— Ты не станешь оспаривать?

— Конечно, стану, — говорит она. — И я знаю, о чем ты скажешь, но думаю, я хочу осознавать, что принимаю правильное решение. Видел бы ты ту встречу. Анджела и Ройя не сказали и по три слова, но они ведь исполнительные продюсеры. А по контракту у меня не очень много места для маневров.

— Правда? — я вполне в курсе обсуждения образов женских героев в индустрии создания комиксов, но по-прежнему удивлен, что фильм Лолы в общем-то ей не принадлежит.

Она кивает.

— Мне двадцать три. Я первая женщина, по комиксу которой создадут большое кино, и одна из немногих авторов, которые сами создают себе иллюстрации. Будь я Стэном Ли[31] или Джеффом Джонсом[32] — да хоть неизвестным парнем моего возраста и опыта — я могла бы им в подробностях объяснить, какого хрена им нужно делать, и все бы послушались. У мужчин твердое убеждение, что только у таких же, как они, есть так называемое деловое чутье. А если я приду туда как Лола Кастл и начну спорить, скажут, что я бесцеремонная, и что со мной не сработаться. Может, кто-нибудь даже использует термин сука.

Я чувствую, как моя челюсть сжимается. Знаю, она права, но все же.

— Это же хрень какая-то.

— Так устроен мир, — замечает она. — Первый вопрос, на который мне приходится отвечать, — это каково быть женщиной в индустрии комиксов? И так на каждом интервью. Второй вопрос — читает ли кто-нибудь из моих подруг комиксы.

Охренеть. Я никогда не думал об интервью в таком ключе. Кажется, там задают разумные вопросы, но чуть в сторону — и вылезает подобный бред.

— Как думаешь, Брайана Майкла Бендиса[33] кто-нибудь когда-нибудь спрашивал, читают ли его друзья комиксы? — спрашивает она.

Невесело усмехнувшись, я отвечаю:

— Наверное, нет.

— Мы на каждой встрече спорим о куче нюансов, но я хочу готовиться к ним заранее, — говорит она. — Мне нужно сначала убедить саму себя, что эти изменения необходимы, потому что уверена: еще будет от чего впасть в шок, и я не хочу, чтобы обсуждения проходили за моей спиной.

И сейчас, вот прямо в это мгновение, я хочу сделать ей предложение.

Хочу остановить машину и встать на одно колено прямо на пыльной узкой обочине шоссе. Потому что Лоле не важна та чушь, и она понимает, что ей нужно действовать осторожно. Она найдет лучший способ сражаться за то, что создала.

* * *

Мы проезжаем мимо выглядывающих из-за пышных деревьев и железных оград домов не за один миллион, после чего сворачиваем на Сансет[34] и въезжаем в подземный паркинг.

Кругом чистейшие лифты и отполированные до блеска мраморные полы. Мы находим себя в списке в лобби, еще один ждет наверху. Пока идем, Лола берет меня за руку, но не в романтичном смысле; уверен, это ясно нам обоим. Просто именно это мы хотим сделать, прежде чем шагнуть из одного мира в другой. И наши руки как якорь друг для друга.

Это такая вечеринка, где все в черном, а официанты — в основном модели и актеры — ходят по залу с серебряными подносами, уставленными бокалами с шампанским и изысканными закусками. Грохочет музыка, и людям приходится ее перекрикивать. Зал не сильно переполнен любителями тусовок, но похоже, их все равно здесь немало.

Нас замечает какой-то парень у бара и машет Лоле рукой.

Он на десяток сантиметров ниже меня и повседневно одет — в футболку и джинсы — и среди продуманно одетых гостей он выглядит чуток отстойно.

— Лолс! — приветствует он и, подойдя, заключает ее в крепкие… и почти нескончаемые объятия. Господи. По моим подсчетам, они видятся всего лишь второй раз. — Я так рад, что ты пришла!

Она благодарит его за приглашение и жестом показывает на меня.

— Остин, это мой друг Оливер.

— Оливер, — удивленно повторяет он. Я наслаждаюсь тем, как он, наклонив голову, меня рассматривает. По его ухмылочке сразу понятно, что он собирался сегодня трахнуть Лолу, и я надеюсь, теперь он пересмотрит свои планы. Не уверен, могу ли я претендовать на ее сердце, но хуй ему, а не ее тело, даже полмиллиметра.

Уж прости, дружок.

Он крепко пожимает мне руку.

— Приятно познакомиться.

Больше нам сказать друг другу нечего, поэтому после нескольких секунд молчания он поворачивается к Лоле.

— Хочу тебя кое-кому представить, — он оглядывает зал, показывая нам людей, которых видно с места, где мы стоим.

Парень в черных брюках и рубашке — это сценарист. Другой парень в черном — режиссер. Женщина в черном коктейльном платье — вице-президент какой-то киностудии.

Лола сюда прекрасно вписывается. Наши девочки всегда шутили, что она похожа на крутую супергероиню, и это чистая правда. У нее аура спокойной силы и уверенности в себе, потому что она всегда доводит начатое на конца.

— Теперь пошли, — говорит ей Остин, и она хватает меня за руку. Ее ладонь липкая и с дрожащими пальцами. — Давай найдем Лэнгдона.

Я делаю шаг назад, а из-за того, что Лола держит меня за руку, ей тоже приходится резко отступить и посмотреть на меня.

— Иди занимайся своими делами, — тихо говорю я. — А я что-нибудь выпью и перекушу. Со мной все будет окей.

— Уверен? — спрашивает она.

— Абсолютно, — мне только сейчас пришло в голову, что мероприятие закончится довольно поздно, и мы сегодня домой не вернемся. — И еще забронирую нам номера где-нибудь побли…

— Уже, — с улыбкой успокаивает меня она.

Мое сердце начинает громко биться в груди, а Лола не сразу отворачивается.

— Спасибо, что позаботилась, — наклониться и поцеловать ее в низ щеки, у самой шеи, ощущается настолько правильно, что я так и делаю.

Возможно, сейчас я нарушил все границы, но по тому, как улыбается и сжимает мою руку, кажется, она не против.

* * *

Я сижу в баре, пью, закусываю и рассматриваю окружающих.

Это любопытно и сильно контрастирует с моей ежедневной жизнью. Мои покупатели — самые обычные люди, вращающиеся в кругах, где ценят скорее комфорт, нежели роскошь.

Буквально никто из моих знакомых, кроме Харлоу и Анселя — а теперь и Лолы — сюда бы не вписался. Но это новая реальность Лолы, поэтому в каком-то смысле и моя тоже.

Она приходит где-то через полчаса и садится рядом.

— Привет.

— Привет, — ставлю стакан и сжимаю ее руку. Я рад ее возвращению.

Несмотря на собственную уверенность, что Лола никогда не сбежала бы с кем-то наподобие Остина, мне особо нечему было радоваться вдали от нее. — Как все прошло?

Она улыбается и кивает кому-то в другом конце зала.

— Хорошо, — не переставая улыбаться, говорит она. — Ну или я так думаю. У них куча идей. А я типа постаралась их выслушать, — повернувшись ко мне, она добавляет: — Без оценок.

— Все плохо, да?

Покачав головой, она отвечает:

— Не все. Просто странно, когда что-то настолько личное больше тебе не принадлежит. Думаю, Лэнгдон уже много понаписал. А я пытаюсь не отвергнуть все, не глядя.

— Хочешь, поговорим об этом попозже? — догадываюсь я.

Она кивает, и когда бармен ее замечает, Лола наклоняется ближе, чтобы заказать напиток сквозь шум толпы. Он смешивает прямо при ней, а она молча наблюдает и выглядит при этом так, будто ей не терпится. Со слишком восторженной, как по мне, улыбкой забирает бокал и снова поворачивается ко мне.

— И о чем ты хочешь поговорить сейчас? — спрашиваю я.

— Мы сейчас на крутой вечеринке, а ты преспокойно себе сидишь за стойкой целых полчаса, и за это время на тебя обратили внимание порядка пятнадцати дамочек, в мечтах уже утаскивающие тебя домой в свои жуткие подземелья для секса.

— Да ну прям, — смеюсь я.

— Точно тебе говорю, — наклоняясь и состроив смешную рожицу, говорит она. — Какой твой любимый метод съема?

— Вообще-то любимого нет. Я просто сижу, вот прям как сейчас, — я раздвигаю колени и выдаю ей свой blue steel[35].

— Широко расставив ноги, — с усмешкой замечает она. — Мне нравится, как ты транслируешь образ на весь зал.

Я делаю вид, что поправляю очки и показываю на себя.

— Это означает, ты сидишь и подпускаешь меду, чтоб слетелись пчелки.

Лола с хохотом шлепает меня по плечу.

Кивнув и сексуально подмигнув ей, я продолжаю:

— Детка, знаю, мы собираемся трахнуться, вопрос лишь в том, как мы попадем к тебе, — я наклоняюсь ближе и, усугубляя эффект, шепчу: — Я сегодня не за рулем.

Когда Лола смеется, она откидывает голову назад, демонстрируя идеальную кожу и длинную стройную шею, и этот звук тоньше, чем ее обычный хрипловатый голос, — более девчачий. Когда она расслаблена, ее смех настолько очаровательный, что сама она это ни за что не признает.

— Теперь это моя любимая шутка, — отсмеявшись, говорит она.

Мне нравится, как она произносит «любимая». Как округляются ее губы на слоге «лю». Будто целует воздух. Это заставляет меня думать о том, как, двигаясь на ней, я захвачу ее губы в поцелуе, пока она не начнет умоляюще задыхаться.

— Блядь.

Она встречается со мной взглядом, в котором пляшут смешинки, не подозревая о том, насколько далеко зашли мои мысли.

— Как можно на такое отказать?

— Если честно, — дразня, отвечаю я, — понятия не имею.

— Как тебе тут? — спрашивает она, оглядывая зал.

Пожав плечами, я осматриваюсь вслед за ней.

— Странновато. Но не совсем. Это не сильно отличается от того, что ожидал. Думаю, что-то вроде отлучиться из магазина.

Она мне улыбается.

— Ты самый чокнутый из всех, кого я встречала, — когда она это говорит, в ее интонации я слышу гордость. Для Лолы это высшая степень похвалы.

Бармен ставит передо мной еще порцию виски, и я кивком его благодарю.