В воспоминаниях снова всплыли угрожающие жесткие складки вокруг красивого рта Тони Шератона, когда она окончательно, как ей думалось, прощалась с ним; и теперь, слушая обвинения Джеймса и видя его темные от ярости глаза, она молча глотала горечь.

Однако, когда она заговорила, голос ее был спокойным, и она хорошо контролировала себя.

— Я не обязана никому — в том числе и вам — отчитываться о своей личной жизни, однако, как ваша гостья, я, возможно, обязана восполнить вам ущерб от неприятностей, которые возникли по моей вине — если я дам некоторые объяснения.

— Не мое это дело, и вы ничего не обязаны объяснять.

— Разумеется, я не обязана. Но все было не так, как об этом трезвонит пресса.

Джеймс пожал плечами.

— Я думаю, это всегда так, правда?

Лизл уселась в кресло с высокой спинкой возле двери и твердо выдержала его взгляд.

— Я встретилась с Тони, когда мы запускали съемки "Сестер Иудеи". Я и раньше, разумеется, слышала о нем — но кто в нашем бизнесе о нем не слышал?

Выражение лица Джеймса было недобрым. Она продолжала:

— Поначалу мы просто понравились друг другу, а только некоторое время спустя мы начали встречаться вне съемок; поначалу выпивали вместе после репетиций или вроде того… и очень скоро в газетных хрониках нас практически поженили. — Джеймс пристально следил за ней взглядом, а она сидела перед ним спокойно и продолжала: — И только позже, много позже, я выяснила, что он…

— Я догадываюсь.

Лизл зло отреагировала:

— Как вы можете догадываться? Что вы вообще об этом можете знать?

— Я прочел об этом.

— Да. Вы можете прочесть об этом, как и миллионы других. И вот вы читаете, что некая пустоголовая экранная дива, эдакая шикарная кошечка по имени Лизл Эдриан закрутила роман с женатым мужчиной! Как же жестокосердна бывает пресса!

— То есть вы пытаетесь уверить меня, что все это — неправда?

Лизл набрала в легкие побольше воздуху.

— Нет, не пытаюсь. Это правда… частично. Но ни в одном издании не написали, что когда я выяснила… выяснила… — ее голос снизился до шепота, — …о Сюзанне, я оставила его сразу и уехала домой.

Джеймс расхохотался, и не было сомнения в иронии его смеха.

— О Бог мой! Неужели вы хотите сказать, что этот человек обманул вас относительно своего семейного положения? И вы хотите, чтобы я вам поверил?

— Он на самом деле обманул меня. Я ничего не знала о его жене, в особенности того, что она была тогда больна.

— Больна! Каково! Женщина много месяцев находится в коме — и это результат, между прочим, езды в автомобиле с пьяным мужем-водителем — а вы, этакая невинная овечка, не знаете этого?

— Я не знала! Правда! Не знала!

Джеймс встал и мрачно посмотрел на нее, а затем разочарованно пожал плечами.

— Ну что ж, меня это не касается. Но мы в осаде у репортеров, и это меня касается. Мы организуем пресс-конференцию прямо сейчас, и потом, возможно, мы все хотя бы чуточку отдохнем.

Он резко повернулся. Что-то в его глазах заставило ее сердце забиться. Он был очень импульсивен. Внезапно ей захотелось понравиться ему.

Это глупо! Ей так досталось от недавнего романа, что она поклялась себе: ни один мужчина не сможет увлечь ее снова. Она приехала сюда зализывать раны — и вот попалась снова. Всего-то два дня зная Джеймса Ловелла… Она обманывала саму себя, желая его одобрения и любви, и трепетала от восторга каждый раз, как только он обращал на нее взгляд!

— Вы должны поверить мне, Джеймс.

Уже у самой двери он обернулся к ней, и выражение злости на его лице исчезло, а взгляд был сочувственным. Он протянул ей руку.

— Успокойтесь, моя бедная маленькая непонятная русская Снегурочка; давайте проведем эту пресс-конференцию, и тогда я вам покажу красоты Ханахина.

Итак, что бы там ни думала о ней его тетушка, этот человек не был ей врагом. То, как он улыбался ей, заставляло ее верить ему и любить его все более. Она ступила шаг навстречу ему, приняв его руку и улыбнувшись в ответ.

— Не могу дождаться, когда же я увижу красоты Ханахина.

Он провел ее в холл. Идя с ним рука об руку, Лизл приметила фигурку Хэрриет Ловелл возле лестницы. У нее был такой вид, будто она кошка, собирающаяся съесть сметану.

Сердце Лизл забило тревогу.

Глава 3

Лизл стояла у окна и размышляла, глядя на вереницу машин прессы, выезжавшую за ворота Ханахина. Все прошло не так уж плохо. Как обычно, была среди этих репортеров кучка пройдох, которые всячески пытались заманить ее в ловушку и вынудить сказать то, что хотелось слышать им; впоследствии они это изменят и так и этак, придав ее словам особо пикантное звучание, но Лизл уже стала своего рода экспертом в такого рода уловках и была так же изворотлива, как и они.

— А вы были просто великолепны, Лизл, — был комментарий Джеймса, когда уехали последние репортеры. — Совсем неплохо. Я бы сказал — искусство, доведенное до фантастического мастерства.

— Благодарю, — улыбнулась Лизл. Впервые за три часа Джеймс мог по голосу определить, что она нервничает. Она почти прошептала: Я только и надеюсь, что они сдержат обещания и больше не покажутся.

— Я тоже надеюсь на это. — Джеймс подошел к ней, стоящей у окна. — Я опасался, что вы начнете нервничать, — тихо проговорил он, улыбаясь. — И я бы не стал обвинять вас, если это случилось: скорее я свернул бы их любопытные шеи. Некоторые из них настоящие бойцовые петухи, правда? — Он взял ее за руку, увел от окна и провел к двери, на ходу сверяя время. — Во всяком случае, теперь это позади — и не знаю, как вы, а я уже проголодался. Не желаете ли ланч?

— М-м-м… пожалуй, было бы неплохо.

— Я отвезу вас к Пэттену, в Драмкэррик. Это лишь в двух милях отсюда, а Джо подает там просто фантастические стейки: тают во рту.

Лизл рассмеялась:

— Звучит заманчиво.

— Кроме того, я собираюсь представить вас местному обществу.

Лизл посмотрела на него озадаченно, с недоуменным смешком:

— Меня?

— Да, и не говорите мне, будто вы застенчивы. Я думаю, что актрисам нравится, когда их демонстрируют в обществе, а в нашем убогом захолустье мы не каждый день видим знаменитостей. Кроме того, я желаю, чтобы каждый здесь завидовал мне, а жены наших провинциалов почернели от зависти.

— Бог с вами! — засмеялась Лизл. — Вы недооцениваете актрис — ну, по крайней мере, эту конкретную актрису — так же, как вы недооцениваете женщин вообще.

— А почему я должен их ценить? Это общеизвестный факт: женщины ненавидят тех женщин, кто красивее их.

— И вы верите этому? Я думаю, это зависит от конкретной женщины.

Джеймс поглядел на нее в недоумении.

— Черт, я как-то не думал… Я просто верил этому.

— Ну, по крайней мере, я могу сказать следующее: большинство жен знает своих мужей очень хорошо, гораздо лучше, чем те об этом догадываются.

— Ну, хватит, давайте поедем. — Его тон был небрежным, свойским. — Я слишком голоден, чтобы спорить с тобой, но, во-первых, не лишним будет одеться во что-нибудь более… х-м… практичное. — Его глаза одобрительно оглядели ее шелковый костюм, чуть помедлив на том месте, где две верхние пуговицы случайно приоткрыли два нежных холмика груди, и он добавил: — Что-нибудь более теплое, например?

— Более теплое? Для чего это, Боже мой? Куда это вы собрались меня везти на ланч: в Сибирь?

Он засмеялся, нежно поглаживая ее руку в своей, пока они выходили в холл.

— На улице холодный ветер; оденьтесь во что-нибудь теплое и удобное… и перестаньте задавать вопросы.

Он подождал, пока она в своей комнате переоделась в джинсы и свитер. Затем они вышли во двор.

Лизл уже собиралась сесть в машину, когда послышался тонкий голос Хэрриет Ловелл:

— Джеймс! Куда это ты отправляешься?

— Всего лишь позавтракать, мы недолго.

— Но это невозможно: я уже договорилась с Лайонелом, чтобы он осмотрел кобылу.

Джеймс повернулся к тете:

— Не нужно беспокоиться, тетя; с кобылой все в порядке. Всего лишь камушек попал в копыто. Мы с Майком вынули его вечером — и теперь она здорова.

— Я хочу, чтобы Лайонел все равно осмотрел ее — поэтому тебе лучше остаться.

— Майк справится без меня.

— Но я же сказала: я хочу, чтобы ты остался.

В голосе тетушки послышались нотки, которые заставили Джеймса сжать губы. Когда он заговорил, его ответ звучал резко и отчетливо:

— А я сказал, что Майк справится сам.

Пока шла эта борьба самолюбий, Лизл стояла задумчивая и молчаливая. Ей было известно, что эта шумиха вокруг кобылы — только предлог. Невозможно было ошибиться во мнении Хэрриет, видя брошенные в сторону Лизл гневные взгляды; и было вполне понятно, что тетушка всеми силами пыталась предотвратить их с Джеймсом совместный ланч.

Она сделала вид, что наблюдает за золотыми рыбками, что плавают в бассейне посреди двора, но как только она подняла глаза, то наткнулась на взгляд Джеймса.

— Оставь это, Джеймс, — мягко сказала она. — Если это повлечет за собой проблемы, мы всегда сможем поехать в другой раз.

Она слышала, как он быстро и решительно вздохнул, и увидела выражение крайнего раздражения на его лице.

— Нет, мы не поедем завтра — мы поедем сегодня. Совершенно нет никакой причины, чтобы мне оставаться: я не нужен Майку, и Хэрри прекрасно об этом знает. — И, обращаясь к тете, он проговорил погромче: — Увидимся позже, Хэрри.

Он открыл дверцы, и Лизл села в машину. Она знала, что старуха по-прежнему злобно глядит им вслед из дверей, но не оглянулась. Джеймс включил мотор, и машина бесшумно выехала со двора по направлению к маленькой деревушке Драмкэррик.