– Выходи, Сара. Нам нужно поговорить.

Девочка отшатнулась от нее как от ненормальной.

– Нет, – сказала Наташа, плохо отдавая себе отчет в том, что делает. – Дальше мы не поедем. Мы должны поговорить – ты и я. Выходи.

Она взяла ее за руку и вытащила из машины. Под дождем они пошли к кафе под навесом на противоположной стороне. Наташа слышала, как возмущался Мак, но решительно велела ему оставить их наедине.

– Хорошо. – Наташа выдвинула стул и села.

Других посетителей не было, она даже не была уверена, что кафе открыто. Она привела сюда Сару, но не знала, что собирается ей сказать. Она знала одно: ехать дальше, чувствуя волны боли и немое страдание, она не может. Нужно что-то делать.

Сара бросила на нее полный недоверия взгляд и села рядом.

– Ты знаешь, Сара, что я юрист. Всю жизнь я занимаюсь тем, что пытаюсь разгадать, в какие игры играют люди, чтобы их опередить. Я неплохо разбираюсь в характерах. Обычно я могу определить, что у человека на уме. Но у меня возникли трудности. – (Сара уставилась на стол.) – Я не понимаю, почему девочка, которая прогуливала, крала и обманывала, чтобы сохранить лошадь, девочка, у которой была единственная цель в жизни, и она была связана с этой лошадью, вдруг все бросает. – (Сара молчала. Она отвернулась и положила руки на колени.) – Приступ гнева? Ты думаешь, что, если швырнуть все псу под хвост, кто-то вмешается и изменит для тебя правила? Если в этом дело, поверь, никто ничего не будет менять. Эти люди работают в соответствии с принципами, которые были выработаны триста лет назад. Они не станут их менять ради тебя.

– А я и не просила! – огрызнулась Сара.

– Тогда ладно. Ты не веришь им, когда они говорят, что в будущем смогут тебя принять? Не знаю, может, ты не хочешь попытаться? – (Сара молчала.) – Из-за дедушки? Боишься, что не сможешь ухаживать за лошадью без его помощи? Но мы можем помочь тебе. Я знаю, с самого начала мы с тобой не очень ладили, но это лишь потому, что не были честны друг с другом. Мне кажется, наши отношения можно улучшить.

Наташа ждала. Она понимала, что так говорила с клиентами. Но ничего с этим сделать не могла. Это лучшее, на что я способна, сказала она про себя.

Но Сара просто сидела и молчала.

– Мы можем поехать домой? – спросила она.

Наташа закатила глаза:

– Что? И это все? Ты не собираешься ничего мне сказать?

– Я просто хочу уехать.

Наташа почувствовала, как в ней закипает гнев. Ей хотелось закричать: Сара, почему ты все усложняешь? Почему так хочешь себе навредить? Но вместо этого она сделала глубокий вдох и сказала спокойно:

– Нет. Мы не можем уехать.

– Что?

– Я знаю, когда кто-то лжет, и я знаю, что ты мне лжешь. Поэтому нет, мы никуда не поедем, пока ты не объяснишь мне, что происходит.

– Вы хотите правды?

– Да.

– Вы хотите говорить о правде? – Сара горько усмехнулась.

– Да.

– Потому что вы всегда говорите правду, – с насмешкой бросила Сара.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Да то, что вы все еще влюблены в Мака, но не говорите ему об этом. – Сара кивнула в сторону машины, где Мак, едва различимый из-за льющегося ручьем дождя, склонился над дорожной картой. – Это так очевидно, что смешно. Даже в машине вы не знаете, как себя вести, когда он рядом. Я вижу, как вы украдкой на него смотрите. Как вы будто бы случайно касаетесь его. Но этого вы ему не скажете.

Наташа сглотнула:

– Это сложно.

– Конечно сложно. Все сложно. Потому что вы знаете, как и я… – ее голос сорвался, – вы знаете, как и я, что иногда, если сказать правду, станет еще хуже, а не лучше.

Наташа смотрела на Мака на противоположной стороне улицы.

– Ты права, – наконец согласилась она. – Хорошо. Ты права. Но, как бы я ни относилась к Маку, я могу с этим справиться. Когда я смотрю на тебя, Сара, я вижу человека, который лишается стержня в жизни. Вижу человека, который причиняет себе боль. – Она наклонилась вперед. – Для чего, Сара? Зачем ты это делаешь с собой?

– Потому что так надо.

– Нет, не надо. Тебе сказали, что через несколько лет тебя смогут принять, если ты…

– Через несколько лет.

– Да, через несколько лет. Знаю, кажется, это будет не скоро, когда ты молод, но время летит быстро.

– Почему вам надо вмешиваться? Почему вы не верите, что это правильное решение?

– Потому что это неправильное решение. Ты лишаешь себя будущего.

– Вы ничего не понимаете.

– Я понимаю, что ты не должна исключать всех из своей жизни только потому, что тебе больно.

– Вы не понимаете!

– Понимаю, поверь мне.

– Я должна была его оставить.

– Нет, не должна. Конечно же не должна! Черт! Чего хотел для тебя твой дедушка больше всего? Что бы он сказал, если бы знал, что ты сделала?

Сара повернулась к ней лицом. Она побелела от гнева. Голос сорвался на крик.

– Он бы понял!

– Не уверена.

– Я должна была его оставить. Только так я могла его защитить!

Наступила тишина. Наташа сидела не шевелясь.

– Защитить его?

Девочка сглотнула. И тогда Наташа заметила блеск в глазах Сары, дрожащие побелевшие костяшки пальцев. Когда она снова заговорила, ее голос был мягким.

– Сара, что случилось?

Вдруг девочка зарыдала, тяжело и горько. Наташа сама так плакала тридцать шесть часов назад: это были рыдания, выражающие потерю и одиночество. Наташа заколебалась, потом притянула девочку к себе и крепко прижала, шепча слова успокоения:

– Все хорошо, Сара. Все хорошо…

Рыдания затихли, превратились в всхлипывания. Сара шепотом поведала ей об одиночестве, о тайнах, о долге, о страхе и о темной дороге, на которую едва не встала, и Наташины глаза тоже наполнились слезами.


Через залитое дождем ветровое стекло Мак видел, что Наташа сжимает Сару в объятиях, пожалуй слишком сильно. Наташа что-то говорила, девочка согласно кивала. Он не знал, что делать, но было видно, что у Наташи созрел какой-то план. Он не хотел мешать, если ей удалось получить хоть какое-то объяснение последних событий.

Он сидел в машине, смотрел, ждал и надеялся, что ей удастся хоть как-то улучшить положение.

К столику подошла женщина, вероятно хозяйка заведения. Наташа что-то заказала, потом посмотрела в его сторону. Они встретились взглядами, ее глаза сияли. Она знаком позвала его.

Он вышел из машины, закрыл дверцу и направился к ним под навес. Обе смущенно улыбались, будто стеснялись, что их застали врасплох. Он отметил с болью, что его жена, почти бывшая жена, очень красива. Она сияла.

– Мак! Наши планы меняются.

Он посмотрел на Сару, которая с интересом изучала содержимое хлебной корзинки.

– Перемена касается лошади? – спросил он, держась за спинку стула.

– Конечно.

Мак сел. Небо над ними расчищалось.

– Слава богу!


По пути в Англию Наташа и Сара устроились на заднем сиденье. Они о чем-то шептались, иногда включая Мака в разговор. Они не будут возвращаться в Сомюр. Сара сказала, что знает одного человека, которому полностью доверяет доставку Бо. Они позвонили в Кадр-Нуар, где, к счастью Сары, ожидали их звонка. С лошадью все было хорошо. Она будет там в безопасности, пока ее не заберут. Наташа сказала, что сама Сара не приедет.

– Нам нужно заняться похоронами, – сказала она мягко.

Время от времени Мак оглядывался и видел две склонившиеся головы: они что-то планировали, обсуждали. Казалось, между ними было полное взаимопонимание. Сара останется с Наташей. Они рассматривали разные варианты: интернаты – Наташа позвонила сестре, которая сказала, что слышала, есть школы, в которые принимали с лошадью, – или платные конюшни в другом районе Лондона. Наташа сказала, что проблем с Салем больше не будет. Без подписи Сары условия и положения договора, а также его притязания на лошадь были беспочвенны. Она пошлет ему официальное письмо с объяснением всего этого и предложением держаться подальше. И Бо будет в безопасности. Они устроят для него лучшую жизнь. Где-нибудь, где он сможет бегать по зеленым лугам.

Наташа, подумал Мак, занималась тем, что у нее лучше всего получалось: решала чужие проблемы. Время от времени, когда упоминалось имя Анри Лашапеля, лицо Сары кривилось от боли. Тогда Наташа сжимала ее руку или поглаживала по плечу. Показывая снова и снова, что рядом.

Мак наблюдал за всем этим в зеркале заднего вида, испытывая благодарность, но чувствуя себя лишним. Он знал, Наташа не намеренно исключила его и Сара навсегда останется в его жизни тоже, что бы ни произошло между ними двоими. Возможно, так Наташа дипломатично говорит ему, что проведенная вместе ночь была ошибкой, а теперь, когда напряжение поисков закончилось, она бы хотела вернуться к более стабильной жизни с Конором. Что же все-таки это было? Лебединая песня? Прощание? Он не отваживался спросить. Твердил себе, что иногда поступки говорят больше слов, и с этой точки зрения все было ясно.

Когда они добрались до Кале, Сара наконец позвонила человеку, который, по ее словам, мог бы доставить Бо в Англию. Она взяла Наташин телефон и отошла подальше, словно не хотела, чтобы ее слышали. Мак был поражен, с какой легкостью она решила оставить Бо в другой стране. Потом подумал и понял, что ей было все равно, где он будет, если не с ней.

– Ты тихий какой-то, – заметила Наташа, когда Сара отошла на значительное расстояние.

Прижав телефон к уху, Сара шла между автомобилями, стоящими в очереди на паром.