Мэри Бэлоу - Танцуя с Кларой

Клара думала, что не сможет вынести холодные слова о том, что для нее нет никакой надежды. И ей была невыносима мысль, что Фредди узнает об этом.

— Гарриет, — сказала она, — пожалуйста, дерни за сонетку. Хочу, чтобы Робин отнес меня наверх в мою комнату. Пора переодеться к обеду, конечно, если вы, Фредди, не захотите его на полчасика отложить.

Он поднялся на ноги.

— Нет, — сказал Фредерик. — Оставьте в покое звонок, мисс Поуп. — Он наклонился и поднял свою жену на руки.

Она не ожидала этого, хотя, когда он в прошлый раз был в Эбури-Корте, он всегда переносил ее с места на место сам. Она не ожидала этого и не успела приготовиться к ощущениям, вызванным соприкосновением с его руками и телом. Клара обняла его рукой за шею. Его волосы были длиннее, чем раньше. Так они выглядели еще красивее.

Поднимаясь вверх по лестнице привычным быстрым шагом, Фредерик молчал и не смотрел на Клару. Ей хотелось, как раньше, прижаться щекой к своей руке, лежавшей у него на груди, но Клара не сделала этого. Она держала голову прямо, отстраняясь от него, как обычно делала, если ее нес Робин.

Фредерик опустил ее в кресло в гардеробной и дернул за сонетку, вызывая ее горничную. Он замешкался, возможно, почувствовав, что выйти из комнаты, ничего не сказав, будет слишком грубо.

— Фредди… — начала Клара. «Добро пожаловать домой, — хотелось ей сказать. — Рада видеть вас. Простите меня. Вы же все еще не простили меня, так?» Она хотела восстановить какую-то часть покоя и непринужденности в отношениях между ними. Но правильные слова не находились.

Его взгляд на мгновение задержался на ней. Затем он наклонился, быстро и крепко поцеловал ее, не разжимая своих губ, и, не дожидаясь прихода горничной, вышел из комнаты.

Обед и последующая пара часов в гостиной, вопреки опасениям Клары, прошли с большей непринужденностью. Фредди решил быть забавным и очаровательным, что ему отлично удалось. Даже Гарриет поддалась. И все же во всем этом сильно не хватало былой душевности. Клара с некой ностальгией вспоминала неделю их медового месяца, когда он так же развлекал ее, но при этом держал ее за руку или обнимал за плечи. Были и улыбки, и поцелуи, и нежности, которые она тогда находила такими раздражающими.

Если бы только она тогда проглотила свое раздражение и промолчала. Но, возможно, это не имело бы значения. В любом случае через несколько недель Фредди устал бы ее очаровывать и уехал бы в Лондон, что он сделал и так. Вероятно, это произошло бы чуть позднее, чем случилось на самом деле. Но обязательно случилось бы. Ничего бы не изменилось. За исключением того, что тогда он, вероятно, смог бы смотреть ей в глаза и звать ее по имени.

Вечером он отнес ее в комнату и вызвал горничную. Он не сказал, придет ли к ней позже. Но она все равно не спала, ожидая его, надеясь, хоть и сомневаясь, что он придет. Испытываемое к нему желание доставляло ей ужасную боль. Она хотела, чтобы он был рядом. Хотела ощущать на себе его тяжесть, тепло его губ, глубину и близость соединения их тел.

Спустя несколько долгих и одиноких часов она заснула.

Фредерик больше часа мерил шагами комнату, затем лег, но еще час или два бодрствовал.

Она была его женой. Он имел полное право придти к ней и овладеть ею. Ведь она ни разу не отказывалась его принять. Напротив, даже в их брачную ночь она сгорала от желания. После этого ее удовольствие от их соитий только возрастало. Клара всегда достигала кульминации, даже когда он будил ее посреди ночи и она лежала по ним еще сонная и не совсем проснувшаяся.

Ей было легко доставить удовольствие, потому что она сама предвкушала его и всегда показывала лишь радость вне зависимости от того, что творили его руки и губы. Она абсолютно не страдала свойственным благовоспитанным леди неприятием сексуального возбуждения, проявления которого Фредерик ожидал от нее или любой другой своей потенциальной невесты.

Ничто не мешало ему пойти к Кларе. Он желал ее и на удивление сильно. Даже воспоминание обо всех опытных девицах, которые были у него за прошедшие два месяца, не умаляло того обстоятельства, что сегодня вечером Фредерик хотел свою жену.

И все же мысли обо всех девушках и женщинах, которыми он так энергично и с энтузиазмом наслаждался, охладили его. Он не был ничем болен, так как слишком тщательно выбирал женщин, не желая рисковать. Но в любом случае все, что он мог предложить своей жене, — лишь собственное замаранное тело. Он поместит в нее то, что всего две ночи назад было в другой женщине. А за сутки до этого — еще в одной. И так на протяжении двух последних месяцев.

Клара заслуживала лучшего.

Кроме того, она презирала его. Клара знала, что он был охотником за приданым и обманщиком. Она должна ненавидеть его, в то время как с самого его приезда сегодня днем обращалась с ним со спокойной учтивостью: очень спокойно, очень любезно и очень бесстрастно. И в то время как повиновалась его воле, не задавая вопросов.

Она должна ненавидеть его. Как она могла не испытывать ненависти? Бог свидетель, он сам себя достаточно сильно ненавидел.

Фредерик боролся с желанием, хотя не привык так себя сдерживать, это давалось ему нелегко. Он боролся и победил. Ценой нескольких часов сна.

Клара несколько раз была проездом в Лондоне, но никогда не оставалась там. Это был город, который она всегда очень хотела посмотреть, но в действительности никогда не видела. Или, возможно, размышляла она по мере того, как их карета проезжала по улицам, приближаясь к городскому дому, это просто была та жизнь, которой она хотела жить, но не могла. Вокруг были жизнь, движение и шум.

— Ох, как все красиво, — сказала она, вытягивая шею, чтобы как можно больше разглядеть из окошка. — Посмотри, Гарриет. Ты когда-нибудь видела что-нибудь подобное?

— Нет, — тихо ответила Гарриет, хотя Клара знала, что она тоже была взволнована. — Я всегда думала, что Бат — шумный и оживленный город, но он не идет ни в какое сравнение с этим.

— Ни одна из вас никогда прежде не была в Лондоне? — спросил Фредерик.

— Только проездом, — ответила Клара. — Много лет назад, когда мы только вернулись из Индии, и я все еще плохо себя чувствовала. Гарриет же вообще не была.

— Тогда мне придется позаботиться о том, чтобы вы увидели все, достойное просмотра.

Впервые в его голосе прозвучали искренние дружеские нотки. Означало ли это, что они задержатся здесь дольше, чем на день или два? И что это не был просто краткий визит, чтобы проконсультироваться с доктором Грэмом? Значит, будет также осмотр некоторых достопримечательностей? Своего рода каникулы? Клара посмотрела на мужа и несмело улыбнулась.

— Все-все? — спросила она, — И мы ничего не пропустим, Фредди?

— Ничего. — Прежде чем он отвел взгляд, в его глазах промелькнуло нечто, похожее на улыбку.

Она задавалась вопросом, чем он занимался в Лондоне эти два месяца. Но она не хотела слишком углубляться в размышления по этому поводу. Ее отец тоже иногда уезжал в город на несколько недель «по делам». Она догадывалась, что это были за дела, также как знала, когда была еще маленькой, почему в их доме продолжала жить красивая молодая индианка, у которой не было каких-то определенных обязанностей в качестве служанки.

Она не хотела думать о связях Фредди с другими женщинами. Она с самого начала знала, что он не будет ей верен, и вполне спокойно смирилась с этой мыслью. Однако сейчас, когда Клара стала его женой и сама познала с ним удовольствие, ей стало немного труднее. Было неприятно думать, что он занимался всеми этими вещами с другой женщиной. С другими женщинами.

— А дом красивый? — спросила она.

— Вы сами сейчас увидите, — ответил он, — Вам он покажется намного меньше, чем Эбури-Корт, но мне он нравится.

Окна четырехэтажного особняка выходили на уютный, тихий сквер. Фредерик на руках внес жену в отделанный плиткой холл с высокими потолками, откуда прямо на второй этаж вела дубовая лестница. Он представил Клару улыбавшейся экономке, сделавшей реверанс, и дворецкому, который чопорно поклонился.

— Хотите посмотреть комнаты на нижнем этаже? — спросил Фредерик.

— Мое кресло в карете с багажом, а я слишком тяжелая, чтобы носить меня на руках, Фредди.

Вместо ответа он отнес ее в первую комнату по левую руку от себя, перед этим приказав экономке показать мисс Поуп ее комнату.

— Это комната для приема гостей, — сказал он. — Обстановкой всего дома занималась моя мать, Клара. Если захотите что-нибудь изменить, то можете смело это сделать.

Но она же здесь не жила. Поэтому ей должно быть все равно, как обставлен дом. Верно? Или он подразумевал, что она некоторое время будет здесь жить? Жить в Лондоне? Иметь возможность посещать театр и какие-нибудь концерты? Как было бы здорово.

— О чем вы думаете? — спросил он. — Вам не нравится?

— Ладно, скажу, — ответила она. — Я думаю, что слишком тяжелая для вас, Фредди.

— Вы просто пушинка, — сказал он. — Ну, может, полторы пушинки. Вы немного прибавили в весе.

— Долгие прогулки на свежем воздухе вызывают голод, — ответила она. — Придется быть осторожней, чтобы не стать слишком толстой.

— До этого вам еще долго, — заметил он. — Вы отлично выглядите.

У нее потеплело на душе от комплимента. Два месяца назад он бы сказал, что она красавица и что он ее любит. И она осталась бы совсем равнодушной. А эта сдержанная похвала прозвучала гораздо искреннее.

— И на вашем лице появился румянец, — сказал он.

— Я никогда не чувствовала себя более здоровой, — ответила она. — Вы уверены, что нам стоит беспокоить доктора Грэма, Фредди? Я неловко себя чувствую, когда меня тыкают, колют и дергают.

— Тем не менее, — ответил он, выходя из салона и направляясь в кабинет и библиотеку, — вы встретитесь с ним, Клара.