Я побежал, грубо расталкивая людей, прокладывая себе путь локтями и коленями и все время озираясь по сторонам в надежде, что увижу ее где-нибудь в боковом проходе. Какой-то человек схватил меня за руку, тыча в прилавок, который я задел. Но я резко стряхнул его руку и продолжал двигаться дальше. Люди испуганно шарахались от меня. Наконец я снова увидел женщину с ребенком, но теперь пропал Шами. Она стояла на углу, глядя куда-то вправо. Я стал было прокладывать к ней дорогу, но, увидев меня, женщина тотчас же устремилась прочь. Я решил не преследовать ее и свернул в темный, узкий проход. Проход был почти полностью забит блеющими овцами, зато в конце его я успел заметить фигуру Шами. Он как раз входил в какую-то дверь.

С трудом лавируя между овцами, я начал пробираться вперед. Поблизости не было никаких признаков ни Роберта, ни начальника полиции.

За дверью оказался темный, вонючий коридор. Вонь ударила в нос с такой силой, что поначалу я даже отшатнулся. Заплесневелые стены и вздувшийся линолеум покрывал толстый слой грязи. Я напряг зрение, силясь хоть что-то разглядеть. В нескольких футах справа от меня обнаружилась лестница. Я взбежал по ней, перепрыгивая через две ступеньки. В конце коридора забрезжил дневной свет. Я рванулся туда, на свежий воздух, и увидел безумное переплетение лестниц. Свернув к ближайшей из них, я наткнулся на что-то мягкое и теплое и посмотрел вниз. Передо мной было залитое кровью лицо Шами. Шами застонал. Я склонился над ним, чтобы помочь, и в этот момент кто-то ударил меня ногой по голове.

Я упал на Шами. Из носа и ушей хлестала кровь. Пробежав по мне, нападавшие устремились к тому выходу, откуда я пришел. С трудом поднявшись на ноги, я двинулся следом за ними. Раздался выстрел, и я снова нырнул в тень. Потом послышался топот и крики. С улицы доносилась стрельба, и я сделал несколько шагов на звуки выстрелов. Нападавшие – а их оказалось четверо – бросились врассыпную, и полицейские растерялись. Я увидел, что один из бандитов нырнул в извилистый переулок, и побежал следом за ним. Вынырнули мы в самом сердце базара. Я остановился и огляделся по сторонам. Кто-то закричал – и с места сорвался черный «пежо».

В мгновение ока я оказался рядом с такси, выволок из него водителя и. стал заводить машину. Тут дверца распахнулась, и на пассажирское сиденье плюхнулся Шами. Его разбитое лицо все еще кровоточило.

– Поехали, мистер Белмэйн! – закричал он.

Мы влились в поток транспорта. Шами высунул голову в окно и кричал всем, чтобы они убирались с дороги. Купола и минареты проносились мимо с калейдоскопической скоростью. Позади я слышал вой полицейских сирен, а впереди мчался черный «пежо». Внезапно, заскрипев тормозами, он свернул на Дорогу Пирамид. Я свернул вслед за ним и едва успел нажать на тормоза, чтобы не врезаться в парочку верблюдов. Остальные плотным кольцом окружали черный «пежо». Я выпрыгнул из машины. Но внезапно верблюды расступились, и «пежо», быстро набирая скорость, исчез вдали. Отчаянно сигналя, я показывал погонщикам верблюдов, чтобы они разогнали животных. Тут из-за угла выскочила полицейская машина. Каким-то образом ей удалось избежать верблюжьей блокады, и она помчалась вдоль дороги вслед за «пежо».

К тому времени как верблюды наконец расступились не было уже никаких признаков погони. Проехав две мили и глядя на уходящую в бесконечность дорогу, я понял, что дальнейшее преследование бесполезно, и повернул обратно. Через несколько минут я заметил, что нас догоняет полицейская машина. Я посигналил, и она остановилась. С заднего сиденья выбрался начальник полиции.

– Нашли! Разворачивайтесь и езжайте следом за нами. Если потеряете нас, Шами знает, где Александрийская дорога. А ты, Шами… – Он добавил что-то по-египетски и полез обратно в автомобиль.

Вскоре мы подъехали к роскошной вилле. Ворота были заперты. Один из полицейских подошел к ним и что-то долго говорил по интеркому. Потом к нему присоединился начальник полиции. Он некоторое время слушал разговор, затем вернулся к машине и открыл заднюю дверцу. Оттуда вылез Роберт, и они вдвоем, подошли ко мне.

– Паша там, внутри, – сказал начальник полиции. – Он хочет с вами говорить. Я согласился подождать снаружи, но мистер Литтлтон тоже пойдет туда. Думаю, вы уже успели понять, что Паша – очень опасный человек. Прошу вас, просто выслушайте его и не делайте никаких глупостей.

Я кивнул. Через несколько секунд ворота виллы начали медленно открываться. Въезжая, я заметил, как начальник вместе с двумя полицейскими прокрались вслед за нами и затаились в кустах.

Мы с Робертом подошли к двери. Я осторожно потрогал ручку, и, к моему великому удивлению, дверь открылась. Прихожая, украшенная зеркалами в позолоченных рамах и устилающими пол тигровыми шкурами, была пуста. Я обернулся к Роберту, но внезапно двойные двери, ведущие в внутренние помещения, распахнулись.

– Мистер Белмэйн?

Первое, что поражало при встрече с Пашой, – его фантастически обаятельная улыбка. А второе – его рост. Даже в высоченном проеме двери виллы ему приходилось пригибаться. Пристально глядя на меня, Паша поднял унизанную золотыми перстнями руку и провел по губам длинным пальцем, напоминающим коготь хищной птицы. Его движения были плавными, как у женщины, и тем не менее каждый жест, казалось, таил в себе угрозу. Это было настолько мерзкое сочетание, что я содрогнулся от отвращения.

– Давайте не будем тратить лишних слов, мистер Белмэйн, – протяжно заговорил Паша. – Если вы хотите, чтобы ваша дочь вернулась к вам, немедленно попросите полицию убраться восвояси.

Внезапно самообладание изменило мне и, бросившись вперед, я вцепился ему в горло.

– Ты мне скажешь, где она, немедленно, иначе я тебя просто убью!

Он завизжал, как поросенок перед закланием, беспомощно размахивая руками. И в это время раздался женский голос:

– Отпустите его!

Я резко обернулся. На лестнице стояла женщина, держа Роберта на мушке пистолета. Ее волосы и поллица были скрыты шарфом с блестками, глаза – густо подведены сурьмой. Она смотрела на меня, и я скорее чувствовал, чем видел ее торжествующую улыбку.

Я отпустил Пашу. Он потянулся за пистолетом и окинул нас с Робертом пренебрежительным взглядом.

– По-моему, Кристина, они до сих пор не решили мою маленькую головоломку. Так что это славное дитя послужит нам паспортом на выезд из страны.

Кристина смотрела на него с таким обожанием, которое невозможно представить на лице нормального человека. В этом было что-то от гипноза, от сумасшествия. Паша кивком приказал нам пройти в комнату, находящуюся за его спиной. Мы с Робертом переглянулись, но выхода не было. Не так-то просто его найти, когда к твоей голове приставлен пистолет.

Я уже переступил через порог, но тут внезапно послышались крики, входная дверь распахнулась, и в течение считанных секунд вся прихожая была заполнена полицейскими. Почти одновременно прозвучали два выстрела. Я обернулся, и на мгновение глаза Паши буквально впились в мои. И за этот короткий миг, до того как он упал, я увидел в его глазах больше зла, чем видел за всю свою жизнь. Кристина закричала и метнулась к нему, а потом, прежде чем кто-либо успел отреагировать, схватила его пистолет и направила на меня.

– Ты! – выплюнула она. – Во всех несчастьях всегда был виноват ты и твоя шлюха! Ты убил моего брата, а теперь и мужа. – И она нажала на курок.

Пуля прошила плечо. В следующую секунду полицейские уже скрутили Кристину. Роберт подхватил меня, не дав упасть. Пожалуй, прошло несколько минут, прежде чем я окончательно потерял сознание.

Ночевал я в посольстве, накачанный болеутоляющими. Мою левую руку теперь поддерживала перевязь. Утром меня пришел навестить Роберт. Померив мне температуру и осмотрев рану, медсестра сказала, что я вполне в состоянии передвигаться. По дороге в кабинет посла Роберт рассказывал мне о событиях этой ночи.

Паша не погиб. Пока Роберт возил меня к посольскому доктору, где меня бы не беспокоили журналисты, полицейские эскортировали Пашу в тюремную больницу.

– А что с Кристиной?

– Она в Эль-Катнере – женской тюрьме. – Он остановился, пропуская кого-то вперед, но сам дальше не пошел. – Ты, судя по всему, не знал, что она замужем за Пашой?

– Нет. Но я предполагаю, что именно это имел в виду ее брат, когда говорил, что Паша обладает над ней властью. Думаю, вскоре она очень сильно пожалеет о своем замужестве.

– Почему ты так решил?

– Согласно исламским законам женщина является собственностью своего мужа. А, насколько я понимаю, Паша – мусульманин. В таком случае ей придется столкнуться с неумолимостью египетского законодательства. Учитывая убийство сторожа, подделку маски, нелегальный импорт и экспорт, похищение человека и Бог знает что еще, ее скорее всего ждет смертная казнь.

Я заставил себя задать следующий вопрос, хотя заранее знал, какой будет ответ.

– Они не сказали, где Шарлотта?

Роберт отрицательно покачал головой:

– На вилле ее не было. Полиция обшарила там все закоулки. Но есть и хорошие новости. Звонил какой-то головастик из Каирского музея. Он считает, что разгадал загадку десятой казни.

В кабинете посла нас ждали сам посол, начальник полиции и профессор. Профессор сидел за столом у окна, со всех сторон обложившись книгами.

– Пришлось направить мысль в несколько иное русло, – сказал начальник полиции после того, как были завершены все формальности. – Мой друг, сидящий здесь, так и сделал, и вот, отбросив все ненужное, мы наконец получили ответ.

Профессор сидел, благостно улыбаясь, в то время как начальник полиции объяснял нам, как тому удалось разгадать загадку. Как и все, с чем я сталкивался с первой минуты моего пребывания в Египте, решение оказалось причудливым и доведенным до абсурда.

– Мы просто использовали иероглифы. – Теперь объяснял уже профессор. Причем с таким видом, как будто с помощью иероглифов можно решить любую проблему. – Во-первых, мы взяли посох. Помните: посох Моисея превратился в змею? Таким образом Господь продемонстрировал Моисею, что тот наделен особой силой от Бога. Вот, посмотрите. – Он протянул нам кусок бумаги. – Этот иероглиф обозначает змею.