил ей на поясницу. Джоанна восприняла это как знак, что следует побольше прогнуться. И после этого все довольно быстро закончилось.