Руис стоял у шкафчика для коктейлей, он повернулся и вопросительно улыбнулся ей, поднимая свой бокал.

Стелла скромно приняла от него бокал. Ли понимала, что немного запаздывает и спешила вниз, к остальным. Она знала, что Стелла уже спустилась, и надеялась встретиться с ней в салоне. Так как после разговора с сестрой ее подозрения немного утихли, для Ли было большой неожиданностью услышать, едва она приоткрыла дверь, разговор.

— Я рада, что застала вас одного, Руис, — говорила Стелла своим красивым нежным и чистым голосом. — Я кое-что хотела сказать вам с первого дня приезда… но это не так просто… и я все откладывала. Однако сегодня днем произошло кое-что, заставившее меня понять, что мне надо решиться на почти невозможное, если вы можете меня понять.

Ли услышала спокойный, хотя немного и удивленный голос.

— Если я могу сделать что-то, чтобы помочь вам, прошу вас, говорите.

— Это касается… моей сестры и Брюса!

— Да? — очень вежливым тоном осведомился Руис.

— Об этом очень трудно говорить, — начала Стелла несколько хрипловато, и Ли никогда потом не могла понять, почему она не отошла? В ее привычки не входило подслушивать разговоры других людей. Но было упомянуто ее имя, и она стояла совершенно неподвижно. — Я просто не знаю, как это выразить. Но может быть, если я скажу вам, что я знаю, почему Ли вышла за вас: чтобы вы унаследовали Карастрано — вы начнете понимать!

Последовало короткое молчание, потом Руис сказал совершенно без выражения:

— Да?

— И потому, не думаете ли вы, что… довольно несправедливо держать ее привязанной к вам по-прежнему? Я имею в виду… — тут Ли увидела выразительное движение ее рук, — мне кажется, что вы не держите своего слова в этой сделке. Она для меня так много значит, что я чувствую, что мне надо взять все в свои руки и исправить.

— Значит, она сказала вам о настоящей причине нашей женитьбы? — резко спросил он.

— Ну, не… не совсем так. Я случайно услышала, как она говорила об этом с одним человеком.

— И с кем же это она могла разговаривать о таких личных делах?

— С Брюсом.

— Ax! — услышала Ли, как сказал Руис и, если бы она не чувствовала себя так, будто ее пригвоздили к месту, в этот момент она бы кинулась в комнату. Человек, с которым она когда-то была обручена?

— Да, — в голосе Стеллы явно чувствовалась нотка удовлетворения. Конечно, это совсем не мое дело, но я привязана к Ли и… она была так… предана Брюсу одно время…

— Продолжайте, пожалуйста, — тихо велел Руис. Стелла, очевидно, глубоко вздохнула и потом, отбросив смущение, принялась рассказывать все, как она понимала по-своему.

— Я была в саду, когда он появился. Вообще-то, возвращаясь домой, я увидела, как к парадной двери дома подъезжала машина. Я не хотела ничему помешать, потому подождала в конце холла, пока они здоровались… — она снова глубоко вздохнула. — Если бы я могла, я бы не сказала, пощадила вас… но… но это была очень эмоциональная сцена, эта встреча! Руис не сказал ни слова, и она продолжила:

— Именно тогда я услышала о том, почему Ли вышла за вас и что вы должны были жениться, чтобы получить Карастрано. Ли настаивала на том, что это временно, а… а он… он хотел, чтобы она вернулась в Англию вместе с ним, но она сказала, что это невозможно. Ли была страшно расстроена, и, конечно, она же всегда очень лояльна. Но мне было ясно, что эта встреча с Брюсом была для нее слишком тяжелой.

— Я понятия не имел, что он в Мехико Сити, — сказал Руис совершенно бесцветным голосом.

— Вы имеете в виду, что она… она не сказала вам?

— Да.

— Бог мой! — воскликнула Стелла. — Но ведь это еще хуже, правда?

— Я не совсем уверен, что вы хотели этим сказать, — заметил Руис.

— Ну, она чувствует себя виноватой. Это все показывает, что они виноваты.

— Разве?

«Но почему он говорит так отрывисто и сдержанно, что невозможно понять его чувств?» — думала Ли, стоя в дверях. Но голос его был совершенно лишен эмоций, и Руис совершенно не расстроился из-за Брюса. И Ли с опозданием задала себе вопрос, почему она не рассказала о Брюсе.

Она подождала еще некоторое время прежде, чем войти, и услышала, как Стелла сказала:

— Я рассказала вам все это только потому, что желаю ей счастья и что она так много для меня значит! Ли заслуживает счастья. Вы ведь это понимаете, правда?

— А вы считаете, что со мной она несчастлива?

— Она старается делать вид, что счастлива, но меня ей не обмануть. Я знаю ее с самого детства, вы же знаете. Мы выросли вместе. И именно из-за меня случилось это жуткое недоразумение, и я хочу все исправить. Потому я и решила поговорить с вами.

— Ваша преданность интересам сестры очень трогательна, — сухо заметил он.

Стелла произнесла что-то тихо и невнятно, как бы пытаясь отрицать комплимент. А потом Ли почувствовала, что к ней вернулось самообладание, и она вошла в комнату. Она ухитрилась улыбнуться и держаться так, будто ничего не случилось, так что ни один из них не заподозрил, что она подслушала их разговор. Казалось, что Руису не требовалось особых усилий для того, чтобы вести себя нормально. Он был более внимателен к Ли за ужином в этот вечер.

Что касается Стеллы, она вся цвела улыбками и так и засверкала, едва ее сестра вошла в комнату.

Но Ли понимала, что в ее жизни наступил кризис и что виновата в этом только она сама. Ей следовало сообщить Руису о приезде из Англии Брюса, а из-за того, что она не сделала этого, создалась ситуация, которую будет нелегко исправить. Она нисколько не сомневалась, что Стелла намеренно создала эту ситуацию — хотя бы из зависти, — и, чтобы Стелла не победила, ей, Ли, придется вести себя очень осторожно, в этом Ли была совершенно уверена: ни на минуту не должна она позволить им догадаться, что подслушала этот разговор.

Она должна все тщательно продумать, прежде чем пытаться исправить положение.

Этой ночью, впервые после того, как их брак стал настоящим, Руис спал в своей гардеробной. Он вышел после ужина навестить каких-то друзей и вернулся очень поздно. Возможно, было естественным, что он не захотел беспокоить ее, но она прекрасно знала, что ничего естественного в этом нет, а на следующее утро он сказал ей, что должен немедленно вернуться в Карастрано.

— Я сейчас же соберусь, — сказала Ли и уже повернулась, чтобы подготовиться к отъезду, но Руис решительно возразил:

— Вовсе не нужно. Я уеду всего на несколько дней. Ли начала что-то говорить, потом замолчала. Сейчас не время выяснять отношения, и ей пришлось отпустить его. Она помогала ему собирать чемоданы, и он вдруг спросил:

— Почему ты не сказала мне, что встречалась со своим бывшим женихом?

— Я собиралась, — ответила она, — но как-то все было не до того.

— Может быть, ты думала, что это не важно? — предположил он.

— Да, это было неважно. — Она с ужасом смотрела на мужа. Единственное, что было для нее сейчас важно, это, чтобы он повернулся и поцеловал ее, но он не сделал этого. Он просто торопливо сказал что-то о том, что не хочет пропустить рейс, и они вместе пошли вниз. Ли стояла у открытых парадных дверей, кусая губы, а его машина помчалась в аэропорт.

После этого одиночество замкнулось вокруг нее. Она тоже хотела вернуться в Карастрано, но могла последовать за ним только мысленно, прослеживая по карте маршрут самолета, представляя, как сверху выглядит Карастрано, окруженный холмами, когда самолет идет на посадку.

«Еще несколько минут, и я буду дома», — думала бы она, если бы находилась на том самолете.

Карастрано стал для нее домом. Дом. Даже в большей степени, чем тот, в котором она выросла, хотя и тот она будет любить всегда. К этому же она относилась по-другому — он был частью ее любимого человека.

Теперь Ли становилось жутко, когда она думала, что чуть не вышла замуж за Брюса. Тогда, после того как прошла бы легкая влюбленность, она могла понять, что всегда любила человека, на которого работала. Или, возможно, она так никогда бы и не поняла этого и они просто удовлетворились бы чем-то вроде дружеских отношений, оба довольные и не подозревающие о существовании других чувств. Теперь же все было совершенно по-другому, Если бы Стелла не приехала в гости… а теперь именно Стелла стала причиной ее несчастья; откровенность послужила поводом размолвки, и напрасно она сказала Стелле, что любит Руиса Алдорета, а не Брюса.

Ли грустно улыбнулась. Где-то Руис сейчас? Приземлился ли уже самолет? Если бы она была с ним, он бы поддерживал ее под локоть, когда они поднимались бы по ступеням на террасу, и каждый нерв в ее теле был бы в возбуждении и пел, потому что малейшее его прикосновение доставляло ей радость.

Они вошли бы в прохладный холл, и это было бы не просто приездом в дом, а возвращением домой. Это было бы воспоминание о восхитительном счастье, окутывающее ее, как сверкающая нежная вуаль… воспоминания о Руисе, только что вышедшим из-под душа, с бронзовой кожей с черными волосами, все еще влажными и растрепанными… или великолепно одетым в вечерний костюм… веселым и смеющимся в мексиканском костюме для верховой езды, так идущем ему.

Воспоминания о том, как она стояла в галерее, глядя на портреты Алдоретов, как она дошла до пустой части галереи, приготовленной для портретов будущих поколений. Когда-то была вероятность, что она так и останется пустой, но хотя пока еще у Карастрано и нет наследника, в душе Ли жила согревающая ее уверенность, что придет день, когда она сможет сообщить своему любимому, что он не будет последним Алдоретом. Ли вспомнила, как он иногда заставал ее стоящей в галерее и нежно обнимал за плечи. Совершенно невольно губы ее тут же складывались в улыбку, и она подозревала, что глаза выдают ее, слишком много говорят о ее чувствах к нему; но уже давно прошло время, когда Ли боялась этого. Он был человеком, любовью к которому могла гордиться любая женщина, хотя Ли и приходилось удерживать себя, чтобы не высказать эту любовь словами, потому что сам он никогда не говорил, что любит ее.