Как-то незаметно я отдалилась от институтских друзей. Я появлялась только на занятиях, а после скорее убегала, занятая своими делами и мыслями. Посиделки в кафе, общественная жизнь, о которой я ещё совсем недавно говорила родителям, были позабыты, я лишь таинственно улыбалась в ответ на приглашения и вопросы о моём странном поведении, а думала о том, что соврать в очередной раз отцу, чтобы этой ночью дома не появляться. Бедной Верке, наверное, уже икается каждый раз, как я вспоминаю её имя, при разговорах с папкой и Никой. Но свадьба её оказалась очень кстати, я постоянно отговаривалась тем, что подруге помогаю. Когда-нибудь мне за это по заслугам воздастся, честное слово, мне даже самой неловко от такого количества некачественной лжи. Но папка был занят, да ещё строительство дома повисло на их с Никой шеях, и им просто некогда было вникать в подробности моей личной жизни, чем я бессовестно пользовалась.

Встречались мы с Генкой на его квартире. Когда я в первый раз переступила порог его "дома", у меня был серьёзный шок. Это и домом-то нельзя было назвать, это был полный ужас. Я когда квартиру осмотрела, к Завьялову повернулась и спросила:

— Ты её вчера купил?

Он посмотрел удивлённо.

— Нет, а что?

— Что? — Я только руками развела.

Генка ключи на стол бросил.

— Я просто не успел… устроиться, — наконец подобрал он слово. — Я тебя предупреждал, что у меня дома не очень.

— Ген, я думала у тебя не убрано. А тут и убирать-то нечего. — Я снова по сторонам посмотрела, на пустые стены. — Сколько ты здесь уже живёшь?

Он равнодушно пожал плечами.

— Года полтора.

— Знаешь, ты судьбе обязан за то, что она тебя со мной свела. Иначе ты так и состарился бы… здесь.

Генка глаза закатил, пиджак снял и на крючок на вешалке его повесил. Больше некуда было!

И ведь квартира неплохая. Три комнаты, кухня огромная, дом в новостройке в хорошем районе, даже с подземным гаражом, а внутри, кроме стен и плинтусов, почти ничего нет. Вот как так жить можно? Как я понимаю, квартиру Завьялов купил, а что с ней дальше делать — не знал. И подсказать некому, ни одной женщины подходящей за полтора года не нашлось. Хотя, что это я по этому поводу злорадствую? Всё в этом доме ждёт моей руки. После этой мысли, у меня даже настроение поднялось.

Количество мебели в трёхкомнатной квартире можно было по пальцам пересчитать. Кухня была лучше всего обустроена, всё под красное дерево, встроенная техника, половина из которой, Завьялову точно не нужна, а у другой стены одинокий стул. На кухне даже стола нет. Зато он есть в большой комнате: круглый, дубовый и заметно потёртый. Сразу понятно, что он не новый, далеко не новый, и явно что-то для Генки значит, раз он его в новую квартиру перевёз. Ещё в комнате шкаф, огромный диван и телевизор на стене. Вся остальная техника — домашний кинотеатр, музыкальный центр и ноутбук прямо на полу стоят. В двух остальных комнатах мебели и того меньше — в одной шкаф, в другой кровать. Вот поверите, я никогда такого не видела.

— Просто не знаю, как ты тут жил полтора года, — продолжала удивляться я. На диван встала, перешагнула через ноги Завьялова, а потом рядом с ним опустилась.

— Вась, я здесь только ночую, и то через раз.

Я подозрительно на него посмотрела.

— Ты зачем мне это говоришь?

Генка рассмеялся.

— А что, не надо?

— Ген…

— Ну ладно, чего ты надулась? — Он одной рукой меня обнял, я рядом с ним прилегла, и подбородок на его груди устроила. Задумалась.

— Денег мне дашь завтра, — решила я, наконец. — С этой квартирой надо срочно что-то делать, так жить нельзя.

Грудь Завьялова поднялась и опустилась в тяжёлом вздохе. Он достал из пачки сигарету и закурил, а я с его лица глаз не спускала. Потом улыбнулась.

— Я не буду увлекаться, обещаю. Но квартиру нужно обставить. Это даже не спартанские условия, Ген, это… неизвестно что.

— Делай, что хочешь.

Я губами к его груди прижалась.

— Как многообещающе.

Завьялов ладонью по моим волосам провёл. Его пальцы замерли, потом медленно сжались в кулак, а я от удовольствия зажмурилась. Это был один из тех моментов, которые хочется запомнить. Из-за умиротворения, затопившего тебя, из-за молчания, когда никаких слов не нужно. И кажется, что тепло в душе, которое ты сейчас чувствуешь, навсегда в твоей жизни останется.

Я от груди Завьялова оторвалась и к его губам потянулась. Носом о его щёку потёрлась, прежде чем поцеловать. От Генки пахло табаком и немножко коньяком.

— Не понимаю, зачем я тебе нужен, — со смешком произнёс он после поцелуя. Подушечкой большого пальца моей щеки коснулся, а я снова его поцеловала, правда, почти тут же отстранилась.

— Я тебя хочу.

Он только головой качнул, якобы потрясённо.

— Какие слова мы научились говорить.

Я решила не обращать внимания на насмешку в его голосе.

— К тому же, — продолжила я, — я тебе нужна. Иначе ты совсем пропадёшь.

— Да? — Этим утверждением Генка, кажется, всерьёз заинтересовался. Сигарету затушил, и меня уже двумя руками обнял. Пуговицы его рубашки на моей груди разошлись, открывая его взгляду слишком многое, и я мгновенно заметила, как изменилось выражение глаз Завьялова. Я упивалась такой реакцией, каждую секунду смаковала.

— Да, — шепнула я, не мешая ему снимать с меня рубашку. — И скоро ты сам поймёшь, насколько я тебе нужна. — Я выпрямилась и даже плечи расправила, давая Завьялову возможность как следует меня рассмотреть и оценить в полной мере. — Лучше меня нет. — Лукаво улыбнулась. — Ты ведь это понимаешь?

Генка откровенно смеялся надо мной, глаза смотрели с намёком, но я уже не смеялась. Наклонилась к нему и посмотрела серьёзно.

— Лучше меня никого не будет. Запомни мои слова.

— Воображала, — шепнул он мне в губы, поддразнивая.

— Нет. Обыкновенная принцесса. Сам говорил.

Вот только принцессы не связывают свою жизнь с охранниками. Однажды Завьялов скажет мне это, вроде бы с сожалением, а нестерпимо больно станет мне, а не ему. Но тогда я ещё не знала, что услышу эти слова, как не знала и того, что моя любовная горячка, в которой я пребывала первые пару месяцев наших отношений, не имеет ничего общего с тем чувством, которое придёт ему на смену. Когда станет понятно, что я не просто влюбилась, а готова понять и принять этого мужчину со всеми его проблемами и недостатками. Когда начала узнавать подробности жизни, прошлое и настоящее, какие-то потаённые страхи и надежды, что время от времени всплывали на поверхность, а Генка каждый раз пугался, старался всё это спрятать от меня, не понимая, что этим самым лишь больше открывается, и я в какой-то момент начала понимать, что я, наверное, единственный человек на этом свете, которого он подпустил к себе настолько близко. Но и передо мной душу открывать не хотел, сопротивлялся, но всё чаще пасовал, понимая, что мне на самом деле важно, чем он живёт и даже чего он боится. Мне раньше в голову никогда не приходило, что Завьялов бояться чего-то может. Он в моих глазах был олицетворением мужественности, уверенности в себе и даже, в некоторой степени, наплевательского отношения к проблемам, которые беспокоили обычных людей. А оказывается, он такой же, как и все, со своими тараканами в голове, так сказать. Сам Генка долго не хотел мне ничего рассказывать о своей жизни, но получалось так, что мы много времени проводили вместе, и я становилась свидетелем его повседневной жизни, обращала внимание на его настроение, невольно прислушивалась к его телефонным разговорам. И когда он, в конце концов, решил мне всё рассказать, то я долго пребывала в шоке, правда, ему постаралась этого не показать. Генка мне открылся, хоть и делал вид, что сдался под нажимом, но я-то знала, что для него это значило гораздо больше, чем для меня, хоть и отрицал изо всех сил. А началось всё с его квартиры, когда я всерьёз взялась за её обустройство. Получила от Завьялова дубликат ключей, пластиковую карточку с энной суммой денег на счету, которую я поторопилась проверить в ближайшем банкомате. Несколько удивлённо вздёрнула брови, оценив сумму, всё-таки вгонять Генку в долги мне не хотелось. А тут выяснилось, что он явно не на одну зарплату охранника живёт, чему я про себя порадовалась, но мелькнувшую мысль о будущем поторопилась от себя отогнать. Никаких планов на будущее я не строю, просто помогаю беспомощному мужчине обустроить свой быт. И, наконец, занялась покупками. Всерьёз так этим увлеклась, вникая в детали и обдумывая каждую мелочь. Делать из квартиры Завьялова семейное гнёздышко, конечно, не стоит, спугнуть его мне совсем не хочется, поэтому на мне лежала двойная ответственность: нужно было обустроить холостяцкий быт со всеми удобствами, но так, чтобы удобства эти в глаза не бросались. Я даже согласилась, скрепя сердце, правда, поставить в одну из комнат тренажёры вместо мебели. Но раз ему так хочется… В конце концов, это его квартира.

Зато теперь у Генки появилась нормальная спальня и полноценная гостиная. Я купила мебель, позвала декораторов, а кровать решила сделать на заказ. Как оказалось, купить в магазине кровать под Генкин рост, дело нереальное. Зато, в итоге, получилось поистине царское ложе.

— Где ты в последнее время пропадаешь? — удивлялся папка, с некоторым недовольством наблюдая за тем, как я второпях завтракаю. — Утром убежала — и всё, нет тебя. Днём нет, вечером нет, — он хмыкнул, — ночью тоже нет.

Я возмущённо распахнула глаза.

— Ну, пап!

— Что, я не прав? — Он взглянул на Нику. — Всё-таки когда она с матерью жила, мне спокойнее было. Я тешил себя надеждой, что ночует она дома.

— Она уже взрослая, Кирилл.

— Вот и я про то. — Филин снова на меня посмотрел. — Больно активный, я смотрю, у тебя активист. — Я так поняла, что он про Прохорова говорит, и стыдливо опустила глаза в свою тарелку. — Надо Генке сказать, чтобы присмотрел за тобой.