До сих пор ей казалось, что она стоит к нему слишком близко. Как же она ошибалась! Габриэль решительно привлек ее к себе, и она ощутила тепло его кожи сквозь влажную ткань рубашки, почувствовала твердые очертания тела сквозь промокшую насквозь юбку. Элизабет смотрела на него с негодованием, однако царящая вокруг темнота не позволила ему разглядеть этот немой укор.

На этот раз, когда он поцеловал ее, губы Габриэля были приоткрыты. Без сомнения, она бы отпрянула не держи он ее так крепко. Тогда Лиззи попыталась вывернуться из его объятий, но и это не помогло. Габриэль был неумолим.

— Не бойся, детка, — шепнул он. — Это всего лишь поцелуй. Я же не пытаюсь украсть у тебя душу.

С губ у нее сорвалось нечто похожее на протест, и Габриэль поспешил воспользоваться этим. Сжав ее лицо в ладонях, он слегка запрокинул ей голову, чтобы удобнее было целоваться. У Элизабет бешено заколотилось сердце, а ноги ослабели. На этот раз он во время поцелуя пустил в ход не только губы, но зубы и язык — весьма умело и весьма непристойно. А ей ничего не оставалось, как стоять, прижатой к его телу, и терпеть эти немыслимые выходки. А еще убеждать себя, что горячая волна, прокатившаяся по ее телу, была признаком отвращения, а не предательского удовольствия.

Наконец он неспешно отстранился от нее, и Лиззи прижалась спиной к каменной стене. Она никак не могла отдышаться, привалившись к прохладному камню. Больше всего она боялась, что Габриэль вновь поцелует ее. И что на этот раз она ответит на его поцелуй.

— Ну вот, уже немного лучше, — удовлетворенно пробормотал Габриэль. — Вряд ли, впрочем, мне удастся убедить тебя подняться наверх и раздеться для меня.

Ей следовало бы отвесить ему пощечину, однако силы словно бы оставили ее. Все, на что она была сейчас способна, — стоять, прижавшись к стене, в этой спасительной тьме. Вдобавок в такой темноте она могла запросто промахнуться.

— Думаю, с моей стороны было бы неоправданной самонадеянностью принять твое молчание за согласие, — продолжил Габриэль. — Почему бы тебе просто не подняться наверх? Питер нальет нам горячего чая, и мы сможем дождаться окончания грозы в тепле и уюте. А еще лучше, я угощу тебя французским коньяком, чтобы посмотреть, не станешь ли ты чуть сговорчивее.

— Зачем тебе это нужно? — собравшись с силами, вымолвила Элизабет.

— По-моему, все очевидно. Ты не только молода, но еще и весьма соблазнительна. А я, как уже было сказано, питаю неизъяснимую слабость к рыжеволосым феям, прогуливающимся по моему лесу. Да и чем еще заниматься таким дождливым вечером?..

— Как не попытаться соблазнить гостью своего отца, — закончила за него Элизабет. — Твоя неприязнь к сэру Ричарду зашла так далеко, что ты сделаешь все возможное, лишь бы опозорить его? И не остановишься даже перед тем, чтобы погубить неопытную девушку, находящуюся на его попечении?

— Я бы не стал употреблять слово «погубить», — заметил Габриэль. — Поверь, ты получишь незабываемое удовольствие, если сможешь как следует расслабиться. Для этого и нужен французский коньяк.

— Благодарю, но я не желаю погрязнуть в греховной страсти.

— Ты даже не представляешь, от чего отказываешься, — пробормотал он. — Я мог бы тебе показать, но ты, похоже, не готова. По крайней мере, пока.

— Я куда более благоразумная особа, чем тебе кажется.

Лиззи понятия не имела, как ей обращаться к нему. Она бы скорее умерла, чем назвала его по имени. Но с учетом его загадочного происхождения оставалось лишь гадать, какой титул и какую фамилию он носит на самом деле.

— К сожалению, это так. — Если в голосе его и промелькнула легкая насмешка, Лиззи предпочла ее проигнорировать. — Идем наверх, Лиззи. Там ты сможешь переждать грозу, не опасаясь за свое целомудрие. Клянусь честью.

— Ты знаешь, что такое честь?

— В собственном понимании, конечно. К тому же там сейчас Питер. Он станет для тебя надежной компаньонкой. Этот человек провел большую часть жизни, пытаясь уберечь меня от неприятностей. С ним ты будешь в такой же безопасности, как в собственной кровати.

В темноте Лиззи не могла разглядеть лицо Габриэля, однако в голосе его явно звучала ирония. Обладай Элизабет хоть каплей здравого смысла, она с ходу бы отвергла его предложение.

Здравого смысла ей было не занимать, но кроме него, она полагалась еще и на инстинкты. Раз Габриэль сказал, что не станет домогаться ее, значит, так оно и будет.

— Пожалуй, я бы не отказалась от чашечки чая, — выдавила она наконец.

— Привыкла доверять людям? — подколол он ее.

— Зависит от ситуации.

— Дай мне руку, Лиззи, и я отведу тебя в свое логово.

Элизабет сделала свой выбор, и раз уж она решила довериться ему, было глупо идти на попятный.

Она сжала его ладонь, вновь испытав странную дрожь, от которой у нее необъяснимым образом свело низ живота.

— Хорошая девочка, — пробормотал Габриэль.

Оставалось лишь молиться, чтобы он не забыл об этом, очутившись в своем логове!

Глава 6

Лиззи побрела за ним в непроглядной тьме вверх по витой каменной лестнице, показавшейся ей просто бесконечной. Снаружи дождь хлестал по стенам, а где-то в отдалении еще громыхал гром. Здесь, внутри башни, ладонь ее была зажата в его ладони, и вся вселенная, казалось, вместилась в этот крохотный кусочек плоти.

Габриэль распахнул дверь, и Лиззи обдало живительным теплом. Она зажмурилась от яркого света, а затем невольно пошатнулась, только сейчас осознав, как высоко они поднялись.

— Наконец-то! — произнес мужской голос. — Твоя сестра и ее кузина пропали. Один бог знает, что могло случиться с Джейн в такую грозу. Тебе стоило бы вбить в ее головку немного здравого смысла, поскольку отцу до нее и дела нет, а мне тем более не пристало ее поучать.

— Джейн не слушает меня, Питер. И ты это прекрасно знаешь, — спокойно заметил Габриэль. Он стоял в дверях, полностью заслоняя собой Элизабет.

— Тебя она слушается больше, чем остальных. Я не хочу, чтобы какая-то легкомысленная южанка втянула ее в неприятности…

Элизабет не сдержалась и громко чихнула. Габриэль посторонился с невозмутимой миной, и девушка оказалась лицом к лицу с мужчиной по имени Питер. В нем она, к своему удивлению, узнала одного из конюхов, работавших на сэра Ричарда.

— Я не легкомысленная южанка, — заявила она с чувством собственного достоинства, которое было подпорчено очередным приступом чихания. — Лошадь подо мной понесла, и я ничего не могла поделать.

— Мэриголд? — с удивлением переспросил Питер. — Да это самая смирная лошадка на всей конюшне.

— Я бы так не сказала.

— Должно быть, вы боитесь лошадей, мисс? Наверняка в этом все дело. Лошади чувствуют неуверенность всадников и стараются взять верх, — заметил Питер.

— Не слушай его, Лиззи. Этот человек считает, что лошади — само совершенство и только мы, негодные создания, умудряемся все испортить, — насмешливо сказал Габриэль. Он протянул руки к огню, чтобы согреться.

— Многие люди не заслуживают сравнения с лошадьми, — спокойно заметил Питер. — Сейчас я найду вам какое-нибудь одеяло, мисс. Вы здорово промокли.

— Может, ты найдешь ей во что переодеться? Не хочу, чтобы она подхватила лихорадку, пока находится под опекой сэра Ричарда.

— Я не собираюсь переодеваться, — мрачно заметила Лиззи.

— К величайшему моему сожалению, — улыбнулся Габриэль. — Что ж, Питер, найди ей одеяло. Потом, если тебе так уж хочется, можешь прочесать окрестности в поисках Джейн. Я знаю, тебя бесполезно убеждать, что моя сестра и без того в состоянии позаботиться о себе.

Питер приблизился к Лиззи с лиловой накидкой.

— Она будет искать мисс Пенсхерст, в то время как та находится у вас дома в полной безопасности.

— Почему бы тебе не убедить в этом Лиззи? — буркнул Габриэль. — А то она считает, будто попала в руки законченного распутника, который только и хочет, что совратить ее.

— Так оно и есть, — бесстрастно заметил Питер.

Габриэль, запрокинув голову, расхохотался. А затем, к величайшему ужасу Элизабет, стащил с себя мокрую рубашку и бросил ее на стул.

Лиззи замерла в дверях, не в силах даже пошевелиться. Не то чтобы она прежде не видела обнаженного по пояс мужчину. В конце концов, она выросла в деревне и у нее самой было пять братьев. Просто никогда еще она не видела мужчину, подобного Габриэлю, — с гладкой загорелой кожей, выгодно подчеркнувшей рельефную мускулатуру. Габриэль, не заметивший, судя по всему, ее замешательства, повернулся лицом к огню. Но вид его спины смутил Лиззи ничуть не меньше: она выглядела так же красиво, как грудь.

— Не бойся, — сказал он, так и не повернувшись к ней лицом. — Я не собираюсь разоблачаться и дальше у тебя на глазах. Такое чувство, что ты и без того сейчас упадешь в обморок.

Ее мгновенное замешательство было смыто волной раздражения.

— Я не настолько щепетильна, — фыркнула она.

— Тоже верно. Не упала же ты в обморок, когда я тебя поцеловал.

— Ты что, и правда поцеловал ее? — спросил Питер, явно шокированный этим обстоятельством. — Ты совсем спятил? Габриэль, ты не можешь шататься по округе, приставая с поцелуями к благовоспитанным молодым девицам…

— Почему бы и нет? — невозмутимо возразил тот. — Следовало попробовать. Искренне рекомендую, хотя сама Лиззи не до конца уверена в том, понравилось ли ей это.

— Хватит валять дурака, — сухо отозвался Питер. Он набросил Лиззи на плечи теплую накидку, и та успела подхватить ее до того, как ткань соскользнула на пол Это был бархат — плотный, блестящий и невероятно чувственный.

— Взять, к примеру, Джейн, — продолжал Габриэль. — Думаю, она бы не отказалась от порции поцелуев. Я бы даже сказал, она нуждается в том, чтобы ее поцеловали.