Он садится, опираясь локтями на бедра и опустив голову на руки:

— Ох блядь. Моя голова.

Харлоу однажды сказала, что по тому, как на тебя смотрит человек, если видит тебя сразу же, проснувшись с утра, можно понять, какие чувства он к тебе питает. Опустив глаза, я провожу ногтем по столу, стараясь никак не интерпретировать утренний взгляд Оливера.

— Сейчас рано, и я прощу прощения, — говорит Анджела. — Ты как?

— В докофейном настроении, — отвечаю я. — И не на многое гожусь.

Оливер хохочет надо мной, сидя на диване, а Анджела в трубке смеется чуть менее искренне. Я включаю громкую связь, чтобы ему было слышно.

— Что ж, — продолжает Анджела, — вчера был большой день, а сегодня выходит пресс-релиз.

— От меня что-нибудь требуется? — спрашиваю я.

— Ничего, кроме того, чтобы ты была готова, — говорит она. — Я не хочу, чтобы ты сегодня отвечала на какие-либо вопросы. Это — наша работа. Позже мы пришлем тебе текст для соцсетей. Еще мы организовали несколько интервью. И все, что мне сейчас нужно, — чтобы ты была в курсе: что это означает.

Оливер наблюдает за мной из гостиной, нарочито выпучив глаза.

— Хорошо… — говорю я, улыбаясь и благодарная уже тому, что он здесь и слышит это из первых уст вместе со мной.

Анджела сейчас говорит чертовски серьезно. И я чувствую, что мне нужен очевидец.

— Это означает, что тебя начнут узнавать.

Оливер выглядит преувеличенно шокированным, и я подавляю смешок. В последние десять недель книга находилась в тройке лучших графических романов в списке «Нью-Йорк Таймс», но пока моя жизнь не сильно изменилась, если не считать появившихся поездок на автограф-сессии и нескольких мероприятий. Очевидно, мы оба серьезно сомневались, что наш район станет объектом паломничества для папарацци.

— Возможно, будут фотографировать и ходить по пятам, — продолжает Анджела. — Будут задавать по сотне раз одни и те же вопросы, и нужно делать вид, словно ты слышишь их впервые, и на каждый придется отвечать. Еще это означает, что ты не сможешь контролировать, что о тебе пишут. Это понятно?

Я киваю, по-прежнему не отводя глаз от смешливого взгляда Оливера, но, вспомнив, что они меня не видят, отвечаю:

— Да.

— Ты будешь великолепна, — обнадеживает Бенни. — Это фантастика, Лола.

— Так и есть, — с писком выдаю я. Знаю, Харлоу никогда не понять это мое настроение, но мне действительно хочется спрятаться и переждать в своей писательской пещерке, пока все не закончится, чтобы потом в парике и солнечных очках пойти на премьеру.

Все нормально. Я в порядке.

— Хорошо, — говорит Анджела. — В течение часа это появится на Variety[17]. Наслаждайся моментом, Лола. Он твой.

Похоже, что разговор подошел к концу, но на заднем плане я слышу уже знакомый грохот стеклянной двери и приглушенный мужской голос, рычащий: «Ну что за хуйня».

Анджела прокашливается.

— А, это Остин, он хотел сказать пару слов.

— Ладно, — отвечаю я. Встав с дивана, Оливер идет на кухню.

— Лола! — кричит Остин, и я радуюсь, что у меня включена громкая связь, иначе бы оглохла.

— Доброе утро, — говорю я и слегка шлепаю Оливеру по носу, чтобы отвлечь его внимание от телефона, на который он сурово уставился.

— Слушай-ка, у меня в пять встреча, — говорит Остин, — и я просто хотел поздороваться, но вот о чем подумал вчера вечером: что, если Рэйзор будет не из параллельного мира, а вообще с другой планеты?

Я часто моргаю, а мои мысли останавливаются на полном ходу.

Глаза Оливера округляются, и он беззвучно произносит: «Какого хрена?»

— Прости, — говорю я и мотаю головой, чтобы прийти в себя. — Пришелец? С Марса, что ли?

— Ну, детали можно продумать по ходу, — как ни в чем не бывало заявляет Остин. — Просто думаю, американцам легче понять инопланетянина, нежели обитателя параллельного мира.

— Но «Доктор Кто» — крутой, — это все, что я могу возразить.

— Его делали BBC.

— То есть британцы умнее?

Он смеется, полагая, что мой вопрос риторический.

— М-да? Ну просто подумай об этом. Полагаю, мы запросто все можем поменять, и это не будет сильно влиять на сюжет — просто сделает его более доступным.

Кивнув, я снова соображаю, что он меня не видит.

— Ладно, я подумаю над этим.

— Превосходно! — горланит он. — Поболтаем позже, Лолс!

Трижды гуднув, мой телефон дает понять, что разговор окончен, и я осторожно откладываю его в сторону.

Скрестив руки на груди, Оливер опирается на раковину.

— «Лолс»?

Мои брови вздымаются практически до самого потолка.

— Мы что, начнем с этого?

Он смеется и медленно качает головой.

— Не уверен, что кто-то из нас жаждет начать с марсиан.

Подойдя к холодильнику, я достаю пачку кофе в зернах.

— Я… — я поворачиваюсь, высыпаю зерна в кофемолку и беспомощно слежу, как та с грохотом их перемалывает.

Мой мозг как каша, сердце ухнуло вниз, а легкие, кажется, просто сдались и сдулись.

Выключив кофемолку, я говорю:

— Не знаю, что и сказать. Марсианин. Натуральный марсианин. Это ведь не серьезное предложение, а? Ну то есть Рэйзор и другие из многопёровых[18] появились в четвертом измерении, но они такие же земляне, как и мы, просто… иные. В альтернативном времени в альтернативных обстоятельствах, — схватившись за голову, я стараюсь не запаниковать. — Весь смысл того, кто он такой, — что он представитель параллельной эволюционной ветви, — я смотрю в его ярко-голубые глаза. — Но — здесь. На Земле. Единственная причина, почему ему есть дело до Куинн и ее проблем, потому что Земля — и его планета тоже. Просто немного иная ее версия.

Я знаю, что для Оливера это не новость, но еще раз проговорить это — такое облегчение. Иначе я слечу с катушек.

— Ты можешь не согласиться, Лола, — говорит он. — Хочу сказать на всякий случай, что не согласен с Остином. Сюжетная линия становится слишком навороченной.

— Я думала, мы будем обсуждать более мелкие детали, — замечаю я. — Например, навыки боя Куинн один-на-один и ее первая схватка, или как Рэйзор с отрядом Шиншилловых пришел ей на помощь.

Оливер пожимает плечами и крутит ложку по поверхности стола.

— Ну да, я тоже.

— Еще этот пресс-релиз, — я качаю головой и высыпаю молотый кофе в кофеварку. — Если ты не против, я спрячусь сегодня в магазине.

— Думаю, магазин не самое удачное место, чтобы спрятаться, Сладкая Лола.

Я киваю, обожая, как он так меня называет. Его «о» всегда получается таким волнующим, и ничто так не поднимает мое настроение, как звук его голоса.

— Есть хочешь?

Нырнув рукой под футболку, он почесывает живот, и мое сердце бомбой падает к ногам.

— Умираю от голода, — пожав плечами, отвечает он.

Махнув рукой в сторону тарелки с фруктами на столе, я достаю из шкафа над холодильником Rice Krispies[19], потому что знаю, он их любит. Он уже рядом со мной и достает из холодильника молоко.

— Я живу в мирке, где мне присылают копии релизов для соцсетей, — говорю я. — Наверное, пора уже завести, а?

Он смеется, очищая банан.

— Пусть Джо ведет твой твиттер. У него неплохо получится.

Я изумленно таращусь на него.

— Он будет постить члено-фотки.

Оливер пожимает плечами, будто говоря «Так и есть», после чего делает паузу, уставившись на меня.

— Что? — интересуюсь я.

— Да ничего, — он кивком показывает на фрукт в своей руке. — Просто я теперь не знаю, куда смотреть, когда ем банан. Знаешь, зрительный контакт и все такое. Не хочу наводить на мысли.

— Да уж, особенное после обсуждения члено-фоток НеДжо.

Он морщится, кладет банан в сторону и насыпает в миску хлопья.

— Передай мне нож.

Хихикая, я хватаю один, и он закатывает глаза. Каждый раз, когда он произносит «нож», я ничего не могу с собой поделать. Это один из тех немногих случаев, когда он говорит, прямо как Пол Хоган [20].

— Ты на самом деле думаешь, люди будут меня узнавать? — покусывая ноготь на большом пальце, спрашиваю я.

Я сейчас ни капли не готова столкнуться лицом к лицу с идеей, что Рэйзор марсианин, поэтому, как ни странно, проще сосредоточиться на публичной стороне происходящего.

Оливер смотрит на меня, изучая мое лицо. Знаю, о чем он думает, когда его глаза опускаются на мой пирсинг в губе: я не сильно скрываюсь от людей.

— Разве они уже иногда не узнают?

— Только фанаты, и только дважды.

— Ну теперь их явно будет больше, — с невозмутимым спокойствием говорит он. Порой мне хочется поместить его в клетку со львом и измерить кровяное давление.

— Меня от этого мутит, Оливер. Будто мне теперь нужно надевать на голову пакет.

Он смеется и качает головой.

— Да ладно тебе, Лола. Давай не драматизируй. Ты всегда так грациозна и вежлива, почему ты думаешь, что тебе будет трудно?

— Это не так, — шепчу я.

Продолжая смотреть на меня, он самую малость качнул головой.

— Иногда мне хочется заново с тобой познакомиться, — нарезая банан поверх хлопьев, говорит он. — И уделить больше внимания.

Мое сердце катапультой отправляется в горло.

— И что это значит?

— Это значит именно то, что я сказал, — он перемешивает смесь в тарелке. — Ты чертовски потрясающая. Я хочу встретиться с тобой в первый раз снова. И хочу, что он был другим: только мы с тобой, вот как сейчас.

— С хлопьями и кофе вместо Стрипа в Вегасе?

Оливер встречается со мной глазами, и я знаю — просто знаю, и все— что он вспомнил мое неуклюжее предложение. Я наблюдаю, как он ищет нужные слова.