— Я должен был бы заставить вас всех на четвереньках отволочь эту мерзость отсюда в ров, — сказал он, испепеляя их взглядом. — Но кхмеры нашли бы это забавным. Поэтому пусть это сделают несколько зрителей. А когда они покончат с этим, убейте их и сбросьте их тела туда же.

Все промолчали. Стоявший рядом с Асалом мужчина отвел глаза в сторону, явно страшась Индравармана. То, что осталось от сабли короля, тут же воткнулось в живот этому командиру. Глаза его в ужасе округлились, он схватился двумя руками за эфес, а затем отклонился назад и рухнул на землю.

— Я не потерплю трусов в моей армии! — проревел Индраварман. — Вы слышали меня? Джаявар не трус. Он явился сюда, прошмыгнув под носом у всех вас, и поиздевался над нами! Он дал надежду своим людям, тогда как надежды у них не должно быть никакой.

Один из военачальников, дольше других служивших Индраварману, нерешительно прокашлялся.

— Тогда прикажите убить их, мой король. Перебить их всех.

— Кхмеры нам нужны! Как мы будем кормить нашу армию, если кхмеры не станут выращивать урожай на своих полях? Кто будет ковать нам новое оружие, если мы убьем их кузнецов? С каждым днем сюда прибывает все больше наших людей, но мы по-прежнему подобны детям, которые никак не могут оторваться от материнской груди.

— Тогда убейте только их молодых мужчин, мой король. Всех, кто в состоянии поднять копье против нас.

Индраварман бросил на землю обломок своей сабли.

— И это единственный совет, который я могу от вас получить? А может быть, все же лучше заставить этих людей работать на нас? Чтобы они при этом чувствовали свою ответственность за безопасность и благополучие их семей? — Он рассыпался проклятьями, а затем вытер пот, заливавший его глаза. — Неужели меня окружает лишь горстка тупиц?

— Убейте Джаявара, мой король, и тогда до этого камня никому не будет дела, — сказал Асал. — Сохраните его. Установите на него голову принца, и сопротивляющиеся вам рассеются.

— Как мне убить человека, который прячется от меня?

— Должно быть, он приходил сюда, мой король, чтобы поговорить с кем-то из своих людей и передать ему свое послание. Нужно найти этого человека, и тогда вы узнаете, где находится Джаявар. Такие сведения, безусловно, невозможно сохранить в тайне.

— И тогда мы выступим и нападем на него?

— Именно так. И мы сделаем это.

Индраварман обернулся и посмотрел на камень. Часть имени Джаявара была сколота в том месте, куда пришелся удар сабли. Наверное, Асал прав. Лучше смириться с правдой, чем отрицать ее.

— Камень останется здесь, — сказал он. — Но объявите всем, что в один прекрасный день его будет украшать голова Джаявара и что тот, кто принесет мне эту голову, получит за нее столько золота, сколько она весит.

Несколько командиров одобрительно загалдели. Индраварман переводил взгляд с одного из своих людей на другого, оценивая их сильные и слабые стороны. Большинство его военачальников были преданными, умными и храбрыми людьми. Несмотря на его горькие слова, это была грозная сила. Однако никто из них не мог сравниться с Асалом ни на поле битвы, ни как стратег.

Индраварман взял у ближайшего к нему генерала его саблю и кивнул Асалу:

— Следуй за мной.

Они шли в северном направлении вдоль храмового рва. Поскольку дороги сейчас охранялись, здесь было тихо и спокойно. Сквозь густую листву деревьев пробивались отдельные лучи солнца, подсвечивая кружившую в них дорожную пыль. В земле рылся петух, выискивая насекомых. Слева от них, словно пики далекой горной гряды, возвышались купола храма Ангкор-Ват.

— Ты не боишься меня? — спросил Индраварман, подумывая, не убить ли ему Асала прямо сейчас, пока могущество этого человека еще не представляет угрозы для его власти.

Асал никогда не боялся смерти. Его мать сказала ему, что однажды они с ней воссоединятся, и с тех пор он не пытался избегать опасности. Но именно сейчас, когда он думал о том, как в его жизнь вошла Воисанна, став ее частью, ему хотелось увидеть, куда приведет его этот путь. Он уже мог представить себе свое счастье, и поэтому, впервые за много лет, он боялся того, что Индраварман может сделать с ним и что он может у него забрать. И все же признаваться в этом было бы ошибкой.

Он покачал головой:

— Раз вы довольны мной, о великий король, я не вижу причин бояться вас. И я буду стараться, чтобы вы и в дальнейшем были мною довольны.

— И как ты этого добьешься?

— Найду Джаявара. Но не рыская по джунглям. Я уверен, что в Ангкоре есть люди, которые знают, где он находится.

— По Рейм уже давно ищет этих же самых людей.

Асал кивнул:

— Тогда мы с По Реймом неминуемо пересечемся.

— И тогда… всплывет ваша давняя неприязнь друг к другу?

— Да, мой король.

— А если я прикажу вам похоронить ее?

— Я выполню ваш приказ. Но он никогда не сделает этого. Однажды он придет за мной и, когда мы встретимся, в мире станет на одного ассасина меньше.

Индраварман кивнул. Хотя ему очень хотелось стравить их, чтобы посмотреть, кто упадет первым, на данный момент они оба были для него ценны. По Рейм был более беспощадным, но при этом, как считал Индраварман, и более предсказуемым. У него не было принципов, не было понятия чести, не было привязанностей. Асал же, наоборот, был даже чересчур принципиальным. И это делало его опасным.

— Ты должен оставить его мне, — сказал Индраварман.

Асал согласился, лишь на какое-то мгновение замедлив шаг.

— Я скажу ему, чтобы он сделал то же самое в отношении тебя, — добавил Индраварман, хотя слова его были правдивы лишь наполовину, поскольку для себя он уже решил, что Асал должен умереть.

— Да, о великий король.

— Мы все чамы, Асал, и мы должны действовать сообща, чтобы одолеть нашего общего врага. Принеси мне голову Джаявара, и этим ты спасешь свою собственную.

* * *

Позднее, когда солнце уже спряталось за горизонтом и на мир опустился вечер, Асал и Воисанна сидели на циновке из ротанга и ужинали. Асала утомляли все эти королевские трапезы из золотой посуды, устраиваемые с невообразимой помпой и церемониями. Он попросил, чтобы ему готовили так, как когда-то готовила его мать, — пища должна быть простой и скромно подаваться.

Держа в руках специальные жесткие листья, которыми пользовались, как ложками, Асал и Воисанна лакомились жареным сомом под густым соусом, приготовленным из имбиря, сахара, чеснока и воды. Оба ели правой рукой и часто делали паузу, чтобы обмыть пальцы в чаше с водой. Запивали они все это пальмовым вином из деревянных чашей — в отличие от большинства высокопоставленных членов общества, которые пили вино, потягивая его через бамбуковые трубочки.

Во время еды Асал время от времени поглядывал на Воисанну. После того как она узнала о том, что с ее сестрой все в порядке, от ее лица, казалось, исходил свет. Глаза стали больше, а улыбка — еще более чарующей. Она вновь начала пользоваться благовониями из цветов жасмина и носить ярко окрашенные юбки. Она была одной из тех кхмерских женщин, кому разрешалось носить драгоценности, и на щиколотках ее красовалось несколько золотых обручей. Правое запястье было украшено серебряным браслетом с инкрустацией из круглых нефритовых камешков.

Асал попросил ее поужинать с ним, потому что у него были хорошие новости, которыми он хотел с ней поделиться. Но сначала он хотел, чтобы она как следует поела, потому что Воисанна была более худой, чем большинство женщин ее возраста, и он боялся, что, заболей она дизентерией, как это частенько случалось со многими кхмерами и чамами, у ее истощенного организма не будет сил бороться с недугом.

Асал понемногу потягивал вино, прислушиваясь к мелодии, доносившейся издалека. Где-то музыканты играли на арфах, звенели колокольчиками и дули в раковины моллюсков. Он наблюдал за тем, как Воисанна доела рыбу и вымыла пальцы в чаше с водой. Двигалась она с изяществом придворной танцовщицы. Все в ней казалось ему утонченным, и он задумался, каким она видит его, мужчину со шрамами и грудой мышц. Он должен казаться ей грубым и неуместным рядом с ней, как слон возле орхидеи.

— Я тут думал о твоей сестре, моя госпожа, — наконец прошептал он, ставя на циновку свою чашу с вином.

Она подняла на него глаза.

— Я хочу увидеть, как вы воссоединитесь с нею. Вы обе заслуживаете этого. И мне кажется, я уже знаю, как свести вас вместе.

— И как же?

Музыка умолкла. В комнате повисла тишина, и теперь лишь потрескивали свечи, горевшие в углу. Асал встал на колени и придвинулся ближе к ней.

— Сначала… я думал о том, чтобы выкрасть Чаю. Но, как выяснилось, я знаком с ее хозяином, а он — уважаемый человек. Поэтому нет нужды красть то, что можно просто выкупить.

Воисанна нагнулась к Асалу:

— Так ты можешь купить ее?

— А почему бы и нет? Думаю, что в такой ситуации лучше будет поступить честно. Я могу объяснить ему, что ты моя… партнерша и что тебе было бы приятно воссоединиться со своей сестрой. Если я попрошу его о такой услуге, думаю, он мне не откажет.

Воисанна подалась вперед и взяла его за руки.

— И тогда она будет жить со мной?

— Нет, моя госпожа. Потому что все, кто живет в том доме, слишком уж доступны для Индравармана. Мы будем держать ее от него подальше. В качестве моей новой рабыни она будет ухаживать за моим конем. Она будет жить с другими рабами. Но ты сможешь часто видеться с нею, и я буду добр к ней. Она станет полностью свободна, хотя и будет считаться рабыней.

— Когда, Асал? Когда ты сможешь это сделать?

Он улыбнулся:

— Как насчет завтра?

Она притянула его к себе и прижалась к нему. Затем она подняла голову и поцеловала его своими мягкими и теплыми губами.