— Гена… — Я затылок его гладила и даже застонала от того, с какой страстью он меня в ответ поцеловал. Его губы спустились ниже, он пальцами кружевную оборку на моём бюстгальтере зацепил и сдвинул её чуть в сторону. И столько нетерпеливости в каждом его движении, в каждом прикосновении, словно его долго на голодном пайке держали, а тут он до женского тела дорвался. Я ему не мешала, только ногами его бока сжала, а голову к своей груди притянула, по-прежнему пальцами Генкин затылок поглаживая. Выгнулась, нижнюю губу прикусила, сдерживая стон, а потом мой взгляд наткнулся на приоткрытую дверь и Светлану за ней. Бледную и потрясённую. Она стояла, держа в руке стопку детского белья, и на нас смотрела. Я от неожиданности даже рот приоткрыла, забыв, как дышать, да так и замерла. А может, окаменела. Да и Завьялов неожиданно отстранился от меня, наверное, почувствовав перемену во мне, голову поднял, и в первую секунду мутным взглядом в моё лицо вглядывался, а потом голову повернул и тоже Свету увидел. И дёрнулся всем телом. Секунда — и вот он уже вскочил, забыв про меня.

— Чёрт… Света!

Я грудь рукой прикрыла, в кресле приподнялась, усаживаясь поудобнее, а сама глаз с Генкиного растерянного лица не спускала. Смотрела на него снизу вверх, и даже не знала, что чувствую. Меня начало колотить, то ли от волнения, то ли от неудовлетворённого желания, и на Светлану я больше не смотрела. Знала, что ничего хорошего там не увижу. Только услышала её быстрые шаги по коридору, она убежала, хотя, чего ещё ждать? Нормальная реакция. Вот только то, что Завьялов следом за ней бросился, мне совсем не понравилось. А дверь, которую он распахнул, выбегая, о стену ударилась. Я осталась одна, в растрёпанных чувствах и растревоженная ласками и поцелуями, а тот, кто был в этом повинен, меня бросил и помчался догонять другую женщину. Чтобы сказать ей, что она всё не так поняла. Что это недоразумение и ничего не значит.

Я платье на груди стянула и приказала себе не плакать.

Зато теперь я знаю, что ничего не изменилось. Завьялов меня хочет. А ещё он дурак. Хотя, это я давно выяснила. Но что поделать, люблю я этого дурака. Время идёт, а ничего не меняется. По крайней мере, во мне.

К ужину я этим вечером не вышла. Можете назвать меня трусихой, но не смогла себя заставить. Несколько раз из спальни выходила, останавливалась наверху лестницы и прислушивалась. Занятие бесполезное, сама понимала, но просто сидеть за закрытой дверью было выше моих сил. Хотелось знать, что происходит. Но если что-то и происходило, то Генка вряд ли позволил бы этому эхом отозваться на весь дом. Всё было тихо, никаких криков и ругани. И поэтому мне ещё страшнее было спускаться вниз, да и есть не хотелось. И только на следующий день я узнала, что Света вчера уехала в город, Генка сам её провожал и в машину усаживал. Мне об этом паренёк из охраны проболтался. Я ему поулыбалась немного, и он тут же мне всё выложил про своё непосредственное начальство. Даже добавил, что Светлана явно была чем-то расстроена, но Генке запретила её до города провожать, но он сам уехал вскоре. Сел в машину и был таков. Эта информация меня заинтересовала, но вида я постаралась не подать, а парню намекнула, чтобы хоть о нашем с ним разговоре он не болтал, особенно Завльялову. Тот вообще трепачей не любит, о чём я молодому охраннику и напомнила. Тот задумался, как-то враз поскучнел и интерес ко мне потерял. А я обратно к дому направилась, воодушевлённая, но в то же время виноватой себя чувствовала из-за того приступа небывалой радости, какой вызвала во мне новость об отъезде Светланы из нашего дома. И что бы мне потом не сказал Завьялов, это лучший выход. Ну не пара она ему! Меня в этом никто не переубедит.

Не успела я эту мысль развить, как услышала голос Светланы за своей спиной и обернулась. Вздёрнула одну бровь, наблюдая за тем, как Света, войдя в калитку, остановилась с охранниками поговорить. Выглядела очень серьёзной, не улыбалась, как бывало обычно, поговорила с ними совсем недолго, и направилась к дому, но заметила меня и шаг замедлила. Правда, сумела себя в руки взять, на её лице появилось непроницаемое выражение, и мимо меня она прошла, даже не поздоровавшись. Я только хмыкнула ей вслед, пальцами за задние карманы джинсов зацепилась и на пятках качнулась. Интересно, это что, объявление войны?

Не зная, чем заняться, я устроилась в гостиной, прихватив с собой папку с институтскими конспектами, чтобы освежить в своей памяти то, с чем мне придётся на практике столкнуться. Каким бы лёгким Лёва Шильман не был в общении, в работе он очень требователен, об этом мне ещё Ника рассказывала. Вот я и решила изо всех сил стараться, раз уж сама на практику напросилась, и сразить всех своим профессионализмом. Пусть папка мной гордится.

Правда, отвлекала меня Светлана, она несколько раз спускалась по лестнице, проходила мимо гостиной, я так поняла, что она Ванькины вещи в детской разбирает, то с одной стопкой белья появилась, то с другой, видимо, готовилась к возвращению своего подопечного. Ника её, что ли, попросила? Я глаза от своих записей поднимала всякий раз, как слышала её шаги. Замечала, как Света старательно делает вид, что меня не замечает, а у самой лицо печальное и сосредоточенное. Но я была уверена, что ей очень многое хочется мне сказать. Не зря же она вернулась, наверняка, им с Завьяловым удалось договориться. Или ей настолько нужны деньги?

А если договориться всё-таки удалось, то мне очень интересно знать, что он ей рассказал о нас. Покаялся во всём или на меня решил вину свалить? Если так, то смерть его будет долгой и мучительной.

За всеми этими размышлениями, я несколько отвлеклась от чтения конспектов, даже разволновалась, и поэтому почувствовала облегчение, когда папка позвонил.

— Когда вы уже вернётесь? — простонала я в трубку. — В доме пусто и гулко без вас, как в Мавзолее.

— А твои гости уехали? — поинтересовался отец, а я в ответ многозначительно хмыкнула, уловив в его тоне намёк.

— Мои гости уехали. Так что, можете возвращаться домой, не опасаясь.

— Ты мне дерзишь, что ли?

Я рассмеялась.

— Нет, конечно. Но, папа, согласись, несколько странно было оставлять Генку со мной только потому, что Никита приехал.

— Ничего не странно. Твой Никита ещё слишком молод, чтобы на него можно было положиться. Мне так спокойнее.

— Да? Тогда можно я Завьялова с собой в Москву заберу? Пусть он там за мной присматривает. — Я произнесла это намеренно громким и дерзким тоном, краем глаза приметив на лестнице Светлану. Она остановилась, услышав Генкино имя. А ещё говорят, что воспитанные девочки не подслушивают.

— Да он сбежит от тебя через неделю!

Я притворно ахнула.

— Генка от меня сбежит? Да не дождётесь!

Тут уже папка рассмеялся. А следом поинтересовался:

— Кстати, ты не знаешь, где он? Я полдня до него дозвониться не могу.

— Не знаю. Но как увижу — передам.

— И по шее заодно дай.

Я вполне довольно улыбнулась.

— Обязательно. Дам ему по шее.

Папка пообещал, что завтра они будут дома, мы распрощались, а я ещё несколько секунд на замолчавший телефон смотрела в раздумьях, а после кинула быстрый взгляд в сторону лестницы. И осведомилась:

— Света, а где Завьялов?

Повисла пауза, после чего девушка мне всё-таки ответила:

— Я не знаю.

Я хмыкнула, нисколько ей не поверив.

— Да? — И больше не сомневаясь, по памяти набрала номер "Трёх пескарей". — Это Василиса. Завьялов в ресторане? Нет? Ладно… Нет, передавать ничего не надо. — Света продолжала стоять за моей спиной, и я чувствовала её взгляд, направленный мне в затылок. А ещё ощутила некое мстительное удовольствие, набирая номер клуба. Почему-то была уверена, что Света вряд ли знает о его существовании. — Привет, это Василиса, — повторила я. — Генка у себя? Ладно, не говори, чем он занят, я и так догадываюсь. Скажи, чтобы телефон включил, отец до него дозвониться не может. Мне? Ну, пусть и мне позвонит, если захочет, — рассмеялась я. Телефон снова выключила, и очень осторожно выдохнула, пытаясь убрать с лица победную улыбку.

— Зачем вы это делаете? — спросила Света.

Я волосы за ухо заправила.

— Что именно?

— Вы прекрасно понимаете.

Я всё-таки повернулась, чтобы видеть её, руку на спинке дивана вытянула.

— А ты зачем вернулась? Из-за зарплаты или Генка на колени встал, поклялся, что это было в первый и последний раз, и ты поверила? — Судя по её лицу, вторая моя догадка в цель попала. — Зря поверила. Далеко не в первый, и уж точно не в последний.

Света нервно сглотнула, приглядывалась ко мне с подозрением, и, видимо, решая, стоит ли мне верить.

— Вы специально мне это говорите.

— Конечно, специально! — не выдержала я. — А что ещё мне тебе говорить? Прощения просить? Так не за что. Он мой.

Света сильно разволновалась, я даже видела, с каким старанием она слова подбирает, но, видимо, для неё подобные разговоры были в новинку, и скрывать свои эмоции Свете не очень удавалось. У меня же в этом деле было больше опыта, но это совсем не значит, что я была спокойна, у меня внутри тоже всё тряслось, правда, я, как могла, это спрятать пыталась.

— Ты его не знаешь совсем. Ты понятия не имеешь, что он за человек. И ты ему не пара. Ты никогда его не поймёшь, и поэтому не сможешь поддержать в нужный момент, а уж тем более простить. Ты даже не представляешь, на что он способен. Это он сейчас чистенький и важный, это за последние годы он заматерел и стал о будущем задумываться. И тебе это в нём нравится, я права? Но ты не знаешь, сколько сил я вложила, чтобы добиться таких перемен. И уж точно я не для тебя старалась.

Света прошла в гостиную и остановилась у стола, глаза в пол опустила, обдумывая мои слова.

— Но вы же замуж выходите!