Именно поэтому Порция была потрясена, когда, вскарабкавшись вслед за Джулианом по узенькой шаткой лестнице, оказалась в тесной, с низким потолком комнатушке, напоминавшей чердак или голубятню. Роскоши тут не было и в помине — потертая мебель, парочка продавленных кресел, да еще изрезанный ножом стол из дешевой, потемневшей от времени сосны. На столе, с трудом разгоняя по углам тени, тускло горела лампа. Если бы не тяжелые портьеры из плотного черного крепа на окнах, никому бы и в голову не пришло, что перед ним обиталище вампира.

Вместо гроба — убогая железная кровать, сиротливо притулившаяся в углу. Старательно отводя глаза в сторону, чтобы не таращиться на смятые простыни, Порция робко вошла.

Джулиан, закрыв за ними дверь, привалился к ней спиной. Взгляд его остановился на стоявшей посреди комнаты Порции.

— Итак, малышка Порция Кэбот стала взрослой.

Догадавшись по его сухому тону, что он не слишком рад видеть ее у себя, Порция невозмутимо пожала плечами:

— Рано или поздно это должно было случиться. А ты ожидал, что я на веки вечные останусь наивной девчушкой, влюбленной в поэзию Байрона, какой ты меня помнил?

— Что ж… очень жаль, — буркнул Джулиан.

Не глядя на нее, он прошел к столу, сдул пыль с двух непарных бокалов, подумал немного и наполнил их из стоявшего тут же графина. Потом протянул один Порции.

Взяв бокал, она нерешительно поднесла его к носу и подозрительно понюхала плескавшуюся внутри жидкость кроваво-красного цвета.

— Не волнуйся, это всего лишь портвейн, — успокоил ее Джулиан. Глаза его насмешливо блеснули. — Правда, дешевый. Но это все, что я могу тебе предложить.

Порция, поколебавшись, сделала осторожный глоток.

— Сколько этой гадости ты уже сегодня выпил? — сморщившись, поинтересовалась она.

— Не слишком много, уверяю тебя. — Прислонившись к столу, Джулиан одним глотком опрокинул в рот содержимое своего бокала. Потом с насмешливым видом отсалютовал ей. — Очень надеюсь, что ты простишь мою сегодняшнюю резкость. Дело в том, что ты… э-э-э… оставила меня без ужина, а когда я проголодаюсь, то всегда бываю несколько груб.

Рука девушки дрогнула, и несколько капель портвейна пролились на пол.

— Те женщины… — с округлившимися от ужаса глазами прошептала Порция. — В игорном клубе… Ты собирался поужинать ими?

Джулиан открыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал.

— Если ты спрашиваешь, собирался ли я их убить, то — нет, — помолчав, пробормотал он. — Слегка перекусить? Да. Почему бы и нет?

Глаза у Порции стали совсем круглые. Заметив это, Джулиан тяжело вздохнул:

— Ну не может же нормальный вампир все время питаться полусырым ростбифом, запивая его купленной у мясника кровью! И потом… странствуя по миру, я сделал удивительнейшее открытие. Где бы я ни оказался, всегда находятся женщины, которые не прочь — да что там не прочь! — которые жаждут, чтобы я отведал их крови! Я беру у них то, что необходимо мне, чтобы выжить, а взамен… стараюсь дать им то, что нужно им. — Затуманенный взгляд Джулиана скользнул по зарубцевавшимся следам укусов на шее Порции. — И поскольку ты как-никак была первой женщиной, чьей крови мне довелось отведать, благодарить за этот урок я должен именно тебя, дорогая.

Порция вдруг поймала себя на том, что ненавидит его. Ненавидит за то, что он так ничего и не понял. Поступок, на который ее толкнули нежность и отчаяние, в его устах выглядел чем-то… непристойным. У нее было такое чувство, словно он швырнул ей в лицо грязью.

И как будто этого было мало, он еще придвинулся к ней вплотную.

— Уверяю тебя, теперь я уже не такой неловкий и неуклюжий, каким был с тобой. Я даже научился пить кровь из такого места, где шрам будет совсем незаметен. — Джулиан, подняв руку, дотронулся до ее горла. Его пальцы с такой нежностью коснулись отметин, которые он когда-то оставил, что у Порции защемило сердце. — Кстати, ты знаешь, есть одна крохотная вена на внутренней стороне бедра, прямо под…

— Прекрати! — крикнула Порция, отшвырнув его руку. — Не смей говорить со мной таким тоном! Я отлично знаю, что у тебя на уме! Имей в виду — у тебя ничего не выйдет!

Джулиан с преувеличенным испугом шарахнулся в сторону. И даже шутовским жестом вскинул руки, давая понять, что сдается.

— Тебя всегда было трудно напугать, да, Ясноглазка?

На этот раз он ошибся. Порция испугалась. Испугалась до такой степени, что еще мгновение, и он бы почувствовал, как бешено бьется под его пальцами жилка у нее на шее. Испугалась той власти, которую до сих пор имеет над ней прикосновение его пальцев. Испугалась, потому что, выходит, она ничем не лучше тех женщин, которые только счастливы утолить его голод — ради того, чтобы он, в свою очередь, утолил их любовный пыл.

Правда, в одном Джулиан ошибся — он не единственный, кто научился блефовать. Подавив рвущийся наружу страх, Порция обольстительно улыбнулась:

— Мне, право, жаль задеть твое тщеславие, тем более что с годами оно, похоже, не уменьшилось, но если ты надеешься, что я с визгом кинусь за дверь, едва ты крикнешь мне «Бу-у!», то здорово ошибаешься!

Небрежно скинув наброшенное на плечи пальто, она не глядя швырнула его на кровать, потом сняла шляпку, осторожно положила ее на стол, постаравшись выбрать местечко почище, и принялась аккуратно, палец за пальцем, снимать перчатки. Вслед за перчатками последовала мантилья, и брови Джулиана изумленно поползли вверх — судя по его лицу, он гадал, что еще из одежды она намерена снять.

Не выпуская из рук сумочку, Порция осторожно присела на краешек продавленного кресла.

— Твой звериный рык и привычка красоваться могут произвести впечатление разве что на женщин того сорта, с которыми ты привык иметь дело, — сухо бросила она. — Ну а я, если честно, нахожу все это несколько… утомительным.

Брови Джулиана взлетели вверх.

— Прошу прощения, мисс Кэбот, — расшаркался он. — Право, мне нет прощения! Я ведь по-прежнему видел в вас очаровательную крошку, которая некогда с восторгом смотрела мне в рот… Боже, как я ошибся!

— Боюсь, даже самые очаровательные крошки становятся взрослыми. Надеюсь, что не слишком разочарую вас, сказав, что больше не верю в существование русалочек, эльфов, гномов, оборотней и прочей нечисти!

— Но я-то существую! Надеюсь, в это ты веришь?

Лишь невероятным усилием води Порции удалось скрыть испуг. Неужели помимо всего прочего Джулиан еще овладел способностью читать чужие мысли?

— Я хотел сказать, что ты по-прежнему веришь в вампиров, — к вящему облегчению девушки, пояснил он.

— Ну, особого выбора у меня ведь нет, верно? — сухо обронила она. — Особенно если вспомнить, что твой собственный брат последние пять лет занимается выдворением самых мерзких из них из Лондона.

— Ах вот оно что! Теперь понятно, почему их столько развелось… Во Флоренции и, особенно в Мадриде вампиров встречаешь на каждом шагу. — Ухмыльнувшись, Джулиан наполнил свой бокал портвейном, после чего изящным движением забросил ноги на стол. — Но похоже, увлекшись охотой на моих собратьев, Эйдриан преступно пренебрегает своими обязанностями опекуна. Сказать по правде, я был уверен, что он уже выдал тебя за какого-нибудь богатого виконта или графа. А тот, в свою очередь, подарил тебе дюжину ребятишек — чтобы запереть в детской, где тебе самое место.

— Позволь тебе напомнить, что я уже несколько лет как выпорхнула из детской, и у меня нет ни малейшего желания возвращаться туда! Во всяком случае, в ближайшее время! — взорвалась она. — Кстати, — спохватилась Порция, — пока ты слонялся по миру, соблазняя слабых женщин, тебе не случалось набрести на что-нибудь интересное? Отыскать нечто такое, что давно потерял… например, свою бессмертную душу?

Поставив на стол пустой бокал, Джулиан рассеянным жестом похлопал себя по груди, словно надеясь, что его душа — единственное, что могло снова сделать его человеком — могла заваляться в одном из жилетных карманов, как перчатка или галстук.

— Черт… проклятая штуковина вечно теряется! Вдобавок вампиры — жуткие эгоисты! Представь, не помню случая, чтобы кто-то из них подошел ко мне и предложил перегрызть ему горло, чтобы высосать из него украденную у меня бессмертную душу.

— Стало быть, тебе так и не удалось отыскать вампира, инициировавшего Дювалье, — пробормотала она. — Ведь после того как Дювалье был уничтожен, именно он унаследовал твою душу, так?

— К сожалению, ты права. Не удалось. Да и как бы я его нашел? Вампиры — ужасно неразговорчивые типы. Даже со своими сородичами почти не общаются. Как правило, они открывают рот, только когда едят.

Порция нахмурилась. Внутреннее чутье подсказывало ей, что Джулиан не был с ней до конца откровенен.

— Итак, тебе не удалось вернуть свою бессмертную душу. Зато, как я слышала, у тебя было достаточно времени, чтобы доказать свою доблесть на полях сражений в Бирме?

Джулиан небрежно пожал плечами:

— Нетрудно строить из себя героя, когда знаешь, что бессмертен. Вот я и вызывался всякий раз сходить на разведку. Участвовал в каждой стычке. Подумаешь, проскользнуть в тыл врага, большое дело! Я ведь ничем не рисковал, верно?

— Разве только тем, что не успеешь вернуться до восхода солнца.

Губы Джулиана насмешливо скривились.

— Был как раз сезон муссонных дождей.

— Ну, поскольку король возвел тебя в рыцарское звание, думаю, твоя храбрость все-таки произвела на него впечатление.

— Мечтатели в любую эпоху лелеют надежду своими глазами увидеть героя. Думаю, король мало чем отличается от других мужчин.

— Или женщин, — подсказала Порция, смело встретив его взгляд.

Джулиан скрестил руки на груди.

— Может, пришло время объяснить наконец, чего ищешь ты, Порция? Потому что если тебе тоже понадобился герой, то ты явно ошиблась адресом.