Алессандра сознавала, что выглядит хотя и не лучшим образом, но вполне сносно. Джордж забежал в аптеку и купил кое-что из составленного ею списка, включая дешевую косметику. Тотчас же воспользовавшись ею, она сразу почувствовала себя много лучше и увереннее. Чуть пошевелившись на постели, Алессандра слегка изменила позу, высвободила поджатые под себя ноги и подвинулась так, чтобы свет из открытой двери упал на ее тщательно подкрашенное лицо, а волосы засияли золотом. Вырез пижамы предоставил детективу возможность полюбоваться ее ослепительной кожей — хитрый ход, имевший целью одурманить и отвлечь его.

Взгляд Гарри задержался на ее груди, а потом не спеша спустился к ногам.

— Вы пытались связаться с Майклом Тротта? — Он продолжал рассматривать изящные изгибы ее бедер, потом вскинул голову и их глаза встретились.

Внезапно ощутив неловкость, Алессандра тут же подтянула колени к груди и плотно сжала их. Она провоцировала его бездумно, как всю жизнь использовала свою красоту в качестве мелкой разменной монеты. Разумеется, ей раньше следовало научиться не играть с огнем, а теперь все, на что ее хватило, — это не разразиться слезами.

— Я не знаю, о чем вы…

— Знаете. Вы чертовски хорошо знаете, что делаете и как выглядите. Вы не хотите признаться, что собирались позвонить Тротта, и поэтому решили отвлечь меня, переключив мое внимание на свои прелести. Ну так вот, это не сработало.

Алессандру охватил гнев — ее возмутила его грубость.

— Вы просто…

Она не закончила фразы.

— Просто что?

Она отвернулась.

— Нет уж, я не стану опускаться до вашего уровня.

— Гнусный ублюдок? Вы это хотели сказать, да?

Алессандра встала и принялась поправлять подушки.

— Это ваши слова, а не мои!

Гарри присел на край кровати.

— Я искренне хотел бы знать ответ. Так что вам сказал Тротта?

Она потянула за покрывало.

— Простите, я очень устала…

— Он может одновременно и купить, и продать вас. — Гарри не двинулся с места. — В известном смысле он уже достиг успеха. Подумайте об этом. Он может заплатить, и даже не слишком много, человеку, который вас пристукнет.

Она прекратила свое сражение с покрывалом и занялась второй постелью.

— Да постойте же! — Гарри притворился, что эта мысль осенила его внезапно. — Вы не верите, что на вашу жизнь заключен контракт, и поэтому хотели позвонить ему? Полагаете, что две бомбы, заложенные в машины в вашем гараже, результат ошибки исполнителя?

Алессандра продолжала стоять спиной к нему и расправлять простыни.

— Так как же, Элли, что вы собирались просить у него, когда взяли трубку?

Он попытался не очень удачно сымитировать женский голос:

— «Пожалуйста, Микки, успокойте меня, скажите, что это было ужасной ошибкой». И как вы полагаете, что бы он вам ответил? Можете не напрягаться — даю вам несколько лишних секунд, чтобы обдумать это.

Алессандра резко повернулась и с ненавистью уставилась на него.

— Я хочу, чтобы вы ушли отсюда.

Детектив сделал движение, но не к двери, а просто изменил позу на кровати. Теперь он опирался спиной об изголовье и удобно вытянул ноги.

— Знаете, что бы он вам ответил? «О, конечно, миссис Ламонт. — На этот раз Гарри на удивление точно воспроизвел выговор Тротта — до того точно, что у нее побежали мурашки по спине от этого приторно-слащавого голоса. — Да, произошла досадная ошибка, миссис Ламонт. Пожалуйста, приезжайте ко мне в офис. Я обо всем позабочусь».

— Возможно, он и хочет это сказать. Я ведь вернула ему деньги.

Детектив рассмеялся и поправил подушки у себя за спиной, чтобы было удобнее сидеть.

— Знаете, что случится дальше, или вы не догадываетесь, каким образом он улаживает дела? Можете явиться к нему и ослепить его своими прелестями, солнышко, можете даже пустить в ход их и, фигурально выражаясь, пристроить уста туда же, куда и деньги. Майкл Тротта, разумеется, не откажется от вас и согласится трахнуть, перед тем как убьет.

— Вы отвратительны!

— Не я, а правда жизни отвратительна. И не путайте вестника, приносящего дурные новости, с самими этими новостями.

Алессандра встала, выпрямилась во весь рост и посмотрела на него с таким высокомерием, на какое только была способна.

— Пожалуйста, уйдите. Я просто с ног валюсь от усталости.

Гарри улыбнулся:

— Со мной эта ваша маска — «ледяная сучка» — не срабатывает, Эл.

— Перестаньте меня так называть!

— Как? Ледяной сучкой или Эл?

Алессандра старалась держаться как можно независимее, чтобы детектив не заметил, как она дрожит. Она и сама не могла бы сказать, что сейчас чувствует — страх, гнев или просто отчаяние; ей было понятно только одно — ее до смерти пугала перспектива утратить свою личность. К тому же она так тосковала по крошке Джейн, что испытывала почти физическую боль.

— Меня зовут Алессандра.

— Вы не долго ею останетесь. — Одним гибким, плавным движением Гарри поднялся с места. — Я предлагаю вам сделку. — Его голос звучал резко и грубо. — Вы не верите, что ваш сердечный друг Майкл действительно хотел, чтобы вы разлетелись на миллион кусочков, но если все-таки хотите позвонить ему — милости просим, вы окажетесь на улице скорее, чем сможете сосчитать до трех. Потому что уже в момент звонка Тротта узнает, где вы, а потом произойдет следующее: умрете не только вы, но, вероятно, и мы с Джорджем, если будем пытаться защитить вас. Если уж вы твердо решили принять мученический венец, я могу подарить вам майку с намалеванной на ней целью, и вы ее наденете, но только после того, как выйдете из отеля. Прогулка ваша будет короткой и окончится быстро — вам не удастся пройти и нескольких кварталов, прежде чем вас заметят и подстрелят.

Она ему не верила. Не могла поверить. Гарри видел это, мог определить с первого взгляда.

Он взял телефонный аппарат и одним быстрым движением без малейшего усилия вырвал провод из стены.

— Может быть, это избавит вас от искушения позвонить!

— Вы собираетесь запереть меня здесь? — Голос ее дрогнул.

— Вы вольны уйти отсюда, когда пожелаете. Хотя мой вам совет — прежде привести в порядок свои личные дела и собрать вещи. — Гарри направился к двери, потом обернулся к ней. — Да, вот еще что, Эл! Если все-таки вы попытаетесь связаться с Тротта, позвонив с другого номера в отеле или как-нибудь иначе, вы подпишете себе смертный приговор. Даже если его человек в первый раз и промахнется, вы все равно умрете, поверьте мне. Потому что я сам пристрелю вас.


— Алло!

Бесплотный голос Ким звучал невероятно молодо и невинно. У Николь никогда не бывало такого юного и невинного голоса. Даже когда она впервые пришла в полицейскую академию.

— Привет, крошка. Это Джордж. Помнишь такого? Джордж Фолкнер.

— Кто?

Он не выдержал и рассмеялся:

— Видно, наша встреча оставила в твоей памяти неизгладимые воспоминания. Джордж! Ну же! Джордж Фолкнер!

— О Господи! Джордж! Прости, я не расслышала — здесь шумно и… Ну конечно, я помню, Джордж! Где ты был? Постой-ка, подожди минутку, я подойду к другому аппарату.

Послышался глухой стук, гудение — шум, обычно царящий в баре, потом щелчок — и он снова услышал голос Ким.

— Повесь трубку, Кэрол. — Голос зазвучал громче:

— Я сказала, повесь трубку! Я сказала, мать твою, повесь сейчас же!

Шум бара замер, и он снова услышал голос Ким, такой же безмятежный и невинный, как всегда.

— Как славно, что ты позвонил! Я уже боялась, что ты забыл меня. Где ты был последние три дня? Я смогу тебя увидеть сегодня вечером?

Лед и пламя. Порывистость и нежность. Ким была актрисой, и Джордж знал это. Он сам отчасти был актером.

— У меня задание, дело, — с сожалением сказал он. — Не могу освободиться. Во всяком случае, сегодня не могу.

— А где ты сейчас? Если бы ты смог приехать…

Ее голос ослабел и исчез, оставив Джорджа наедине с его воображением, которое могло нарисовать любую картину.

Он был слишком высоким, чтобы почувствовать себя уютно в кабинке платного телефона, да и для любого другого это уединение представилось бы чересчур иллюзорным. И все же он попытался наклониться ближе к телефонному аппарату — ему хотелось проникнуть сквозь все отделявшие их преграды, вырваться хоть на полчаса.

— Я думал, в клубе придерживаются строгих правил насчет того, чтобы никто из посторонних не смел заходить в грим-уборные танцовщиц.

— Ты в городе? — Теперь ее голос казался еще более эфемерным — она говорила шепотом, создавая атмосферу интимности. — Если да, то мне хотелось бы показать тебе, что я думаю о наших правилах, когда речь заходит о таком живчике, как ты.

Джордж вздохнул.

— Я здесь. Мне удалось вырваться на минутку, но дольше я не могу задерживаться, — ответил он. — Я и так нарушил правила, позвонив тебе.

— И конечно, я не могу надеяться, что ты скажешь мне, чем занимаешься.

— Ни в коем случае.

— Даже если я очень тебя попрошу и дам слово, что дальше меня это никуда не пойдет? Даже если я пообещаю тебе все на свете?

Образы, вызванные к жизни этим голосом и словами, были столь выразительными, что сердце его на мгновение остановилось. Ким умела проделывать такие фокусы губами и языком, что могла бы претендовать на то, чтобы быть внесенной в Книгу рекордов Гиннесса.

— Нет.

— Это очень опасно?

— Невероятно, ужасно опасно! — поддразнил он ее. Наступила пауза, потом она заговорила снова, и теперь голос ее звучал совсем по-другому, спокойнее:

— Но ты ведь осторожен, верно? Несколько секунд Джордж молчал. Голос ее звучал так. будто ей и в самом деле было не все равно.

— Да, — ответил он наконец.

Черт возьми! А может быть, ей и правда было не наплевать? Вдруг судьба выкинула такой финт? В конце концов он находит идеальную партнершу для сексуальных услад, основанных исключительно на его, да и ее, психологической ущербности, на их извращенных потребностях, и вдруг она открывает ему место в своем сердце.