Майя Родейл - Татуировка герцога

«Почему мне так важно произвести впечатление?» — задавалась вопросом Элиза. Может быть только одна причина…

Глаза герцога задержались на ее лице. И от этого ее щеки зарозовели, как цветущий рядом адениум, пустынная роза. Какое-то незнакомое чувство охватило Элизу… Ее волновало, что этот герцог подумает о ней, а это могло означать только одно…

Пока она мялась, сбитая с толку своими ощущениями, Уиклифф потянулся мимо нее за Gardenia taitensis. И снова задел ее. Элиза ощутила это каждой клеточкой.

— Для чего все это? — спросила она.

— Я могу, конечно, произвести впечатление на Королевское научное общество, продемонстрировав им надменные повадки герцога, но я предпочитаю показать, что эти ученые мужи могут получить, снарядив мою следующую экспедицию. Я собрал обширную коллекцию семян, которая будет крайне полезна для Англии.

— Думаю, в свободное время, когда не ублажали женщин в султанском гареме? — поддразнила Элиза.

— Исследователю очень важно познакомиться с местной флорой, фауной и… женщинами, — добавил Уиклифф.

И снова озорная вспышка в его глазах, быстрая улыбка. Элиза жадно ловила эти игривые взгляды.

— И все во имя благородной цели, во имя исследований, — заметила она, вернувшись к посеву семян. Герцог не предается праздности целыми днями. Он делает что-то важное. Нужно отметить это в статье.

— Именно, — согласился он. — Рад видеть, что вы здравомыслящая женщина. Это как редкий цветок.

— Не знаю, как расценивать ваши слова: как комплимент или как оскорбление, — ответила Элиза, хотя ее сердце прыгало от радости, потому что он явно не считал ее безмозглой пустышкой.

— Сочтите это комплиментом. Вот увидите, жизнь для вас станет гораздо легче.

— Вы так воспринимаете газетную статью о вас?

Слова слетели с ее языка раньше, чем Элиза успела обдумать, стоит ли их произносить. Это опасная тема. Но ее уже не отпускали какие-то острые, болезненные приступы. Что это: чувство вины? Или ее укоряет ее совесть?

— Вы читаете газету? — Уиклифф вопросительно взглянул на нее.

Вероятно, он отлично умеет вести допрос. Не нужно было вовсе об этом упоминать. «Не теряй голову!» — одернула себя Элиза, глядя на проступавший сквозь белую рубашку абрис его мускулистой груди и татуировку у шеи. Хотя ее не оставляла мысль о поцелуе, который так искушал ее.

— Ваша светлость, весь Лондон это читает или говорит об этом, включая всю вашу прислугу. Жизнь для вас станет гораздо легче, если вы примете сплетни как неизбежность. — Она попыталась рассмеяться, но Уиклифф ее не поддержал.

— Я не такой, как все. И это заставляет людей опасаться меня. Но подобная репутация не слишком мне докучает. Однако если это начнет влиять на мою работу или на мои возможности найти средства на экспедицию в Тимбукту…

Что это? Предупреждение? Сердце Элизы тяжело забилось. Не мог же он подозревать ее, безграмотную служанку с грязными руками.

— Я понимаю. Одно дело — праздные сплетни, и другое, когда они превращают чью-то жизнь в хаос, — сказала Элиза.

— И что в вас такого, что заставляет меня говорить лишнее? — спросил Уиклифф.

Она была страшно благодарна ему за эту фразу. Его доверие придавало ей смелости. Словно она не просто горничная или безымянная Великосветская корреспондентка, чьи статейки располагаются на последней странице, рядом со снадобьями от всех болезней.

Теперь она звезда, писательница, увлекшаяся своим объектом.

— Вы пытаетесь удивить меня, ваша светлость? — Элиза отважилась пококетничать с ним. Как она могла от этого удержаться? Сегодня такой чудесный день, и этот отважный исследователь и путешественник один на один с ней в оранжерее.

— Удивить вас? — коротко рассмеялся Уиклифф и положил руки на стол, отрезав ей путь к отступлению, даже если бы она захотела отступить.

А она этого не хотела.

— Или завоевать мое расположение, — дерзко проговорила она, искушая его продолжить.

— Или просто поцеловать? — спросил он, мягко коснувшись губами ее рта.

Пока Элиза придумывала причины, по которым им не следовало целоваться, его горячие настойчивые губы торопили открыться ему.

Статья! К черту статью!

Элиза обвила руками его шею, запустила пальцы ему в волосы и бесстыдно прижалась к нему всем телом. Она чувствовала грудью его мускулистый торс. Герцог гортанно выдохнул, его большие руки ласкали ее тело, оставляя на нем горячие следы.

Она запрокинула голову, когда он жарким поцелуем припал к ее чувствительной шее. Вцепилась в его рубашку. Почувствовала кожаный шнурок с ключом, который открывал ту запретную дверь.

Раздобыть историю. Раздобыть историю!

Нужно стащить ключ. Но это не главное — ей до боли нужно почувствовать кожей его горячую обнаженную плоть.

Но она должна сдержать себя. У нее есть на это причины, и они не имеют никакого отношения к статье для «Лондон уикли», — дело в той ошибке, которую она совершила когда-то в Брайтоне.

— Твоя дурная слава распространилась и на меня. — Харлан бросил газету на огромный дубовый стол, на котором они разложили арабские тексты, дневники путешествий Уиклиффа и карты.

Это был очередной выпуск «Лондон уикли».

Уиклифф смотрел на газету так, будто Харлан бросил на стол дохлую рыбу.

— Похоже, мне без выпивки не обойтись? — спросил он.

— Да уж. Но с другой стороны, это никогда не помешает, — философски заметил Харлан.

Порой Уиклифф задавался вопросом: не течет ли в венах его друга виски вместо крови? Взяв газету, он увидел знакомый заголовок «Татуированный герцог» и начал читать, пока Харлан разглядывал в окно сад — временное пристанище животных, которых они привезли.

«Герцог Уиклифф (Беркли-сквер, 4) с гордостью заявляет, что он не совсем обычный. И на том спасибо! Пока свет ужасается его причудам, а читатели нашей газеты живо смакуют подробности, герцога не волнуют ни их сплетни, ни их мнение.

В Уиклифф-Хаусе есть комната, которая всегда заперта. Единственный ключ от нее герцог постоянно носит на кожаном шнурке на шее. Его письменный стол завален необычными вещами: священные книги мусульман, рукописные журналы на иностранных языках, карты… Вряд ли это набор типичного английского джентльмена.

Герцог обладает также описаниями необычайно страстных интимных отношений с аборигенками и в таких живых подробностях, что любая девица погибнет, прочитав их. А что, если она взглянет на иллюстрации, полные пикантных деталей? Ей тут же потребуется нюхательная соль.

Как и положено столь откровенно чуждому условностей человеку, его светлость водит дружбу, которая заставила бы светских матрон побледнеть. Его верный товарищ — моряк неизвестного происхождения с одним глазом и одной здоровой рукой. История его жизни невероятно противоречива и способна привести в трепет: борьба с акулой, дуэль с чужеземным королем, языческие ритуалы, пиратская атака.

Все, затаив дыхание, ждут, что Татуированный герцог сделает дальше. Ходят слухи, что он планирует экспедицию к труднодостижимому Тимбукту. Как и его соперник, некий мистер Монро Берк. Автор, близко знакомый с фактами, поставил бы на Буйного Уиклиффа. Поддерживать Монро Берка означает капитулировать перед французами. Боже упаси!»

Уиклифф отложил газету. Абзац про Берка просто замечательный. Он почти искупает все остальное.

Теперь его представили варваром, водящим дружбу с дьяволом, автором пикантных дневников и хозяином запертой комнаты, в которой невесть что находится. Уиклифф вздохнул и, к своему удивлению, поймал себя на мысли: интересно, откуда эти сплетни относительно запертой комнаты?

— Думаешь, это кто-то из домашних? — спросил Харлан, подавая ему стакан бренди.

Уиклифф и сам задавался тем же вопросом. Дженни? Нет, она, похоже, думает только о лакее Томасе. Миссис Баксби слишком уж пьет. Саддлер недостаточно умен. Правда, были другие служанки и лакеи, которых он не знал.

И еще Элиза.

Но это невозможно. Она не умеет ни читать, ни писать. У нее щеки зарделись, как африканский закат, когда он неумышленно попросил ее что-то прочитать. Он тогда почувствовал себя настоящим ослом.

Будь она даже информатор, ничто не указывало ни на нее, ни на кого-либо из слуг. Впрочем, скандальные подробности, появляющиеся в печати, можно подслушать или собрать по крохам, просто болтаясь рядом.

Уиклифф решил проверить замок в двери своей приватной комнаты.

— Не знаю, Харлан. Есть какие-нибудь идеи? Ты общаешься с домашней прислугой больше, чем я.

— Я бываю там, где виски течет рекой и можно найти дружескую компанию. Чаще всего в комнате миссис Баксби. Но это не я. Ты — мой билет на выход отсюда.

— И не Берк. Можешь себе представить — он плетет заговор, убеждает Королевское общество финансировать его экспедицию в Тимбукту? Хотя много часов мы вместе обсуждали мой план этой экспедиции. Не его план, а мой.

— И все же ты не единственный, кто решил совершить это путешествие. Уверен, Берк планирует экспедицию не для того, чтобы досадить и позлить тебя. Когда на кону десять тысяч… У него ведь нет титула, на который можно опереться.

— Много мне пользы от этого титула. Тут требуются деньги. Или по крайней мере титул, не обремененный скандалами протяженностью в семь поколений. Но черт побери, Харлан, из всех мест в мире…

Харлан пожал плечами:

— Тебе нужно подать обоснованное деловое предложение Королевскому научному обществу, и лучше раньше, чем позже. Расходные книги могут подождать…

Уиклифф думал о простом вопросе горничной «А как же ваши арендаторы и слуги?», его мучили чувство долга и угрызения совести. Он мечтал о приключениях, о Тимбукту, о широких просторах Африки, о гордости открытия. Однако что важнее: прошлое, которое он унаследовал, или будущее, которое он выдумал для себя?