Ольга Сакредова - Тариф на любовь

Сущий бедлам! Но какое счастье!

Ася пребывала в таком настроении всю неделю, с тех пор как получила ключи и переехала в новенькую однокомнатную квартиру. Десять лет она прожила в общежитии и, несмотря на далеко не утешительные истории о махинациях в квартирном вопросе, оптимистично ждала день, когда у нее появится отдельная, собственная жилплощадь. Под ее кроватью в общежитии уже два года лежала разобранная «стенка», ожидая своего места в новой комнате, на счету потихоньку скапливались деньги для обустройства квартиры, а Ася частенько заглядывала в мебельные магазины, присматривалась, просчитывала обстановку своего будущего жилья,

И вот настал долгожданный момент, и Ася может назвать себя хозяйкой однокомнатной квартиры. Далеко в сознании все же сквозила мысль, что решение ее жилищной проблемы несколько запоздало. В двадцать восемь лет для незамужней женщины собственное жилье представлялось чем-то вроде мирского монастыря и угрожало одиночеством. Но Ася гнала от себя такие мысли. У нее есть хорошая работа, подруги, девочки в общежитии не забудут ее. И еще есть Юлик. Юлиан…

Он не говорил об этом открыто, но Ася видела, что его мучает ее жилищная неустроенность. Сам он жил с родителями в трехкомнатной квартире, Асю к себе не приглашал, и она не хотела казаться навязчивой. Из разговоров с Юлианом Ася поняла, что его мать ждала обеспеченную невестку, что и было причиной неясных намеков Юлиана. Иногда ей казалось, что он вот-вот сделает ей предложение, но он умолкал на полуслове, пугаясь собственного красноречия. Ася не винила Юлика, понимая, что ей нечего принести мужу в приданое, лишь изредка тосковала о чувстве, далеком от меркантильности и суетной практичности. И предавалась романтизму в редкие вечера, когда Юлику удавалось «одолжить» у друзей квартиру, чтобы привести туда Асю. Как ни странно, она не смущалась чужих очагов, да им с Юлианом и требовался разве что диван или кровать, иногда хватало подушки на полу. Юлиан был хорошим, добрым, заботливым человеком, и Ася надеялась, что, получив квартиру, они станут отличной семьей.

Теперь уже скоро. Юлиан провел последние две недели в командировке и сегодня позвонил Асе, сообщил о своем приезде и назначил встречу. Главную новость она оставила на потом, сказав по телефону только об отпуске да переменив место встречи, потому что оно теперь находилось почти в другом конце города.

Ася взглянула на часы: пять. Через полчаса она заканчивает работу, а впереди свидание с Юликом и целый месяц отпуска. Она успеет после работы забежать домой, переодеться и предстать перед любимым полновластной хозяйкой квартиры.

Бросив в коридоре сумочку, Ася прошла в комнату.

— Какой бедлам! — в который раз воскликнула она, глядя на многочисленные доски будущей «стенки», книги, стопками уложенные в углу, новенькие стулья вокруг нового полированного стола, на спинках которых висела повседневная одежда в ожидании своего места в шкафу, несколько чемоданов с вещами, коробки, узлы со всякой мелочью, приобретенной за годы работы или подаренной друзьями. Все ждало своего места, и все проблемы упирались в несобранную «стенку». Только тахта с велюровой обивкой шоколадного цвета гордо стояла особняком у стены, являясь образцом чистоты и уюта.

Ася радостно покружилась по комнате и плюхнулась на тахту, примиряя ее с беспорядочным нагромождением комнаты. Сузив глаза, она хитро посмотрела на детали основной мебели. Она уже однажды пробовала собрать шкафы, но ничего не получилось. В другой раз она решила хотя бы рассортировать бесчисленные полки, дверцы — деталей явно не хватало, хотя по инструкции были все. И Ася временно отступилась.

— Ничего, — успокаивала она себя, — Юлик — инженер и мужчина. Он разберется в этом древесном кроссворде. Тем более что он не раз говорил, что помогал собирать мебель и дома, и у друзей.

Ася закрыла глаза и представила любимого в своей квартире. Вот они вместе смеются, собирая мебель, кружатся от счастья под музыку любви, потом он берет ее на руки и несет на тахту; оба падают, охваченные радостью…

— Но только, — капризно остановила свое воображение Ася, — когда он соберет эти деревяшки, не раньше.

Мысли Аси опять запутались. Не однажды в течение полугода она ловила себя на том, что слишком хорошо контролирует свои эмоции в такие, казалось бы, моменты, когда разум вообще прекращает действовать. Ее не смущали чужие квартиры, но смущало то, что она в любой момент могла прервать любовные игры с Юлианом, и тем более было неловко перед ним, уходящим в страсть с головой. Ну почему она не может просто любить без дурацких условий и сделок, напоминающих торговлю на базаре? Будь это пять лет назад, Ася решила бы, что она просто холодная женщина. Но нет. В ту единственную ночь она чувствовала себя не просто женщиной, но богиней любви.

Нет. Об этом нельзя вспоминать. Ночная богиня утром была низвергнута в преисподнюю. И остается думать, что секс — не главная черта любви, что с Юлианом ее связывают духовные узы и гармония чувств, хотя Ася, как ни старалась, не чувствовала в себе ни гармонии, ни абсолютного счастья. «Это изменится, — твердила она себе, — после того как Юлик сделает мне предложение». И все равно: сначала «стенка», потом — любовь. Нет, сначала надо успеть на свидание.

Ася взглянула на часы, в ее распоряжении остался час, а вычесть время на дорогу — двадцать минут. Она приняла душ, нашла в чемодане выходной костюм. Нежно-голубой шелк удачно сочетался с ее воздушным настроением, влюбленностью в жизнь и бледным небом лета. Тщательно отутюжив наряд и одевшись, Ася остановилась перед зеркалом, критически осматривая себя. Все-таки она правильно сделала, что не послушалась подруг и купила этот костюм. Все в один голос твердили, что к ее зеленым глазам не подойдет голубой цвет, а они смотрелись как иголочки молодой ели на фоне неба, и светло-русые волосы придавали трогательную нежность ее лицу. Небольшие капельки индийского опала в ушах завершили облик изысканной хрупкости и женственности. Оставшись довольной, Ася весело подмигнула своему отражению, взяла сумочку и вышла из квартиры.

Иван снял с огня сковородку с жареной картошкой, оглядел кухонный стол, на котором красовались сочные помидоры, огурцы и лук. В холодильнике стояло полбутылки коньяка, но на четверых здоровых мужиков этого явно не хватит. Иван поймал момент, когда прервался стрекот сварки из коридора, и крикнул:

— Петро, вы еще долго?

— Нет, минут десять, — отозвался громовой бас. — Готовь угощение, начальник.

От раскатистого смеха содрогнулись стены. Иван решил, что хохот Петра с успехом может заменить динамит подрывникам, а вслух сказал:

— Добро. Я успею сбегать в магазин.

— Здесь не пройдешь, — предупредил рабочий, перекрикивая сварочный аппарат.

— Понял. Хорошо, что не девятый этаж, иначе в десять минут не уложусь, — отшутился Иван, автоматическим движением проверил наличие бумажника в заднем кармане джинсов. — Я пошел.

Мельком оценив ситуацию, Иван натренированным движением перескочил подоконник и приземлился… в лужу.

— Ай!

Ася молниеносно отскочила в сторону и… тоже очутилась в жидком месиве грязи. Белые босоножки вмиг утратили чистоту, загорелые ноги покрыли черные подтеки, на голубую юбку страшно было смотреть — по ней с ужасающей быстротой расплывались грязно-серые точки.

— Что… — Ася задохнулась от возмущения и гнева. Тяжело дыша, она разглядывала запачканную юбку, едва удерживая в себе крепкое словцо. Она будет не Ася, если не выскажет все о поступке нового соседа.

— Что вы себе позволяете?! — Она подняла глаза на виновника несчастья. И обомлела. И окончательно потеряла дар речи.

— Ради Бога, простите, милая девушка, — кинулся объясняться Иван. — Секунду назад здесь никого не было. Я не хотел испортить ваш великолепный наряд. Чертовы строители! Никогда порядок не наведут. Простите меня, пожалуйста…

Ася слушала сбивчивые объяснения и все сильнее заливалась пунцовой краской. Казалось, ее затолкали с головой в мешок с ежами. Кровь колко врывалась в каждую пору кожи, а колени вмиг ослабли. Ася прилагала усилия, чтобы не упасть, и во все глаза смотрела на Ивана. Злая упрямица судьба вновь столкнула ее с человеком, которого она хотела забыть, вычеркнуть из своей памяти, как кошмарный сон. Их знакомство и было кошмаром.

— Я вас прекрасно понимаю, — продолжал Иван. — Вы вправе злиться на меня. Я испортил вам костюм и настроение. Мне нет оправдания. Если хотите, я приведу ваши вещи в порядок, постираю юбку… Давайте я помогу вам выбраться из этой грязи.

Иван протянул Асе руку, но она в ужасе отскочила к стене дома, разметав фонтан грязных брызг.

— Нет! Не прикасайтесь ко мне!

Иван добродушно улыбнулся:

— Я не собираюсь усугублять свое злодейство новым. Хотя, если вы не выберетесь из воды, вам грозит простуда.

Поняв по-своему легкий шок девушки, Иван взял ее за руку и попытался вытащить из лужи. Ася содрогнулась от его прикосновения, но Иван лишь сильнее сжал ее пальцы и потянул к подъезду, объясняя по пути о сварочных работах в дверях и вынужденном своеобразном выходе из дома. Он нажал кнопку лифта, не прерывая свою речь. Ася молчала в нерешительности. Она хотела избавиться от него, а он просто не оставлял пауз для возражения. Речь текла гладко и вольно, как будто он выучил заранее составленный текст и демонстрировал перед ней великолепную память.

К счастью, последняя оказалась не столь великолепна, если он не вспомнил Асю. Ведь за пять лет она вряд ли очень сильно изменилась. В какой-то миг Ася огорчилась этой мысли; кольнула обида быть неузнанной, а ведь ее узнавали даже те, с кем она рассталась в детском саду.