Руки Ларисы мелькали, как у работницы на конвейере: левая переворачивала страницы в тетрадях, правая орудовала красной ручкой. В данный момент главное, чтобы ее никто не отвлек, не сбил второе дыхание. Впрочем, мешать некому: муж и сын спят, после полуночи телефон молчит. Лариса уже чувствовала приближение счастливого мгновения собственного отхода к Морфею. У нее приятно теплели плечо, бок и бедро — части тела, которыми она прильнет к мирно сопящему мужу. Слегка щекоталось ухо — скоро Лариса прикоснется им к Лешиной груди и будет слушать ровный надежный стук его сердца.

Непроверенными оставались диктанты 6-го “Г”, когда раздался звонок в дверь. Матрица-шаблон мгновенно рассыпалась. Лариса застонала от досады: кого нелегкая принесла?

Принесло подругу Иру.

— Я убила Васю! — сообщила она не здороваясь.

— Убила так убила, — спокойно ответила Лариса. — Не ори, моих разбудишь.

— Зарезала мужа! Ножом по горлу! Ой-ой-ой! — голосила Ира. — Меня теперь в тюрьму! Дети сироты! Васечка мой любимый, что же я наделала!

— Проходи на кухню! Чего к порогу приросла?

Ира брела по коридору и продолжала твердить:

— Убила, зарезала, что теперь будет…

— Тебе чаю, водки или валерьянки? — спросила Лариса.

— Яду! Дай мне яд! Хочу умереть!

— Значит, водки.

Спокойная реакция Ларисы объяснялась не душевной черствостью, а характером дорогой подружки Ирочки. Если бы существовал рентген, который просвечивает сознание человека, то на снимке Ирины были бы видны две резко отличающиеся зоны. Первая нормальная — все, что касается работы (Ирка парикмахер), воспитания детей (у нее сын и дочь), ведения хозяйства (почти образцового) и так далее. Вторая зона — полный шизофренический мрак, обозначающий ее патологическую ревность.

И по ночам Ирка уже прибегала. Объявляла, что с Васей разводится, и просила Ларису выступить на суде свидетельницей многочисленных измен мужа. Лариса решительно отказывалась: ничего криминального за Васей она не замечала. Да и вообще подозревала, что Васины грехопадения — плод больной Иркиной фантазии. “Я этот плод собственными глазами видела из окна! — утверждала Ира. — Вася домой через двор шел, к телефону-автомату свернул и кому-то позвонил. Ясно? Своей пассии! Из квартиры побоялся. Потом врал, что забыл начальнику важную информацию передать, а тот в командировку уезжал”.

Лариса плеснула в рюмку водки, взяла в другую руку стакан с компотом, повернулась к сидящей на табурете Ирине и только тогда заметила, что с ней действительно неладно. Волосы всклокочены, одета в ночную рубашку, на ногах комнатные тапочки, размокшие от уличной грязи — в таком виде она мчалась два квартала. Взгляд безумный, руки ходуном ходят, зубы дробь выбивают.

— Ирка! — испугалась Лариса, — Ты что? В самом деле Васю… того?

Ира кивнула и затряслась пуще прежнего.

Лариса машинально опрокинула в рот водку, предназначенную подруге, задохнулась, запила компотом и потребовала:

— Расскажи все с самого начала.

— Он при-пришел, и я сра-сразу, — заикалась Ира, — сразу почувствовала, что от него пахнет чужими ду-духами.

— И ты закатила истерику?

— Да.

— А дети?

— Они у ма-мамы.

— Долго ругались?

— Часа д-два.

— Васины аргументы? Только точные его слова, а не твоя версия.

— Он сказал, что заключил выгодный контракт, и теперь их фи-фирма на год работой обеспечена.

— Что дальше?

— Обозвал меня ду-дурой и ушел спать.

— Происхождение чужих запахов объяснил?

— Сказал, что на радостях в ко-конторе все тетки его обнимали и целовали.

Картина преступления, как выяснила Лариса, выглядела следующим образом. В ванной в грязном белье Ирка обнаружила Васину рубашку с отчетливыми следами губной помады на воротнике. И на Ирку нашло затмение. Она рванула на кухню, схватила нож, бросилась в спальню, где и полоснула мужа по шее.

— Может, ты его не по-полностыо? И не до-до конца убила?

Лариса тоже стала дрожать и заикаться от страха. Обеих подружек точно в электророзетку воткнули.

— Я кро-кровь видела. Я убийца.

— Bo-водки хочешь?

— Нет, во-воды.

Ирина вдруг стала лихорадочно чесать уши, толкать в них пальцы, вытаскивать и рассматривать, поднося к носу.

— Ты че-чего? — спросила Лариса.

— Ви-видишь? Нет? А я чу-чувствую, из меня мозги и ум вы-вытекают.

Лариса бросилась в спальню. Вид спящего, рокочуще храпящего, полностью живого Леши показался ей прекрасным. Но умиляться времени не было. Она сорвала с мужа одеяло:

— Проснись! Ирка мужа убила!

— Очень хорошо, — пробормотал Леша. — Отмучился мужик. — И перевернулся на другой бок.

Лариса возмущенно полезла на кровать, стоя на четвереньках, закричала мужу в ухо:

— Она правда его убила! Леша! Проснись, бесчувственный чурбан! Там Вася в море крови плавает, у Ирки крыша едет, а ты дрыхнешь!

— Не ори! — Леша сел на кровати, — Который час?

— Половина первого. Ирка мужа зарезала! Ножом по горлу, вжик! — Лариса ребром ладони чирканула по шее. — И все!

— Откуда ты знаешь?

— Она у нас на кухне сидит. Разум от горя теряет!

— Невозможно потерять то, чего не имеешь, — буркнул Леша и стал одеваться.

Пришел на кухню, посмотрел на сидящих рядом Ирину и Ларису. Поют на два голоса, а эти на две челюсти дробь отбивали.

— Дрожите? — Леша зло погрозил пальцем. — Раньше надо было дрожать!

Он почему-то объединил их в одну преступную группу.

— Пошли! — скомандовал Леша, развернулся и двинул в прихожую.

Женщины с торопливой готовностью подхватились за ним.

— Куда идем? — спрашивала Лариса мужа в спину, когда они спускались по лестнице. — В милицию?

— Там видно будет, — отрезал Леша.

По темной улице он шагал первым, Лариса с Ириной трусили следом на почтительном расстоянии — метра в три. Никто не сообразил, что на улице зябко и слякотно, не мешало бы переобуться и накинуть пальто. К нервной лихорадке Ирины и Ларисы добавился озноб холода, и они дрожали так, будто электрическая сеть, к которой их подключили, питается от высоковольтной линии. Леша тоже подрагивал — от мороза, естественно, а не от предчувствия кошмаров, поджидающих в Иркином доме.

Дверь в квартиру оказалась незапертой. Дальше прихожей Лариса с подругой не смогли заставить себя пройти. Вцепились друг в друга и застыли у вешалки. Леша, бормоча под нос ругательства, на место преступления отправился один. Лариса Ирину подбадривала, говорила, мол, адвоката хорошего найдем, что подруга была в состоянии аффекта, а это смягчающее обстоятельство, детей поможем воспитывать, передачки в тюрьму будем слать. Ира не слушала. Напряженно, вывернув шею, ловила звуки из спальни.

— Идите сюда! — наконец позвал Леша. Подруги отреагировали с точностью до наоборот: стали пятиться спиной к входной двери.

— Кому я сказал! — Леша выглянул из спальни. — Идите сюда!

Ира и Лариса продолжили отступление. Врезались спинами в металлическую дверь и стали втираться в нее, словно хотели протиснуться сквозь броню на свободу.

— Трусите! — презрительно констатировал Леша. — Как дурью маяться, так вы первые. А как ответ держать, так сразу в кусты. Вперед шагом марш!

Подруги по-солдатски подчинились команде, отлипли от двери и сделали маленький шаг вперед. Они семенили, тесно прижавшись друг к другу, напоминая сиамских близнецов, сросшихся от плеча до бедра, дрожащих одной на двоих крупной дрожью.

Лариса, переступив порог спальни, зажмурила глаза и открыла, только услышав голос Леши:

— Ну, и где он?

Разобранная постель. Пустая! Васи нет, но на подушке следы крови.

“Сиамские близнецы” перестали дрожать, распались на две самостоятельные части, и у каждой появились вопросы.

— Если труп увезли в морг, то здесь должна быть милиция, — недоумевала Лариса. — Где следователи?

— Где мой Вася? — прошептала Ирина. Закатив глаза, она стала медленно валиться набок. Лариса и Леша успели подхватить ее, уложили на постель.

— Эй, душегубка! — Леша похлопал Ирину по щекам. — Кончай обмороки!

Ирина очнулась, заговорила слабым голосом, монотонно, без интонаций и пауз:

— Где мой Вася, где мой Вася, где мой Вася…

Она смотрела в потолок, а из ее глаз лились слезы. Ларисе показалось, что ручейки соленой влаги могут оставить на щеках ржавые полоски, какие вода из сорванных кранов оставляет на раковине, — настолько неиссякаемым и бесконечным выглядело горе Ирины. Даже Лешино суровое сердце дрогнуло.

— Дай ей чего-нибудь, успокоительного, — велел он жене. Почесал затылок, глядя на безучастную Ирину, добавил: — Или возбуждающего.

Леша отправился звонить по телефону. Ирина продолжала твердить: “Где мой Вася…” Ларису тоже заклинило на одной фразе. Сегодня, то есть уже вчера, смотрела передачу про здоровье, и там врач раз десять повторил, что лечение любого заболевания должно быть комплексным.

“Комплексно, комплексно…”, — бормотала Лариса, приготавливая адскую смесь. Из бара взяла коньяк, налила в стакан на три пальца. Достала коробку с пилюлями и микстурами. Для подслеповатой Иркиной свекрови на каждой бутылочке было крупными буквами черным фломастером написано назначение каждого лекарства. Задача Ларисы упростилась. Три пузырька обозначены как “против сердца”. Из каждого Лариса накапала в коньяк по двадцать капель. Добавила десять капель из бутылочки “от печени”, потому что все лекарства на печень действуют. Задумалась над “слабительным” и все-таки отставила в сторону. Растолкла в порошок четыре таблетки: “от нервов”, “от сильных нервов”, “для хорошей мозговой деятельности” и “чтобы голова не кружилась” — высыпала все в коньяк. Какое в данный момент давление у Ирины, Лариса не знала, поэтому для надежности содержимое двух капсул “против высокого” и “против низкого” давления включила. Уже шла к Ирине со стаканом, остановилась на полпути, вернулась и добавила в раствор “противоаллергическое”.