— Расскажи мне.
— Кто мне выдал в эту жизнь взрослый билет? Кто решил, что это хорошая идея?
Папа смеется.
— Выдали взрослый билет? Ну-ну. Видимо, меня стороной обошли, — он затягивается сигаретой, и его голос звучит напряженно, когда, задержав дыхание, говорит: — Выкладывай давай.
Боже, с чего начать? У папы есть свое мнение насчет Остина — «форменное трепло, и ты правда думаешь, что он подходит для этого проекта?» — и идеи о Рэйзоре как пришельце с Марса — «он что, охренел? Он хоть читал чертову книгу?» Поэтому разговоры о моей работе для него вроде спускового крючка: они вызывают в нем защитный инстинкт под названием «не позволю никому навешать лапшу на уши своей девочке», и, хотя мне нравится, как он мной гордится, у него совсем нет опыта в Голливуде. Его мнение будет громогласным, но бесполезными.
Но что странно, — мне и не нужно это обсуждать; работа всегда была областью, где я чувствовала себя уверенно, и кроме того, я все еще разбираюсь в собственной реакции на Рэйзора-марсианина. А вот самая запутанная тема — связанная с Оливером, и я могу обсудить это с тем, кто скорее всего не решится слишком далеко заходить в своих расспросах.
Покусав ноготь, я наконец говорю:
— Думаю, у меня странные отношения с Оливером.
— А-а, — я слышу, что он резко затягивается, и представляю, как он прищуривается, держа сигарету в зубах. После чего выдыхает.
— Значит, мы об этом поговорим?
— Судя по всему.
Когда ушла мама, папе пришлось взять на себя все, что касалось воспитания девочки — помогая мне разобраться в душевных драмах, увлечениях парнями, несчастьях и с месячными. Он справился с этим настолько стойко, что я его за это просто обожаю. Папа шутник и приколист, сарказм — механизм его защиты, но я знаю, что внутри он мягкий. И с добрейшим сердцем.
Хохотнув, он выдыхает дым.
— Ну говори.
— В общем… — начинаю я, сощурившись, глядя на небо, — кажется, я хочу большего.
Папа щелкает языком.
— Даже не знаю, Босс. Я не могу до конца понять парня. Думаю, он тебя обожает, но большее ли это для него самого?
Вот именно такая честность мне и нужна. Папа очень любит Оливера, но он не видит нас парой, в отличие от, например, Харлоу.
Нахмурившись, я сознаюсь:
— Я не знаю. В Вегасе он ясно дал понять, что не заинтересован.
— А еще Оливер хороший друг, — добавляет папа. — Будь осторожна, когда пытаешься из этого сделать что-то большее.
Пожав плечами, я пинаю сухие листья на тротуаре. Папа — это зеркало моих собственных мыслей на эту тему.
— Ну да.
Я слышу, как он затягивается и выпускает дым снова, после чего говорит:
— Но я знаю, что все мы получаем меньше, чем хотим.
— Пап.
Он смеется.
— Ты так — да. Ну давай. Постарайся удержать все на легкой ноте. Сейчас твоя жизнь просто чокнутая. Сначала «Рыба Рэйзор», а теперь ты пишешь еще. И еще этот чертов фильм.
Я вглядываюсь в горизонт. Все это так тяжело, что внезапно ловлю себя на желании сменить тему.
— Что делаешь сегодня вечером?
Мне слышно, как он ногой тушит окурок на заднем крыльце, и стук двери, когда заходит в дом.
— Думаю, на ужин придет Эллен.
Эллен. Папина новая девушка, которую я люблю настолько, что так и тянет показать ей фак. Папа самый лучший и самый умный из всех, кого я знаю, и он заслуживает кого-то особенного. А Эллен — с фальшивыми сиськами и вечно жующая жвачку официантка в T.G.I. Friday’s[28].
— Потрясающе.
— Похоже, она тебе не нравится.
Я хихикаю.
— Я говорила тебе, что она мне не нравится.
— Она забавная, Босс, — говорит он. — И у нее большие сиськи.
— Треш. Вешаю трубку. Разговор был на сто процентов бесполезен.
Он смеется.
— Люблю тебя.
— И я тебя, — я бросаю телефон в сумку и поднимаюсь по металлической лестнице домой.
Знаю, что соврала: это было не совсем бесполезно. Иногда папа своей честностью попадает именно туда, куда мне нужно. Для Оливера это явно не больше, чем дружба, но даже если и так, разве то, что есть сейчас, для нас не лучшее?
Едва я вхожу, снаружи кто-то стучится в дверь. Два коротких удара костяшками ладони. Оливер.
Я открываю дверь, прежде чем его рука успевает опуститься.
— Привет, — говорю я.
Он запыхался и рукой проводит по волосам.
— Привет, — отвечает он. — Могу я войти на минуту?
Я делаю шаг в сторону.
— Конечно.
Он проходит мимо меня в гостиную и несколько секунд смотрит в окно, пока восстанавливает дыхание. Кажется, он здесь не чтобы перехватить бутерброд и не воспользоваться туалетом из-за сломанного в магазине, и чем дольше он молчит, тем тревожнее мне становится.
Наконец он поворачивается ко мне.
— Ты в порядке?
Я впиваюсь в него взглядом, пытаясь игнорировать свалившееся на мою голову за последний час. Почему он решил, что я могу быть не в порядке?
— Ага. А что?
— Ты как-то внезапно ушла. Будто что-то не так.
Мысленно простонав, я отворачиваюсь и смотрю в окно.
— Просто почувствовала себя дрянью, проболтавшись НеДжо про тебя в универе и…
— Блядь, Лола, мне насрать, что Джо об этом знает.
Пожав плечами, я говорю:
— Ты выглядел недовольным.
Схватившись рукой за затылок, он отвечает:
— Не хочу, чтобы ты думала обо мне, как о парне, который склеил соседку, просто чтобы научиться, как себя вести с девчонками, — взгляд его чуть увеличенных очками глаз такой мягкий. — Это фигово звучит.
Я улыбаюсь.
— Я не думаю так об этом. Это же универ. Чего там только не бывает.
— Тот единственный раз случился по большой пьяни больше десяти лет назад. Это не было, — он морщится, подбирая слова, — каждую ночь.
— Все нормально, — тихо говорю я, желая, чтобы он знал, что не нужно что-то объяснять, лишь бы заставить меня чувствовать себя лучше. — Я не хочу, чтобы ты…
— И знать, что ты слышишь такое про меня от кого-то еще… — почесывая шею, перебивает он меня. — Мне это не нравится.
— Честно говоря, с тобой мы подобные темы вообще не обсуждали.
Он ничего не отвечает, и я быстро добавляю:
— То есть, это нормально. Нам и не обязательно. Просто… Вот поэтому я и ушла. Потому что почувствовала себя вторгающейся, куда не надо. Я не хочу влезать в твои личные дела, Оливер. Я уважаю твое пространство.
Когда он смотрит на меня, то кажется запутавшимся.
— Я чувствую… — начинает он и качает головой. — Блядь. Чувствую, нам надо поговорить.
У меня в животе закололо. С таких слов хорошие разговоры не начинаются.
— А сейчас мы разве не разговариваем?
— Ну то есть, — делая шаг вперед, говорит он, — вчерашний вечер был… другим. Или это только мне так показалось?
Опустив глаза, я пинаю носком туфли уголок ковра, ощущая неловкость собственных движений.
— Нет, думаю, я понимаю, о чем ты. И хочу извиниться за это.
Подойдя ближе, он говорит:
— Нет, — а потом еще тише добавляет: — Не извиняйся. Я не это имел в виду.
Он медленно поднимает руку и кладет мне на щеку. Я чувствую поглаживание его среднего пальца на бьющемся пульсе у себя на шее, а он смотрит на свою руку, приоткрыв рот, будто не может поверить, что сейчас сделал.
Словно вглядываясь сквозь густой туман, я так же настойчиво пытаюсь вспомнить, с чего я решила, что поцеловать Оливера — плохая идея. Потому что прямо сейчас я ни капли не сомневаюсь: он тоже думает об этом.
В моем заднем кармане громко орет телефон, и мы одновременно вздрагиваем. Отойдя на шаг назад, я достаю его.
— Прости. Я забыла, что перенесла звонок на попозже…
Когда он оказывается у меня в руке, мы оба смотрим на экран и видим имя Остина Адамса.
— Господи, и часто он названивает? — хриплым шепотом спрашивает Оливер.
— Извини, я… секунду, — подняв палец, я отвечаю: — Привет, Остин.
— Лолс! — кричит он. Оливер поворачивается к окну, но я уверена, ему слышно все, что говорит Остин, потому что от дикой громкости я отодвинула трубку подальше от уха. На заднем плане я слышу порывы ветра и так и вижу, как он на большой скорости несется на кабриолете по голливудским холмам.
— Как насчет увидеться, если на этой неделе будешь в Л-А? Лэнгдону уже не терпится начать. С удовольствием встретился бы с вами обоими как можно скорее.
— Могу приехать в любое время, — отвечаю я.
Оливер поворачивается ко мне, и я ему улыбаюсь, но он кажется слишком погруженным с собственные мысли, чтобы улыбнуться в ответ.
— Супер, — отвечает Остин. — Завтра вечером студия организует небольшую вечеринку в Сохо Хаус в западном Голливуде. Он будет там, и я буду рад, если и ты тоже приедешь. Мы могли бы начать с предисловия, может, обсудить нескольких важных вопросов: какова настоящая история Рэйзора? Сколько лет Куинн? Если ей уже в начале восемнадцать…
— Погоди. Куинн пятнадцать, — перебиваю я. — О чем ты?
Я практически вижу, как он неопределенно машет рукой.
— Не переживай сейчас об этом. И так много чего нужно проработать. Ее силу и сексуальность, сбалансировать обычную жизнь и желание мести.
Сексуальность?
Подняв глаза на Оливера, я вижу, что он хмурится.
— В общем, — продолжает Остин, и шум стихает, будто он въезжает в гараж, — я прослежу, чтобы ты была в списке. В восемь. Завтра. Приедешь?
— Да, — говорю я и тут же добавляю: — Думаю, да.
— Супер, — отвечает он. Захлопывается дверь машины, после чего слышен звук включенной сигнализации. — Постараюсь не сильно собой напрягать.
"Темная дикая ночь" отзывы
Отзывы читателей о книге "Темная дикая ночь". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Темная дикая ночь" друзьям в соцсетях.