— Давай, еще увидимся! — Демин, подхватив огромное количество своих вещичек, поплелся к гардеробу.

Гуле удалось очень оперативно договориться с ведущим о том, что они выступают в одиннадцать. Она отдала ему флешку и вышла ненадолго, чтобы проверить готовность реквизита и площадки. Марат давно все разложил и расставил. Гуля отложила свои веера, шест и пои в одну сторону и вернулась в гардероб к девочкам: до выхода оставалось двадцать пять минут. На улице оставаться Гуля не захотела: становилось по-ночному холодно и сыро, как часто бывает на природе за городом.

Вернулась вовремя: Паша развлекал ее девчонок сплетнями об Антоне. Мстил ей так, что ли, за то, что не пропустила выступить первым или просто вспомнил о ее конкуренте из-за разговора с Гулей об очередности выходов, но ее девочки слушали Пашу внимательно и увлеченно.

— И вот Антошка мне говорит: «Паш, я буду новую программу делать, и мне нужна хорошая девочка, сильная в фаере, чтобы с ней забацать номер. Или просто очень пластичная — посмотрим». Вот поэтому кастинг устраивает в следующую субботу днем. Вечером же они выступают…

— Он все работает и работает, — вздохнула сердобольная Юлька, — днем, значит, кастинг, а вечером — выступление…

— Хочешь жить — умей вертеться, — философски заметил Паша, открывая свою сумку, — я тоже: как пятница или суббота, так прямо разрываюсь, а в будни то преподаю, то еще что…

Гуля отвернулась, приподняв презрительно брови: она-то знала, что Пашкины рисовки остаются исключительно рисовками. Преподает он, ну конечно. Пытается клеить Юльку он, вот что делает.

Юля с ними работала второй год и еще не совсем разбиралась в актерской летящей братии.

— Юль, оделась, все? Иди проверь свой реквизит… — сказала негромко Гуля, но Юля взмолилась:

— Гуль, можно я еще посижу в тепле? Я же в сосульку там превращусь! Потянусь здесь, разомнусь, а минут через десять пойдем, а? — и умоляюще посмотрела на Гулю.

— Да, Гуль, давай останемся, — поддержала Ира Юлю, — что нам пока делать на улице?

— А я вам еще чего-нибудь порассказываю, чтобы веселее было, — Пашка кидал плотоядные взгляды на отошедшую в угол гардероба Юлю, которая начала разминаться.

— Еще про «Фристайл» расскажи, — попросила фокусника Ира.

Гуля наклонилась, чтобы якобы поправить ремешки танцевальных туфель. На самом деле она хотела скрыть свое недовольное лицо от девочек. Но она ничего не могла сказать Пашке: если Юле с Ирой интересно слушать об Антоне, пусть слушают.

— Ну, что я еще могу сказать… — напыжился Паша, надув щеки, — да все у них как обычно, вы, наверно, знаете о новой программе…

— Даже видели, — произнесли Ира.

— Ну…что… с девушкой своей они то сходятся, то расходятся… Недавно работали с ним — они поругались, она все звонила по телефону Антону перед выступлением. Антон туча тучей ходил, но что значит профик: как выступать начал, так улыбка, будто у него все зашибись!

— Бедный, — пожалела Антона Юля.

Гуля закусила губу. Нашла кого жалеть!

— Мы артисты, Юля, — сказала весомо, — артисты должны всегда улыбаться, если их номер предполагает улыбки. Что бы у тебя ни случилось…

— Правильно говорит Гуля! Ты ж еще та артистка, а, Гуль? — Паша подмигнул хитро Гуле.

— Все, идем. Ира, разомнешься на улице. Юля! Надень мою кофту, если мерзнешь. Она в синем мешке.

— Я губы докрашу, — ответила Ира, вытаскивая зеркальце и губную помаду. Юля бросилась к синему пакету — искать кофту.

Минуты через три они, наконец, покинули и гардероб, и Пашу. Гуля вздохнула свободнее. Ненавидела сплетников, особенно если они начинали сплетничать об Антоне. Увы, он был знаменитостью в артистических кругах, и без разговоров о нем часто не обходилось ни одна случайная встреча знакомых артистов. Наверное, судачили и о ней, но только намного реже.

Гуля представила себе, что бы сказали знакомые артисты, если бы узнали, что Гуля начала работать с Антоном. «Ой, тут без любви не обошлось…», «Гуля распустила свой коллектив ради Антона» и «Нет, она просто решила еще подработать, они с Антоном давно знают друг друга, вот и помог своей старой знакомой», «А она старая знакомая или…»

Гуля даже зубы стиснула. Какая разница, что бы могли говорить о ней и Антоне. Гуля не бросила свой коллектив, не променяла на Антоновские обещания больших денег.

Так ему и надо, что с девушкой не получается! Не одной же ей страдать! Пусть и он, счастливый, немножко помучается, ему полезно, не будет заноситься!

На улице Гуля забыла и о Паше, и об его рассказах. Сосредоточенно осмотрела площадку, вытащила сотовый из сумочки, что прихватила с собой из гардероба и которую положит рядом с Маратом на выступление.

Без десяти одиннадцать.

На крыльце ресторанчика, где сидели гости, которых скоро позовут смотреть фаер-шоу, появился ведущий и показал Гуле две руки.

— Десятиминутная готовность. Все захватили перчатки? — обратилась Гуля к девочкам. Обе кивнули головой.

— Марат, зажигалка.

— Есть.

— Музыку отдали… Разминаемся!

Пять минут Гуля с девочками наклонялась, аккуратно поднимала ноги и так же аккуратно прогибалась. Резко ничего делать на «холодное» тело нельзя: повредишь в танце мышцу, связку.

— Гости выходят, — Марат кивнул на выходящих из двери ресторана нарядных мужчин и женщин. Пока их было немного, но за несколько минут они выйдут все.

— Девочки, еще раз проверьте, где все лежит у вас! Марат, зажигай дежурную чашку.

Марат чиркнул зажигалкой, и фитилек, пропитанный керосином, в дежурной чашке, стоящей рядом с девочками и служащей для поджигания реквизита, сначала затлел, а потом ярко разгорелся.

— Ого-онь! — воскликнула Юля, подвинулась ближе к чашке и протянула к ней свои ладошки.

— Юль, снимай кофту. Марат, где мой керосин?

— Держи, — Марат протянул Гуле бутылочку.

— Снимаем кофты, сейчас музыку включат.

Они положили кофты прямо в газон — здесь не до чистоты и не до вешалок.

Ди-джей несся к колонкам, которые заранее вытащили на улицу. Что-то проверив, махнул рукой и скрылся за дверью. Гуля, натянув кожаные перчатки, чтобы не обжечься, взяла в руки шест и бутылку с керосином. Ира с Юлей приготовили чашки.

И зазвучала музыка. Гуля, осторожно набрав керосина в рот ровно на небольшой глоток, чтобы не было видно раздутых щек, подожгла от дежурной чашки шест с двух сторон, вышла на импровизированную сцену. Повертев разгоревшийся шест, несколько раз «плюнула» огнем, вызвал в рядах гостей восторженные вскрики и хлопки. Конечно! Тут парни не все плюются — боятся себя поджечь, а здесь девушка хорошенькая.

День сегодня был безветренный, и Гуля миллион раз тренировалась на минералке, проверяла себя до сих пор, да и делала это на выступлениях очень часто, так что получилось, как обычно, правильно и уверенно выплюнуть керосин изо рта. Конечно, часть керосина — совсем маленькую часть — Гуле приходилось проглатывать, и он камнем ложился на желудок, вызывая иногда немаленькие боли. Но дело того стоило. Гуля специально внесла в свой прайс эти самые «плевки» отдельной строкой. За них ей заказчики доплачивали. Если не платили — Гуля не плевалась. Но чаще всего заказывали, не взирая на дополнительную цену.

Когда керосина во рту больше не осталось, Гуля активнее начала вертеть шест. Как раз изменилась музыка: стала более динамичной, в ней уже слышались восточные мотивы. Шоу начиналась.

По площадке, красиво покачивая бедрами, с горящим фитилем прошла Юля. Она ненадолго останавливалась около каждой чашки, засовывая в каждую горящий фитиль. Чашки с пропитанными керосином фитилями давно расставил Марат. Они также, как и у Антона, отгораживали зрителей от артистов.

Прогибы с горящим шестом и его прокрутка наверху, батманы, падения на коленку, и промежуточные волны телом, различные кручения шеста. Музыка первого номера закончилась, и Гуля замерла на финальной точке. Раздались аплодисменты, но тут же заиграла следующая мелодия: на площадку с двух сторон выходили, улыбаясь, Ира и Юля.

Несколько восьмерок они танцевали одни восточную постановку с горящими чашками. В середине музыки Гуля подожгла пои и вышла к ним. Теперь девочки создавали фон и держали ритм и настроение движениями восточного танца, а Гуля под музыку вертела пои. Третий номер был с горящими веерами, четвертым Гуля надевала специальную конструкцию и танцевала самбу.

Копоть и гарь керосина, рвущееся к небу пламя… Гуля была в эти мгновения по-настоящему счастлива! Она, широко улыбаясь, с легкостью танцевала давно отработанные номера, не чувствуя усталости. Огонь — везде, везде. Фитили вееров в бразильской конструкции, фитили вееров и поев, горящие по всему периметру их сцены чаши… Вот ради чего нужно было танцевать! В огне растворялись Гулины тяжесть и боль — он словно сжигал их. И чем было больше огня, тем светлее становилось на душе у Гули. Огонь очищал и исцелял ее, дарил забвение и счастье.

В конце Ира вышла крутить примотанную к поям пиротехнику, и тысячи искр рассыпались в финале по всей площадке, приводя зрителей в неописуемый восторг. Гуля отошла на задний план, пропуская Иру — на последних восьмерках она лишь создавала фон, не больше.

В финале программы на площадке к Гуле и Ире присоединилась Юля. Девочки низко поклонились зрителям. Гуля тоже поклонилась, но максимально осторожно: с горящей конструкцией за спиной не очень раскланяешься.

Музыка затихла, представление закончилось. Зрители, похлопав, зашли в ресторан, чтобы продолжить праздновать свой неизвестный Гуле повод.

Марат в спешке гасил оставшийся непотушенным реквизит. Сняв с подошедшей Гули бразильскую конструкцию с фитилями, бросил ее на тушилку. Гуля огляделась по сторонам.