— На каком чувстве ты играть собралась? Стыда?

Я тоже рассмеялась.

— Ну, а что делать?

Он стоял передо мной, уперев руки в бока, и лишь смотрел, сам раздеваться не собирался, даже пиджак не снял. Пришлось руку протянуть, за пряжку ремня Завьялова схватила и притянула ближе к себе.

— Что ты стоишь?

— Да не знаю, думаю. — Он на дверь обернулся. — Может, ко мне поедем?

— Я не могу, мне к Лёве надо. Да и вдруг папка приедет, и ему сообщат, что мы вместе уехали. Он же меня под домашний арест посадит.

— Вась, твой выбор ему определённо не нравится.

— Конечно, не нравится. — Я ремень его расстегнула. — Разве он может единственной дочери в мужья себя пожелать? А даже Ника говорит, что вы одинаковые.

Генка сделал страшные глаза, но пиджак, наконец, снял, на стол его кинул, а потом ко мне наклонился. Я сама его поцеловала, обняв одной рукой за шею, и даже застонала от удовольствия, получив в ответ не благоразумный поцелуй, а такой, что меня сразу жаром изнутри окатило.

— Надо придумать что-то, — проговорила я сбивчиво между поцелуями. — Дать ему понять, что уже поздно… нравственность мою блюсти. — Я голову откинула, чтобы Завьялову было удобнее меня поцеловать. — Иначе я тоже долго не выдержу. Какой там год…

Генка на локте приподнялся, в лицо мне заглянул.

— Вот как ты умеешь выбрать момент для разговоров, я прямо удивляюсь.

Я рассмеялась и притянула его обратно.

— Всё, молчу.

Дверь мы открыли только через час. Но что этот час для меня значил! Я прямо душой отдохнула. Мы ещё на диване полежали, обнявшись, я всё вслух рассуждала о том, как бы нам завтра сбежать в дом отдыха на выходные, Генка по большей части молчал, мне даже показалось в какой-то момент, что дремал, но выглядел довольным и сытым, что ли. Я голову к его груди склонила, поцеловала, а потом щекой прижалась. И попросила:

— Не дари мне больше цветы.

Завьялов фыркнул от смеха, но глаз не открыл.

— Вообще?

— Сейчас мне очень хочется сказать, что да.

Когда я себя в порядок привела, Генка дверь открыл, а потом руку мне протянул, чтобы помочь с низкого дивана подняться. К себе притянул и снова поцеловал.

— Давай в ресторане поужинаем сегодня? Ещё один семейный ужин будет явно лишним.

Он мне в губы улыбнулся.

— Я тоже так думаю.

Я по груди его погладила и похвалила:

— Но притворяешься ты хорошо, я даже не ожидала.

— Это плохо?

— Это настораживает. Оказывается, я про тебя чего-то не знаю.

— Не бери в голову. Главное, что я о тебе всё знаю, этого вполне достаточно.

Я по плечу его стукнула, но сказать ничего не успела, в дверь постучали. Мы с Генкой друг от друга отскочили, совсем как раньше, когда никто не знал и не догадывался о нас с ним. Засмущались вдруг, одновременно вспомнив, что с некоторых пор можем этого и не делать, но привычка, как известно, великая вещь.

— Ген, ты у себя? — В кабинет Оксана заглянула, меня увидела и сразу поскучнела. — Мне поговорить с тобой надо, — сказала она брату, правда, уже более тусклым тоном.

— Я пойду, — сказала я, проявляя чудеса благодушия. Взяла свою сумку, Оксану аккуратно обошла, и направилась к двери. На пороге оглянулась и послала Завьялову воздушный поцелуй. Тот хоть и смотрел на меня, но и бровью не повёл, только глаза вспыхнули, но он тут же к сестре повернулся. А я за дверь вышла, плотно её прикрыла за собой, и помедлила пару секунд, решая, стоит мне знать, о чём Оксана Генке говорить будет, или обойдусь. Не знаю, кому как, а лично мне в детстве никогда не говорили, что подслушивать нехорошо. Как не подслушивать-то, особенно, если разговор непосредственно тебя касается, и возможность предоставляется всё узнать? Да и кто, собственно, удержится? Правила и законы сочинять хорошо, а вот исполняют их далеко не все. Наверное, только самые порядочные. Я таких в своей жизни, кстати, не встречала никогда.

От искушения меня спасла горничная, появилась в коридоре с подносом в руках, на меня посмотрела, поздоровалась, а я ей кивнула, и от двери отошла. Ладно, можно подумать, я так не догадываюсь, о чём разговор пойдёт. Одно из двух — либо "денег дай", либо "Василиса тебе не пара". Я по коридору прошла, за угол завернула и со Стасиком столкнулась. Причём, столкнулась натуральным образом. Налетела на него, или он на меня, не суть важно, но я отшатнулась, на высоких каблуках покачнулась, и ему пришлось меня поддержать. А поддерживать Стасик умел, вот эта черта у них с Генкой семейная. Вроде бы из благих побуждений меня подхватил, но как-то умудрился всю меня облапать, оставалось только руку мне под подол запустить. Я разозлилась и с силой его оттолкнула от себя.

— Руки длинные, что ли?

Стасик разулыбался, меня разглядывая, ещё на шаг отступил и окинул меня долгим взглядом.

— Василиса. Привет.

— Да? Ты только узнал? — Я широкий ворот блузки поправила, потом кулон вернула на положенное ему место — на середину груди. И нахмурилась, догадавшись в какую сторону Стас путь держит. — У вас семейный совет?

— А? А-а. Да нет, просто зайти решил.

Я взглянула на него со снисходительностью.

— Кому ты врёшь?

Стас нахально усмехнулся.

— А ты тоже братца моего навещала? — И вдруг опомнился, приблизился ко мне и таинственным шёпотом поинтересовался: — Слушай, а правду говорят, что ты Генку в оборот взяла?

— Не твоего ума дело.

— Почему это не моего? Мы же с тобой почти семья.

— Кто? — Я в лицо ему смотрела, потом по руке ударила, когда он ко мне снова полез. — Нашёлся родственничек. — Я пошла вверх по лестнице, чувствуя взгляд Стаса, а потом через плечо обернулась, но он уже скрылся за углом. Я слышала его шаги по коридору, остановилась, вновь задумавшись. Такая активность Генкиных родственников меня настораживала.

А вот день принёс мне неожиданную встречу. Прямо в холле гостиницы я встретила Верку, свою институтскую подружку. Честно, не узнала. Прошла бы мимо, занятая разговором с Шильманом. Он меня на обед вытащил, хотел побольше узнать о моём пребывании в московском офисе, всё выспрашивал как там и что, при этом выглядел жутко довольным, даже по пузику себя гладил, галстук теребил, видимо, радовался провалу соперника. А когда на обед пригласил, я тут же согласилась и Генке позвонила, но оказалось, что он уже уехал в клуб. И вот мы с Лёвой из лифта вместе вышли, он мне всё про московский офис талдычил, как нужно ситуацию с заартачившимся коллективом решать, я слушала, кивала и по сторонам совершенно не смотрела. И поэтому так удивилась, услышав, как меня кто-то окликнул. Голос мне показался незнакомым и неуверенным. Я голову повернула, на девушку взглянула, и в первый момент нахмурилась, не узнавая, а потом…

— Вера?

Она разулыбалась и кивнула.

— Привет.

— Привет.

Я остановилась и Шильман следом за мной. Посмотрел в ожидании, а я попросила несколько минут.

— Я зайду на ресепшен, и в машине тебя жду, — решил он.

— Хорошо. Я недолго. — И к Верке повернулась. Повторила совсем другим тоном: — Привет. Сто лет не виделись.

— Ну, не сто. — Вера улыбнулась, очень знакомо, и мне сразу стало легче с ней общаться. Вот только она изменилась немного, но самое главное, что ребёнка на руках держала, и вот это меня смутило. Мальчишка, года два от силы, он головой во все стороны крутил, оглядываясь, а потом на меня уставился круглыми глазами. Я ему подмигнула, но он, кажется, этого не понял, так и смотрел на меня, не моргая.

— Как дела-то? — затеребила я подружку.

Она ребёнка поудобнее перехватила.

— Да сама видишь. А у тебя как? Замуж вышла?

Я сначала головой покачала, потом опомнилась и сказала:

— Собираюсь.

— Поздравляю.

— Спасибо, но рано пока.

— Москвич? Ты же в Москву уехала учиться.

— Нет. — Я рассмеялась. — Москвич меня не устроил, выбрала нашего. А ты его, кстати, знаешь.

— Да?

— Завьялов. Помнишь? В Нижний нас возил.

Верка даже рот открыла.

— Да ты что?

Я плечами пожала и рассмеялась.

— Вот так вот. Далеко искать не пришлось.

Верка вместе со мной рассмеялась.

— Я же тебе ещё тогда сказала, что он симпатичный, а ты — характер, характер гадкий!..

— Так я и сейчас это скажу. Но сердцу не прикажешь, как выяснилось. А у тебя как? Ты по делу к нам?

Вера странно огляделась по сторонам, словно только что вспомнила, кому туристический комплекс, в котором она находилась, принадлежит, головой покачала.

— Да нет. У меня свекровь тут работает, сейчас заканчивает, пришла вот Максимку ей сдать, с рук на руки, так сказать.

— Ясно. А что в институте?

— Всё по-прежнему. Я же академ брала, так что, год пропал. — Она меня вдруг за руку схватила. — Слушай, а Лёшка Прохоров ведь женился! Весной. На первокурснице, представляешь?

Я только рассмеялась.

— Нет, не представляю.

Мы взглядами встретились, и вдруг стало ясно, что говорить больше не о чем. О себе рассказали, о Прохорове вспомнили, и всё. Я взглядом холл обвела, неожиданно увидела папку, он, видимо, только вошёл, разговаривал с главным менеджером, а когда меня увидел, усмехнулся и исподтишка кулак мне продемонстрировал. Мне сразу вспомнилось, при каких именно обстоятельствах мы в последний раз встречались, я вспыхнула, разулыбалась и поспешила от него отвернуться. А Верка, наблюдая за мной, прощаться начала. Да и на Филина, в окружении охраны, косилась.

— Что? — спросил отец, подходя ко мне. Посмотрел Вере вслед. — Это кто?

— В институте вместе учились, подруга. Раньше была. — Я на отца взглянула с интересом. — А ты что? На работу к обеду являемся?