— Ничего себе безразличие! — иронично пробормотал Иван, вспомнив о пощечине. Да уж, недотрога не боится распускать белые ручки, когда выходит из себя. Это тоже можно записать в актив. Иван улыбнулся влиянию бухгалтерских терминов на личные чувства.

Но улыбка погасла, когда он увидел во дворе Юлиана.

Снова.

Снова он пришел. Неужто не внял предупреждению?

Или Настя непонятно объяснила? А может, вовсе не было отказа? Настя не вдавалась в подробности встречи, наоборот, не хотела упоминать о ней, а Иван мог и не разобраться в ситуации.

— А, черт! Только этого не хватало!

Переодеваясь в спальне, он решил дать Юлиану несколько минут. Пусть поговорят, рассуждал он, пусть Настя еще раз объяснит его место. А минут через десять Иван поднимется к ней и поможет выпроводить незваного гостя.

В этот момент прозвенел звонок. С нескрываемым любопытством Иван открыл дверь и опешил.

— Привет!

Лена. Собственной персоной.

Она не стала дожидаться приглашения и смело прошла в комнату.


Ася стряхнула с рук мыльную пену и пошла открывать дверь незваному гостю, ворча в недоумении, но прекрасно зная, кто это. Кого она ждала второй день. Но Юлиана она никак не предполагала увидеть.

— Привет!

Он сделал шаг, намереваясь войти, но Ася не тронулась с места.

— Привет. — Холодно-вопросительная интонация девушки выказывала совершенно иной смысл.

— Можно войти?

— Зачем?

— Поговорить, — с видимой беззаботностью улыбнулся Юлик. — Пустишь?

Ася отлично знала, что нельзя верить добродушному выражению его лица, его обезоруживающей улыбке. Любопытство ли, привычка или воспитание — она не знала и корила себя за это, — но Ася нехотя отошла в сторону, пропуская Юлиана в дом.

— У меня нет свободного времени, — сразу ограничила она посещение и выразительно добавила: — Я не ждала гостей.

Ася закрыла дверь в комнату, жестом указав па кухню. Сама же по пути заглянула в ванную и включила стиральную машину.

Кривоватой улыбкой, что должно было означать догадливость, Юлиан проводил Асю взглядом. Она остановилась у окна, хотела скрестить руки на груди, но вовремя сообразила, что они мокрые, и положила ладони па подоконник.

— Чаем угостишь? — как будто насмехаясь, спросил Юлиан.

— Нет.

— А еще женщины обижаются, когда говорят об их переменчивом характере.

Ася молчала и выжидательно-серьезно смотрела на него. Смотрела, смотрела… И сама себе поражалась: что она могла найти в нем привлекательного? Да, он симпатичен, можно сказать, красив и одевается хорошо. Господи, как она раньше не поняла, что даже в одежде его чувствуется женская рука! На нем все сидело как с иголочки. Ни один холостяк, будь он даже очень модным, не способен придать такую аккуратность, такую завершенность своему костюму. Но и это говорило лишь в пользу его жены. Сам же он казался настолько чужим, что Ася чувствовала тошнотворную брезгливость к обоим. К нему — за то, что он грязно воспользовался ложью, и к себе — что лживая грязь прилипла к ней.

— Раньше ты была намного гостеприимней, — прервал молчание Юлик.

— Раньше и солнце светило ярче.

— Сегодня тоже солнечная погода, — обрадовался Юлиан. — Бабье лето.

Ася мысленно выругалась. Она не собиралась вступать с ним в беседу или в пререкания. Черт дернул сказать о солнце не к месту и не к настроению, а он еще больше злил тем, что открыто рассматривал ее всю в свете солнечных лучей, проникающих через вычищенные стекла. И оставалось догадываться, с умыслом или нет он напомнил о бабьем лете.

— Зачем ты пришел?

— Просто так, — улыбнулся Юлиан. — Был в этом районе и решил проведать. Узнать, как ты живешь.

— Извини, у меня нет времени. — Проклятая привычка извиняться за каждое возражение! Она ведь ни в чем не виновата перед ним. — У меня есть работа, и я не могу растягивать ее на целый день.

— Вижу. — Юлиан махнул головой в сторону ванной. — Вернее, слышу. — И с приятельской небрежностью повысил голос: — Да сядь ты! Я ж не пристаю к тебе. Просто зашел поговорить.

— Я живу хорошо, — флегматично ответила Ася. В ее глазах появилась усталость, и по телу разлилась апатия. Но Юлиан был настроен миролюбиво, свободно развалился на стуле по другую сторону стола и не делал попытки подойти к ней, взглядом не намекал на любовное томление или грусть.

Ася потерла ладонью запястье, машинально проверяя, есть ли часы.

— Я не задержу тебя, — сказал он. — Тем более что чая ты не предлагаешь. Садись, не стой над душой.

Ася лениво подчинилась, усомнившись в последних словах Юлика.

— Что бы ты хотел узнать?

— А ты не хочешь узнать обо мне? — поддразнил он.

— Нет.

Он был задет. Ася заметила это, хотя оба не подали виду.

— Ты встречаешься с Верховиным? — спросил Юлиан.

Он уже не улыбался и был задумчиво-серьезен.

Ася удивилась, не сразу поняв, о ком идет речь, но потом ответила вопросом на вопрос:

— Почему ты так решил?

— Мне так показалось.

Ася в который раз удивилась, почему мужчины считают ее несмышленой, когда она просто не показывает свою осведомленность. Но видимо, Юлиан решил прояснить свои подозрения доводами.

— Ты была на новоселье.

— Мы соседи, — равнодушно пожала плечами Ася.

— Но он ушел из дома утешать тебя, — не столько спросил, сколько утверждал Юлиан.

— Мне требовались утешения? — Ася недоуменно подняла брови. И тут же пожалела: вопрос был слишком провокационный, а ей не хотелось снова выяснять отношения.

— Интересно, что ты сделала, если он вернулся, как раненый бык после корриды?

Чудесно! Он не заглотнул нежелательную наживку. Но глупо удивляться его вопросу, убеждать в мнимом незнании.

— Я не знаю, как он вернулся, — выкрутилась Ася, — но девочки рассказывали, чем закончился вечер.

Высказаться более конкретно у нее не повернулся язык, оставалось надеяться, что Юлиан мнит себя более прозорливым, нежели она. Но его и это не интересовало, он открыл еще один козырь:

— Мы с ним разговаривали в нашу последнюю встречу.

Она смотрела на него как на отвратительную пиявку. В невыразительных глазах ничего нельзя было прочесть.

— Он очень рьяно заступался за тебя.

— Я рада, что у меня хорошие соседи, — ехидно заметила Ася.

— А я не торопился бы с выводом. Я знаю Верховина дольше, чем ты, и лучше. У него не бывает хороших намерений, а с женщинами — тем паче.

— Ты говоришь о том, почему от него ушла жена? И к кому ушла?

Юлиан не ожидал нападения, но быстро взял себя в руки. По своему опыту он знал, что женщин надо брать жалостью. Правда, проверенный трюк не улучшил мнения о сокурснике, даже наоборот. Неизвестно, что Верховин рассказал о Лене, но сам Юлик не сможет воспользоваться предлогом неудачной семейной жизни, чтобы затащить Асю в постель. Зато Юлик знал то, чего не могла знать Ася, и то, что отвратит ее от хорошего соседа. Он изобразил на лице грустно-сочувствующую улыбку, а в душе победно рассмеялся.

— Я говорю о том, Асенька, что Ваня — альфонс.

— Что?

— Не притворяйся, ты отлично слышала. — Юлик ожидал большего, но все же был рад вывести Асю из напускного апатичного состояния. — Он платный любовник, Ася, человек, который за свои сексуальные потуги берет с женщин деньги.

— И они дают? — с сомнением спросила девушка, состроив мучительно-недоверчивую гримасу.

— А куда они денутся?

Он не понял. Ася пожалела, что рядом нет Веры — вот кто сумел бы по-актерски выразительно подать контекст: был бы покупатель, а товар найдется. Но помимо жалости из-за отсутствия подруги, Ася задыхалась от гнева. Сексуальные потуги, как он выразился, лучше характеризовали его самого. За полгода он лишь дважды довел ее до оргазма, и в обоих случаях потому, что она отказывалась от постельных игр, желая серьезно поговорить с ним. Отказом она и спровоцировала Юлика на долгую любовную прелюдию. В сущности, это было изнасилование, с той лишь разницей, что этому не предшествовала грубая демонстрация силы. Неужели он считает себя таким не превзойденным любовником, что позволяет себе поносить достоинства других мужчин? Да одна ночь, проведенная с Ваней, чем бы она ни закончилась, стоила больше всей жизни в объятиях этого негодяя!

Теперь понятно, почему женщины платят за ласки и внимание к себе. Мало того, та же Леночка открыто говорит о платном любовнике, и говорит совсем не абстрактно.

— Мне не хотелось бы напоминать, Юлиан, — тщательно подбирая слова, проговорила Ася, — но и ты «одалживал» у меня деньги.

— Я?!

Ася ненавидела запрещенные удары ниже пояса, но другого выхода у нее не было. Вести честный разговор с недостойным противником — значит позволить облить грязью всех и вся.

— Ты уже забыл, — снисходительно улыбнулась она.

— Я у тебя брал деньги?! — возмутился Юлиан, и Ася подумала, что, пожалуй, это его первая искренняя реакция.

— Одалживал, — мягко поправила она. — На такси, когда спешил к «больной» маме, на подарок «сестре», на ресторан, чтобы устроить для нас праздник…

— Так, ты еще и мелочная, — оскорбленно заявил Юлиан.

Подонок! Именно этого Ася и боялась, но отступать было поздно.

— Я же не требую вернуть деньги, хотя, согласись, мне не по карману делать подарки твоей жене. Но я понимаю, что за все надо платить. И за удовольствия тоже. И прежде чем сплетничать о других… — Она многозначительно замолчала и повернулась к окну.

Очень быстро Ася поняла, что делать этого было не нужно. Мысли, воспоминания пчелиным роем заполнили ее разум, и она утратила значительную часть спасительного равнодушия. Человек, сидящий за ее столом, был так омерзителен, что жалко было тратить на него эмоции и чувства. И снова она поразилась себе. Куда смотрела раньше? Как не заметила мстительной мелочности его ничтожной душонки? И как низко пала сама, связавшись с таким… Подобрать слово оказалось невозможным, и мысль так и осталась незаконченной.