Женщина быстро нагнулась, подняла с полу платье, надела его и насмешливо взглянула на Овертона.

— Ты сильно влюблен в нее.

Дэн шумно вздохнул, Голда засмеялась.

— Ох уж эти мужчины! Да ты свихнулся из-за своей любви, а сам не хочешь признаться себе в этом. Ты, верно, даже не сказал ей об этом, знаю я вас! — Она встряхнула головой. — Иногда мне хочется уйти в монастырь и до конца жизни не видеть ни одного мужчины. Если я раскаюсь во всех грехах, как ты думаешь, меня примут в монастырь?

Но Дэн едва ли слышал ее слова. В его голове роились совсем другие мысли. Да, он не сказал Рэйчел, что любит ее. Он нахмурился.

— Голда, сейчас для меня никого, кроме нее, не существует. Я именно это имел в виду, когда заговорил о шраме, он ни при чем.

— И я не потоку показала тебе шрам, — спокойно ответила Голда. — Это сделал Маккиссак, когда я отказалась подчиниться его прихоти. Он сказал, что преподал мне урок, сказал, что такие же будут на моем лице и на всем теле, если я не стану подчиняться ему.

Дэн нахмурился.

— Почему ты не обратилась к властям?

Голда насмешливо взглянула на него и глотнула виски.

— Неужели ты думаешь, что алькальд всерьез отнесется к жалобе такой женщины, как я?

— Пожалуй, ты права.

— И не я одна пострадала от этого человека. Он низкий и подлый, и ему нравится глумиться над людьми. К тому же он ненавидит индейцев.

— Я знаю об этом, я сам полукровка. Я работаю на агентство Пинкертона. Если кто-нибудь будет спрашивать, можешь сказать им, будто я направлялся в Калифорнию, чтобы выследить одного преступника, но встретил семейство Кирни и решил поселиться здесь. Видишь ли, я решил бросить работу на Пинкертона.

Голда засмеялась.

— Значит, ты хочешь пустить по городу такой слух. Что ж, я могу это сделать. Уже завтра к вечеру все будут знать.

— Это самое лучшее за сегодняшний день. — Дэн налил себе виски. Он подумал в этот момент о работниках Эба Кирни, которые слышали, как Рэйчел упоминала агентство Пинкертона. Может быть, этот слух покончит с их любопытством, когда дойдет до них.

Дэн допил виски, поставил на стол стакан и потянулся к Голде. Он прижал ее к себе, поцеловал крепко и искренне, потом разжал руки и отпустил ее.

После этого он достал из кармана деньги и положил на стол.

— Спасибо за выпивку и беседу. Мне сейчас надо написать заявление и решать, что делать дальше.

— Желаю удачи.

— Благодарю. — Он повернулся и вышел. Широкими шагами Дэн пересек улицу, вошел в отель и поднялся в свою комнату. Подумав о шраме на теле Голды, он сжал кулаки. Там, на ферме Кирни, явно недостаточно людей для защиты Рэйчел и Аби от Маккиссака и его бандитов. Надо возвращаться туда, и немедленно. Дэн надел шляпу и направился к выходу.

Глава двадцатая

Рано утром, накормив всех завтраком, Рэйчел предупредила Аби, что собирается поехать в город. Взяв вещи из фургона, она решила пройтись к ручью, ей хотелось немного побыть одной.

Войдя в тень росших на берегу деревьев, Рэйчел увидела, как с ветки слетели две сойки. Что-то вспугнуло их. Девушка внимательно огляделась по сторонам. Тихо. Ей стало не по себе, она крепко сжала в руке револьвер.

Не слышно было ни малейшего звука, только ручей шумел в том месте, где поток разбивался о камни. Рэйчел двигалась осторожно, размышляя, не лучше ли вернуться обратно.

Совершенно бесшумно скользнула тень, и Дэн преградил девушке дорогу. Сердце Рэйчел забилось, как пойманная птица.

Она направила на Овертона оружие. Дэн стоял неподвижно, не пытаясь скрыться.

— Мне надо поговорить с тобой.

— Я велела тебе не возвращаться. Придется убить тебя прямо сейчас.

Дэн стоял, широко расставив ноги и уперев руки в бока. Рукава его рубашки были закатаны. Он выглядел спокойным и решительным. Рэйчел подумала — сколько времени ей удастся продержаться вот так?

— Я не собираюсь арестовывать твоего отца, — спокойно проговорил Дэн. В его словах Рэйчел услышала то, на что хотела надеяться. Ей очень хотелось поверить этому человеку, и она опустила револьвер.

— Я хочу поговорить с тобой, Рэйчел. Убери револьвер.

— Ты работаешь на Пинкертона? — спросила она, желая узнать правду, увидеть, как он сам признается ей.

— Да, это так. Мне поручили арестовать Питера Бентона. На мгновение Рэйчел закрыла глаза. Она подозревала Овертона в этом с самого начала, еще с Форт-Уэрта, но тем не менее ей тяжело было услышать его признание! Опасность была реальной и осязаемой.

Девушка почувствовала, как его пальцы сжимаются вокруг ее талии. Она не могла больше бороться с ним и отдала ему револьвер. Дэн наклонился к ней; его темные глаза излучали сожаление и нежность. На мгновение Рэйчел захотелось броситься в его объятия, прижаться к нему и поверить, что он действительно не станет арестовывать Эба. Но она отпрянула и выпрямилась.

— Пошли. Расскажешь мне всю правду.

— Хорошо, пойдем вон туда, сядем, — спокойно ответил Дэн и взял девушку за руку.

От прикосновения Дэна она задрожала и подняла на него глаза. Его лицо по-прежнему было жестким: взгляд тяжелый, рот упрямо сжат.

Они вышли на открытое место, где накануне она разговаривала с отцом. Дэн снял шляпу и посмотрел Рэйчел в глаза.

— Пинкертон нанял меня, попросил отправиться в Виксбург и встретиться там с Лютером Юбэнксом. Тот рассказал мне немного о твоей семье. Я решил, что вышел на след где-то после Виксбурга, возле Маунда, а догнал вас перед Форт-Уэртом. Но никто не упоминал мне о замужней дочери и что у Питера Бентона есть внучка. Поэтому, прежде чем предпринять что-либо, мне надо было проверить все факты. И я стал ждать.

— Вот, значит, почему ты не отставал от нас, — сердито проговорила Рэйчел.

— Да, поэтому, — признался Дэн. — Более того, у меня не раз возникало желание арестовать твоего отца, ибо я знал, что вышел на семью преступника, задолго до приезда в Сан-Антонио.

— Так чего же ты тянул?

— А как ты думаешь? — спокойно спросил Дэн. Его глаза, казалось, пронзали душу девушки, в них кипело желание. — После того, как мы с тобой занимались любовью, я понял, что никогда, не смогу арестовать твоего отца.

Рэйчел нетерпеливо шевельнулась, потом встала и повернулась к Овертону спиной.

— Я не верю тебе. Да, ты хотел меня, но, наверное, придет время, и ты все же арестуешь его. — Она резко повернулась. — Если ты сейчас говоришь правду, то как тебе удастся убедить Пинкертона, что ты шел по ложному следу?

Дэн отвел глаза, и Рэйчел поняла, что попала в точку.

— Я не желаю тебя знать, — сказала она, сдерживая слезы. — Но если ты попытаешься арестовать отца, то мы будем драться и победим.

В глазах Дэна сверкали огни гнева и неукротимого желания. Рэйчел тоже была в смятении: она поняла, что он на самом деле хочет ее.

— Клянусь, что не арестую и не отдам твоего отца под суд ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо в будущем.

Рэйчел с облегчением вздохнула, но реальность заставила ее сдержать радость.

— Да, ты можешь отказаться от ареста, но ведь Пинкертон пришлет другого человека для выполнения этого задания.

— Послушай меня…

— Я уже послушала! Ты возьмешь от меня то, чего хочешь, а потом арестуешь отца. Только это тебя и удерживает.

Двумя большими шагами Дэн преодолел расстояние, разделявшее их, обнял девушку и прижал к себе.

— Я хочу тебя. Из-за этого я тянул время, а теперь, познав радость твоей любви, я просто не могу без тебя. Ты для меня как воздух, как солнечный свет… Нет, я никогда не арестую твоего отца.

— Сейчас — нет, — упорствовала она; страх подавлял в ней все остальные чувства, но слова Дэна заставили ее сердце отчаянно биться. — Но когда-нибудь…

— Никогда! Я хочу тебя, Рэйчел. И моя любовь к тебе заставляет меня желать тебя еще больше. — Его темные глаза полыхали огнем, их взгляд выражал больше чувств, чем слова. Рэйчел горела желанием, ее тело проснулось для любви, плоть взывала к ласке.

Дэн ощущал внутреннюю борьбу в душе, борьбу со своими принципами, с совестью.

— Я никогда не отступал перед своим долгом, работая на Пинкертона, — сказал он, осознавая, что его жизнь резко меняется. — Если откроется вся правда, меня сочтут пособником твоего отца, я окажусь в его же положении. — Дэн замолчал, охваченный желанием. Он застонал, опустил голову, его губы прижались к губам девушки, и она ответила на поцелуй.

Он хотел ощутить эту женщину языком, губами, хотел овладеть ею, стать ее частью. С каждым поцелуем, с каждой лаской он все более убеждал ее, что спасет и защитит ее отца, — а это было почти невозможно сделать.

Теперь, снова обретя Рэйчел, он не мог допустить мысли о разлуке с ней. Но ее отца преследует правосудие, поэтому жизнь Рэйчел будет полна превратностей. Дэн снова застонал. Он заглянул в ее изумрудные глаза и осыпал ее лицо поцелуями.

— Боже мой, как ты мне нужна!

Разрываемая противоречиями, Рэйчел растерялась. Она мечтала, чтобы он сказал ей всю правду. Вот он все рассказал — и что же, можно ли ему доверять? Когда он целовал ее, подозрительность и настороженность исчезали. Она опять таяла в его объятиях.

Дэн опустил руки и взял ладонями ее округлые ягодицы, сильнее прижимая Рэйчел к себе. Поглощенный жадным и безоглядным желанием, он ласкал девушку, понимая, что эта ласка может быть последней в его жизни. Он хотел запомнить все до мелочей, сохранить всю ее в памяти, ибо это воспоминание может оказаться единственным его достоянием. Рэйчел настолько охвачена стремлением защитить семью, что может отдалиться от него, полностью исключить его из своей жизни.

Дэн наклонился и яростно впился поцелуем в ее рот. Он отказался от своих принципов, от жизненных целей, от своих мечтаний ради этой женщины, которая сейчас обвила руками его шею, будто в этом был ответ на ее собственную потребность в нем.