Трупы животных начали находить около шести месяцев назад, вспомнила Вайолет, чуть ли не на ощупь пробираясь в сгущающемся тумане. Впервые их обнаружили посреди дубовой рощи, а вокруг были знаки, указывающие на обряд древней религии.

Наверняка за этим стоял Темный Рыцарь. Это он пренебрег своей верой, семьей и моралью. Он открыто признавал, что изучает древнюю религию. Впрочем, никто тогда не обеспокоился. Что ни говори, животные принадлежали владельцу земли, а всем было хорошо известно, что Габриэль Дарем является законным собственником лесов.

Всерьез в деревне заволновались только после того, как пропала первая девушка. Джози Беверли была та еще штучка — только и мечтала что о городской жизни. И все в конце концов решили, что она сбежала вместе с лудильщиками. Мэри Хики была особой вялой и мечтательной. Многие сходились на том, что она просто утонула — хотя тело ее так и не нашли.

Иное дело Моди Поссет, которая давно дружила с сестрами Твикхем. Понятное дело, она не очень-то обрадовалась, когда узнала, что «залетела». Но Вайолет ни секунды не сомневалась в том, что Моди без труда удалось бы женить на себе Хораса Рамсфорда. Хотя самой Вайолет было совершенно непонятно, как может симпатичная девчонка добровольно пойти замуж за немолодого уже вдовца с солидным брюшком и редеющими волосами, да еще и обремененного, ко всему прочему, пятью ребятишками. Впрочем, достало же Моди желания резвиться в его постели. А Рамсфорд был человеком состоятельным — как ни крути, не самый худший из женихов.

Но все пошло совсем не так. Моди исчезла два дня назад, и никто о ней с тех пор не слышал. Рамсфорд плакался себе в кружку в «Кабаньих окорочках», а старый Том Поссет, отец Моди, выглядел как убийца. Не за горами была и ночь Белтайна.

Впрочем, старые обряды остались в прошлом, напомнила себе Вайолет, упорно продвигаясь вперед. Теперь праздник звался Майским днем, и лишь шепотком о нем говорили как о Белтайне. Лет шестьдесят назад преподобный Хастон положил конец этим языческим суевериями, угрожая пастве вечным проклятием, и люди до сих пор помнили его гневные проповеди. Однако решение это далось им непросто: Хернвуд был назван в честь старого доброго охотника Херна, защитника лесов. Люди здесь регулярно молились ему наряду с христианским Богом, разумно посчитав, что у человека не может быть слишком много друзей в потустороннем мире.

Но ныне подобное богохульство было под запретом. И жители в большинстве своем забыли о древних обрядах. А если кто-то и упоминал о них, его тут же одергивали более осторожные односельчане.

И все же Майский день был уже не за горами — как бы его там ни называли. И Моди Поссет таинственно исчезла. Сама же Вайолет брела теперь в сплошном тумане — даже луна померкла на небе. Внезапно ей с пугающей отчетливостью стало ясно, что она не одна на этой узкой дорожке, огибающей край Хернвудского леса. Кто-то был рядом. Кто-то или что-то — древнее и злое.

— Кто здесь? — выкрикнула она дрожащим голосом.

Туман заглушил ее слова, отбросил их назад, и Вайолет замерла, испуганная еще больше.

— Вам меня не испугать. — Но паника уже закрадывалась в ее сердце.

Она уже слышала их — шепотки, шорох одежды, тяжелое дыхание. Они надвигались на нее со всех сторон, и Вайолет чувствовала, как тянутся из тьмы к ней их руки — жадные и безжалостные. Страх буквально сковал ее и пригвоздил к месту.

И вдруг впереди замаячили две тени: туман не туман, что-то бесплотное и зыбкое. И Вайолет со всей отчетливостью поняла, что призраки действительно существуют. В этих местах давно уже не было монахов, однако двое из них сейчас стояли перед ней — угадывались в этой белесой мгле.

— Тебе сюда, — вымолвил один из них, не пошевелив губами, отчего Вайолет испугалась еще больше.

— Поторопись, девица, — сказал второй, — иначе попадешь в беду, как остальные. Беги туда, беги как можно скорее.

Ясное дело, они завлекали ее в ад. Было сущим безумием следовать их советам. Но Вайолет по-прежнему чувствовала присутствие других существ — созданий тьмы. Они окружали ее, дышали ей в спину, подбирались все ближе. А эти двое, что бы там ни говорил священник, были людьми Бога. Куда опасней казались ей те, кто крался сейчас позади.

— Во имя Господа, поторопись! — раздраженно произнес тот, что был повыше, хотя, если уж на то пошло, ей приходилось только догадываться, кто из них говорил, — ведь губы-то не шевелились. Высокий с угрожающим видом шагнул к ней: — Беги!

И Вайолет помчалась вперед. Кто-то схватил ее за украденную шаль, но она стряхнула ее с плеч без малейшего колебания. Тяжелые башмаки ее громыхали по дорожке — в такт с бешено стучащим сердцем, но Вайолет слепо неслась вперед, доверившись инстинкту и двум существам, которых ее всю жизнь учили бояться. Она мчалась так, будто от этого зависела ее жизнь, поскольку знала: та незримая угроза, которую она оставила позади, была воплощенным злом. В горле у нее пересохло, сердце трепыхалось в груди, руки и ноги дрожали, но Вайолет упорно бежала вперед.

Внезапно туман разошелся, и оказалось, что лес остался далеко позади. Вайолет увидела деревушку и знакомый трактир. Устрашающие создания тоже исчезли — скрылись во тьме вместе с призрачными монахами.

Рыдая и пошатываясь от усталости и страха, ввалилась она в общую залу. Лицо ее было расцарапано, хотя Вайолет и не помнила, как это произошло. Платье оказалось порвано. И все же она была жива, и Билли Томпкинс уже ждал ее. И никакие дьявольские создания не были ей страшны, пока он крепко прижимал ее к своей мощной груди.

* * *

Порывом ветра Габриэлю швырнуло волосы на лицо. Он тут же отбросил их назад нетерпеливым жестом. Пожалуй, стоило бы постричься, а то, как утверждал Питер, длинные волосы придавали ему чертовски романтический вид. Молено даже обрить голову и носить парик, как и подобает настоящему джентльмену. Впрочем, Габриэль знал, что к такой перемене он не готов. Ему не было дела до собственной прически, как не было дела и до одежды: камердинер и куча тряпок — это не про него.

В отдалении послышался шум: очевидно, шайка возвращалась из леса к себе в Арундел. Судя по недовольным голосам, добычу они все-таки упустили. Интересно, кого преследовали на этот раз? Еще одну самку оленя?

Несмотря на слухи, которые не умолкали в округе уже несколько месяцев, Габриэлю отчаянно не хотелось верить, что они возьмутся за местных жителей. Он не был близко знаком с Чилтонами и предпочитал держаться от них подальше. Однако за время своего пребывания в Лондоне ему не раз приходилось встречаться с подобными людьми. Богатые, изнывающие от скуки представители высшего общества, любившие поиграть в колдовство и язычество. Одним из новомодных увлечений стали древние британские обряды. Побывал на таких обрядах и Габриэль — главным образом из любопытства. Начиналось все с обильных возлияний и декламации разного рода заклинаний, а заканчивалось обычной оргией. Габриэлю хватило нескольких раз, чтобы потерять к подобному действу всякий интерес. В своем увлечении друидизмом он не искал сексуального удовлетворения — вокруг и так не было недостатка в красивых и скучающих дамах. Он искал ответы на важные для себя вопросы, а о каких ответах могла идти речь на вакханалиях лондонской знати?

Чилтоны, без сомнения, относились к той же породе. Но если их лондонским единомышленникам приходилось потрудиться, чтобы найти в пределах города подходящую дубовую рощу, да и в жертву приносился исключительно домашний скот, то Чилтонам, конечно, повезло больше. Остатки древних верований еще продолжали существовать в Северном Йоркшире, а уж дубовых рощ тут и вовсе хватало. Пока Чилтоны ограничивались тем, что убивали в ритуальных целях диких животных, Габриэль не собирался им мешать. Да, ему не нравилось это бесцельное уничтожение дичи, когда столько людей в округе голодало. Однако недовольство его не было настолько сильно, чтобы утруждать себя какими-то действиями.

Вдобавок он отказывался верить, что исчезновение трех девушек как-то связано с развлечениями этой знатной парочки. Для него это было столь же невероятно, как слухи об убийстве престарелого отца Джеффри Рамни, который был найден мертвым несколько месяцев назад. Генри Рамни был мерзким старым пьяницей, злобным и недалеким, и какое бы возмездие его ни настигло, оно явно пришло с запозданием.

И все же Габриэль не мог быть уверен в том, что Чилтоны и в самом деле тщеславные и безобидные создания, какими он их считал. Ежедневно к ним приезжали новые гости, среди которых встречались и лондонские знакомые Габриэля. Особенно беспокоил его человек по фамилии Мерривезер — мерзавец, каких еще поискать. Можно было счесть простым совпадением тот факт, что не за горами уже был праздник Белтайн, однако Габриэль никогда не полагался на совпадения и предпочитал просчитывать различные возможности. Это делало его жизнь намного интереснее.

Если Чилтоны действительно решили возродить древний ритуал друидов, надо было уяснить, насколько далеко они готовы зайти. Габриэлю этого очень не хотелось, однако чувство долга, на которое он давно привык не обращать внимания, проявило вдруг себя с неожиданной силой. Не оставалось ничего другого, как попытаться сблизиться с Чилтонами, чтобы понять, так ли они безвредны, как кажется ему.

Густой туман стелился по земле, когда Габриэль покинул усадьбу Даремов, однако инстинкт безошибочно привел его к развалинам аббатства. Сейчас от тумана не остаюсь и следа — его сдуло порывами усиливающегося ветра, который трепал теперь кроны деревьев у него над головой.

На этот раз Габриэль решил пренебречь привычным путем к своей обветшалой башне. Его дом находился в какой-нибудь миле отсюда, а ночной воздух был по-весеннему теплым. Пожалуй, не помешает заглянуть туда, чтобы лично удостовериться в том, как там идут восстановительные работы. Надо посмотреть, не становится ли старый дом более пригодным для жилья.