— Пока мы вместе, у вас будет все, что душе угодно, — сказал он. — Прежде чем мы вступим в отношения, я позабочусь о пожизненном материальном обеспечении для вас и возможных детей от этой связи, так что вы больше не будете нуждаться. А теперь, пока нам не помешали, поцелуйте меня, моя маленькая краснеющая чаровница. Мы обсудим это завтра.

Гарриет никогда еще не опускалась с небес на землю так резко. И ее сердце было тоже где-то там, под ногами.

— Нет, милорд, — сказала она. — Я имею в виду, что мой ответ на все ваши предложения — «нет». Благодарю вас, но у меня уже есть работа, которую я нахожу приятной и надежной.

— А-а, — протянул он. Его серебряные глаза смеялись. — Вы еще и чопорная маленькая чаровница. Вам понравится, Гарриет, обещаю. Мне кажется, всем известно, что я имею кое-какой опыт в обращении с женщинами. Вы созданы для более легкой жизни и более разнообразных удовольствий, чем те, что вы получаете в качестве компаньонки леди.

— Благодарю вас, милорд, но я предпочитаю быть компаньонкой леди, а не джентльмена, — сказала она. Она-то считала, что не склонна к глупости. Что ж, теперь она получила горький урок, но она была готова учиться на этом опыте. Ее отец постоянно повторял, что люди лучше всего учатся на болезненных для себя ошибках. Она думала, что услышит предложение руки и сердца. Это было до жалости смехотворно. Возможно, завтра она сможет посмеяться над своей наивностью.

Несколько секунд он молча рассматривал ее.

— Подумайте об этом, — сказал он. — Возможно, тогда перспектива стать моей любовницей не будет казаться вам такой ужасающей. Вы сможете жить, как герцогиня, Гарриет, и пока мы будем вместе, и потом.

Он хотел было нежно коснуться ее щеки костяшками пальцев, но она отстранилась. Гарриет набрала в легкие побольше воздуха, чтобы ответить ему, но не успела, так как дверь кареты открыли снаружи.

Даже не дождавшись, когда муж усадит ее на сиденье напротив Гарриет, Клара с великим воодушевлением начала говорить о пьесе. Она продолжала болтать большую часть дороги домой, хотя Гарриет, которая хорошо знала ее, веселость в ее голосе казалась фальшивой, а замечания — лишенными свойственной ей глубины понимания. Кроме того, пустая болтовня была совсем не в духе Клары.

Тем не менее, думала Гарриет, никто из присутствующих в карете, казалось, не жаждал прервать ее монолог. По-видимому, никто больше не желал вести светскую беседу. Она размышляла, что произошло между Кларой и мистером Салливаном, и полностью сосредоточилась на этом вопросе, пытаясь не обращать внимания на молчаливого мужчину, сидевшего рядом с ней; пытаясь не думать о специфическом предложении, которое он только что ей сделал; пытаясь не допускать и мысли, что оно ее искушало. Ужасающе, греховно искушало.


Он придавил ее своей тяжестью и оказался глубоко в ней, двигаясь в медленном ритме, который ее тело узнало и на который ответило. Она обвила его руками за талию, уткнувшись лицом ему в плечо, и пыталась сосредоточиться на удовольствии, которое он, как всегда, несомненно, пробуждал в ее теле. Она в предвкушении ждала нарастающего удовольствия нескольких следующих минут, близкого к безумию состояния, которое казалось скорее болью, чем удовольствием, пока не превращалось во взрыв неземного блаженства. Оно всегда наступало. Фредди был добр с ней в постели.

Этой ночью он вошел в нее без поцелуев и ласк и больше времени посвятил медленной части. Это было приятно. Несомненно, очень приятно. Временами она хотела, чтобы эта часть длилась и длилась, чтобы большее удовольствие — и момент развязки — пришли попозже и можно было насладиться их предвкушением. Иногда она думала, что близость к нему, соединение их тел было даже приятнее, чем момент сексуальной разрядки. Хотя нет, пожалуй, не совсем так. И то, и другое по-разному, но в равной степени доставляло ей удовольствие.

Однако в это раз ее мозг никак не мог успокоиться, как обычно бывало, чтобы ее тело могло в полной мере насладиться происходящим. Этой ночью она никак не могла отрешиться от мыслей. Клара крепко зажмурила глаза и сосредоточилась на резких выпадах его тела.

Она была красивой. Стройной, гибкой и очень-очень красивой. И она была влюблена в Фредди. Это было ясно из того, как она отводила от него взгляд, из того практически осязаемого напряжения, которое повисло в воздухе между ними. Клара не знала, почему она вышла за графа Биконсвуда.

Возможно, просто из-за того, что он был графом и мог предложить ей статус, деньги и защиту. В конце концов, она должна была хорошо знать Фредди. Вероятно, в начале лета она была хорошо осведомлена о том, что он по уши в долгах. Ей должно было быть известно, что он был заядлым игроком и бабником. Таким образом, она сделала то, что считала разумным.

Но любила она Фредди. И он любил ее. Этот факт чуть ли не во всеуслышание был озвучен в ложе театра. «Я просил ее выйти за меня, но она выбрала Дэна». Клара резко повернула голову и исторгла звук, который мог быть как стоном, так и всхлипом.

Фредерик поднял голову и посмотрел на жену из-под тяжелых век затуманившимися от страсти глазами.

— Я причиняю тебе боль? — спросил он.

Она покачала головой.

— Я слишком тяжелый?

Она вновь покачала головой.

Он прижался к ее губам в долгом, томительном поцелуе.

— А это приятно, любимая? — прошептал он, не отрываясь от ее рта.

— Да. — О, Боже, он снова так ее назвал. Она задумалась, пытался ли он так же сильно, как она, выбросить из головы события прошедшего вечера. Ей пришло в голову, что он мог представлять, что занимается любовью с Джулией.

За неделю их медового месяца он рассказал ей обо всех своих кузенах и тетях. Клара почти ощущала, что знакома с ними всеми лично. Но ни словечка не сказал о Джулии, хотя каждое лето, когда семья собиралась в Примроуз-Парке, она тоже была там. Она жила там со старым графом, своим приемным дедушкой. А Фредди ни разу не упомянул о ней ни в одной из своих историй. Потому что любил ее. Потому что просил ее выйти за него замуж, а она отвергла его и вышла за его кузена. Потому что, должно быть, ему было больно говорить о ней.

— М-м-м, — пробормотал он, разжимая ее руки на своей талии. Затем он прижал ее ладони к матрасу и, переплетя свои пальцы с ее, завел ее руки над головой. Его язык ворвался в ее рот, и Фредди ускорил темп движений.

Он приехал в Бат прямо из Примроуз-Парка после того, как его отвергли. Увидел Клару, обнаружил, что она богата, и стал добиваться ее с даже большим цинизмом, чем она себе представляла. Женился на ней, когда все еще должен был быть разбит и чувствовать боль от потери любимой. Женщины, которая любила его.

Ее тело отреагировало на его движения. Она почувствовала хорошо знакомое возрастающее напряжение и сокращение мышц. Клара сильно сжала его руки и вновь уткнулась лицом в его плечо. Может быть, она всегда была для него в кровати Джулией. Заменой мечты. Между тем как для нее он всегда, всегда был Фредди.

— А-ах, — выдохнула она и блаженно потеряла все мысли, пока все напряжение в ее теле и вся любовь в ее душе разбивались о него вдребезги. Он пробормотал ей на ушко что-то успокаивающее, и она выкрикнула его имя.

Он повернул ее, прижал к себе и, натянув на нее одеяло, пригладил пальцами ее волосы. Он знал, что она подавлена из-за мыслей о Джулии и о том, почему он так тщательно выкинул из своих рассказов о Примроуз-Парке любое упоминание о ней. «Я просил ее выйти за меня, но она выбрала Дэна». Неужели он действительно произнес эти слова? Это было чуть ли не худшее из возможных объяснений, хотя оно и было правдивым. Но случается, что недосказанная правда может быть хуже полнейшей лжи. Бог знает, какой смысл вложила Клара в его слова. И проблема состояла в том, что он не мог дать ей дальнейших объяснений, не ухудшив текущего положения вещей.

Он нежно ее поцеловал. Он пытался вложить в их занятие любовью немного нежности, отказавшись от мысли снова отправиться развлекаться, когда проводит ее домой из театра. Господи, да если она узнает всю правду, она отвернется от него, полная еще большего отвращения, чем в конце их медового месяца, когда она отвергла его лживые заверения в любви. Он действительно испытывал к ней нежность, привязанность. И дело было не в том, что он начал в нее влюбляться, размышлял он, просто он начал узнавать ее ближе и она ему нравилась. Он хотел защитить ее.

Ему было не все равно.

Вдруг она резко и нетерпеливо повернула голову, так что его пальцы запутались в гуще ее волос.

— Ненавижу свои волосы! — сказала она с горячностью, которая совершенно застала его врасплох. Он-то думал, что она уже готова заснуть. — Они просто уродливы. Как и все остальное в моей внешности. Ненавижу их.

Он слегка отстранился, чтобы иметь возможность увидеть в темноте ее лицо.

— Клара, они вовсе не уродливы. Они у тебя густые, сияющие и здоровые. И ты не уродлива.

— Они ужасны, — сказала она дрожащим от чувств голосом. — Всегда выглядят так, словно у меня на голове безобразный черный тюрбан. У других женщин волосы красивые.

— Сейчас в моде короткие волосы, — сказал он. — Полагаю, твои, Клара, вьются от природы. Почему бы тебе не попробовать их подстричь?

— Они все равно будут выглядеть уродливо, — ответила она капризно, словно маленький ребенок, но он не улыбнулся. Она явно была очень расстроена, и не только из-за своих волос.

— А я думаю, они буду выглядеть очень красиво.

— Это ты так говоришь, — сказала она. — Зачем я только об этом заговорила. Сама не знаю зачем. У меня и в мыслях такого не было.

— Я могу завтра пригласить кого-нибудь, чтобы тебя подстригли по новейшей моде, — сказал он.

Казалось, ее охватила апатия.

— Папа никогда бы не позволил мне подстричь волосы, — сказала она.