Джоджо Мойес - Танцующая с лошадьми

Мак прижался к Наташиному лицу и стал что-то нашептывать, целуя ее нижнюю губу. Он гладил ее лицо, чужое, но такое знакомое. На миг почувствовал, что она колеблется, и он тоже засомневался. Что происходит? Надо остановиться? Потом ее тонкие пальцы переплелись с его, и она тихо застонала, ища его губы.

Мак придавил ее своим телом, испустив вздох облегчения и желания. Он целовал ее шею, ее волосы, расстегнул пуговицы на мятой блузке, вдохнул мускусный запах ее кожи, и его охватило влечение. Ногами она обвила его спину, и Мак успел про себя отметить, что раньше она не была такой. На протяжении многих лет. Это была новая Наташа, и его отношение к этому было слишком сложным, чтобы он мог думать об этом в данную минуту.

Он открыл глаза и посмотрел на нее в слабом свете из окна – размазанная тушь, немытые волосы, пульсирующая жилка на выгнутой бледной шее. Возникшую нежность подавляло нечто темное, мужское. Что-то внутри его. То, в чем он не мог признаться ей, когда они состояли в браке. И дело было не в том, что он входил в ту же реку дважды. Он не узнавал ее!

– Я хочу тебя, – шепнула она ему на ухо, будто удивляясь сама себе, охрипшим от едва сдерживаемого желания голосом. – Хочу тебя.

Стаскивая рубашку через голову, Мак понял, что хоть это не был вопрос, ответ на него мог быть только один.

Наверху кружила белая птица. Она медленно делала большие круги и издавала гул, который становился все громче. Потом, когда шум делался невыносимым, она удалялась. Сара моргала, не могла рассмотреть ее из-за яркого света и про себя молила, чтобы гул прекратился.

Она лежала неподвижно. Шум усилился, и на этот раз земля под ней задрожала. Она поморщилась, почувствовав боль в голове и в правом плече. Пожалуйста, перестаньте, взмолилась она. Слишком громко. Она снова зажмурилась, пытаясь защититься от боли. Шум стал невыносимым и вдруг стих. Она облегченно вздохнула, но услышала другой звук. Хлопнула дверь. Кто-то вскрикнул.

Ой, подумала она. Плечо. Потом: холодно. Я не чувствую ног. Свет потускнел, и она приоткрыла глаза. Темная тень склонилась над ней.

– Ça va?[62]

Ее охватила непонятная паника. Что-то случилось, что-то плохое. Она моргнула, позабыв о боли. Тень обрела облик мужчины. Сара обнаружила, что лежит в канаве. С трудом села, оперлась о бетонный столб, чтобы не упасть.

Мужчины. Мотоциклы. Ужас.

Фермер стоял в нескольких ярдах от нее. На лице тревога. На некотором отдалении виднелся большой желтый трактор. Дверца осталась открытой, когда он выпрыгнул из кабины.

– Que faire?[63]

Сара не могла сфокусировать взгляд. Она осмотрелась и увидела большое вспаханное поле, вдали ангары промышленной зоны. Промышленная зона. Прыжок в темноту.

– Моя лошадь! – Она вскочила на ноги и застонала от боли. – Где моя лошадь?

Фермер попятился, жестом прося ее не двигаться.

– Je telephonerai aux gendarmes. D’accrord?[64]

Но она уже шла, спотыкаясь, по дороге, пытаясь прочистить голову и прояснить зрение.

– Бо! – закричала она. – Бо!

Фермер с подозрением наблюдал за ней, держа толстые пальцы на кнопках мобильного телефона. Сара не замечала этого, иначе легко прочитала бы его мысли. Наркотики? Сумасшествие? Один бок весь в грязи. На лице синяк. Попала в беду?

– Tu as besoin d’aide?[65] – осторожно спросил он.

Она не слышала его.

– Бо! – кричала она, схватившись за бетонный столб, чтобы не упасть.

Все тело болело. В глазах туман. Но даже она видела, что поля были пусты. Только вороны вдали и пар ее дыхания. Ее крик потерялся в неподвижном утреннем воздухе.

Она повернулась к мужчине.

– Un cheval? – взмолилась она, повернувшись к фермеру. – Un cheval brun? Un Selle Français?[66]

Сара дрожала от холода и от страха. Этого не может быть. Только не теперь, после всего. Ее охватил страх. Она отказывалась осознавать масштаб случившегося, слишком огромный и ужасный. Он не мог убежать. Конечно, он не мог убежать.

Фермер стоял теперь у дверцы трактора.

– Tu as besoin de mon aide?[67] – снова спросил он, но на этот раз с меньшей уверенностью, будто надеялся, что иностранка скажет, что помощь ей не нужна и все в порядке.

Но Сара уже хромала по дороге, сама не зная куда, выкрикивая имя своей лошади, и не слышала фермера. Шок от исчезновения Бо пересилил боль в плече и непрекращающийся гул в голове.

Она прошла почти вдоль всего вспаханного поля, когда поняла: исчезла не только лошадь, но кое-что еще.

Почти в тридцати милях оттуда Наташа проснулась от внезапного ощущения потери. Она еще не поняла по звуку, что Мак пошел в ванную, но почувствовала, что его уже нет рядом. Она помнила его руку на своем теле, его ногу на своей ноге, его теплое дыхание на шее. Без него она лишилась веса, будто парила в воздухе, а не лежала в уютной широкой двуспальной кровати. Мак…

Она слышала, как он поднял сиденье унитаза, и невольно улыбнулась этому проявлению совместной жизни. Закуталась в одеяло, вдыхая запах, говорящий о часах наслаждения, о взаимно удовлетворенной страсти. Думала о нем: о его губах на своих губах, о его руках, о том, как он смотрел на нее, словно весь прошлый год не был забыт, но стал незначительным из-за силы их чувств. О себе: своей раскованности, страсти, желании, которое возникло так неожиданно, что ей казалось, будто это была не она, а кто-то другой. Будто все ссоры и колкости, которые мешали им быть самими собой, только обострили чувства. Она знала, что удивила его, как и саму себя. Как давно она не чувствовала лучшей версией себя в его глазах?

Наташа передвинулась на другую сторону кровати и вдохнула еще теплый аромат его кожи. Услышала, как в туалете спустили воду, потом открыли кран и мыли руки. Что, если она снова прижмется к нему, перед тем как им придется встать и продолжить поиски? Что, если она воспользуется его губами, руками и кожей, чтобы укрепить силы перед новым днем? Что, если искупается в этой исполинской ванне на ножках в виде лап и вернет себе его мускулистое тело дюйм за дюймом в мыльной пене? Я его люблю, подумала она и почувствовала облегчение, будто это признание означало конец борьбы.

Наташа удовлетворенно вздохнула. Потом прозаически потерла глаза, вспомнив о размазанной туши, попыталась пригладить свалявшиеся на затылке волосы. Ее тело пылало, изнывало от предвкушения, и она мысленно попросила Мака поторопиться. Она хотела, чтобы он прижался к ней, обнял ее, вошел внутрь. Она жаждала его физически, хотя думала, что этого уже никогда не будет. С Конором она никогда такого не испытывала. Физическое влечение – да, но это было скорее сродни удовлетворению аппетита, который оба испытывали, но не головокружительное животное ощущение половинки одного целого, когда даже временное отсутствие казалось ампутацией.

В эту минуту она услышала голос. Сначала ей показалось, что говорят в коридоре. Потом Наташа прислушалась и поняла, что это голос Мака. Она выбралась из постели, завернулась в простыню и прошла босиком к двери ванной. Поколебалась, потом приложила ухо к старинной дубовой панели.

– Дорогая, поговорим об этом в другой раз. Ты невозможна. – Он засмеялся. – Нет… Мария, сейчас мы не будем это обсуждать. Я уже тебе сказал, поиски затянулись. Да, увидимся пятнадцатого… Я тебя тоже. – Снова засмеялся. – Мария, мне пора. Поговорим, когда я вернусь.

Долгие годы после этого Наташа будет пытаться разорвать связь между запахом воска и предчувствием беды. Она отпрянула от двери. Улыбка исчезла с ее лица. Жар в ее крови, как в алхимической реакции, превратился в лед. Она успела добраться до кровати, пока он не вышел из ванной. Успокоила дыхание, потерла лицо, не решив, как его встретить.

– Ты проснулась.

Она чувствовала, что он на нее смотрит. Голос чуть охрип от недосыпа.

– Сколько времени?

– Четверть девятого.

Сердце учащенно билось в груди.

– Пора. – Наташа взглянула на разбросанную по полу одежду.

На Мака она старалась не смотреть.

– Ты хочешь встать? – удивился он.

– Думаю, да. Нам нужно поговорить с полицейскими, не забыл? Мадам… обещала позвонить в полицию.

Трусики Наташи лежали под огромным комодом орехового дерева. Она покраснела, вспомнив, как они там оказались.

– Таш?

– Что? – Она достала трусики, повернувшись к нему спиной.

Простыня скрывала ее обнаженное тело от его глаз.

– Ты в порядке?

– Все отлично. – Она натянула трусики и повернулась к нему, глядя спокойным и ясным взглядом, но в душе желая ему медленной мучительной смерти. – А что?

Мак улыбнулся, пожал плечами, слегка озадаченный и не понимающий ее настроения.

– Мне кажется, пора начинать день, – продолжала она. – Помнишь, зачем мы здесь?

Он не успел ответить, как она собрала одежду и прошла в ванную.

До визита в замок жандарм поговорил с администрацией Кадр-Нуар.

– Они ничего не знают о такой девочке. – Они сидели в гостиной и пили кофе, приготовленный мадам, которая тактично удалилась. – Но заверили меня, что сразу вам сообщат, если она появится. Вы еще здесь побудете?

Наташа с Маком переглянулись.

– Думаю, да, – сказал Мак. – Это единственное место, куда Сара могла направиться. Мы останемся здесь, пока она не приедет.