Заворачивая за угол, чтобы пройти на дорогу, ведущую к тихой улице, где стоял ее коттедж, Лейла начала молиться за жизнь подруги, подумав мельком, а слышит ли кто-нибудь наверху ее просьбы.

В другом конце узкой улочки из ворот дома вышла женщина и направилась в ее сторону. В руках она сжимала палку, но Лейла была слишком погружена в свои мысли, чтобы отметить странность подобной ноши. Вскоре в переулке появилась еще одна женщина, и тоже с палкой. Что-то необычное в том, как они шли, — рядом, но не разговаривая, — вызвало у Лейлы сначала любопытство, затем удивление. И только потом она вдруг заметила, что в руках у них находились столь необычные для слабого пола предметы.

Замедлив шаги, Лейла решила вернуться и пройти дальней дорогой. Ее тревога возросла, когда в другом конце улицы показались еще три женщины и медленно пошли за ней. Каждая держала что-то, что могло служить оружием.

Глубоко внутри появилось чувство страха. Дико озираясь в поисках выхода, Лейла заметила просвет в кустарнике, где вполне могла быть тропинка к соседней улице. Быстро свернув с ярко освещенной улочки в тенистую прохладу, создаваемую бурно разросшимися растениями, она кинулась в сторону предполагаемого прохода. Но он оказался лишь миражем. За зеленью листьев таилась непролазная стена колючих кустарников. В панике развернувшись, Лейла поняла, что поставила себя в очень затруднительное положение, когда свернула с дороги. Там еще оставалась возможность встретить идущего по своим делам солдата или шахтера, или дружески настроенную женщину. Здесь же, в нескольких шагах от улочки, может произойти что угодно, никто не заметит. Сглотнув, так как в горле внезапно пересохло, она, словно загнанный зверек, оглядывалась в поисках спасения.

Все пять женщин свернули с дороги и надвигались на нее, подойдя уже так близко, что она видела ненависть на их лицах, изможденных тяжелой жизнью. Каждая была в простом темном платье, закрывавшем их крепкие тела. У каждой волосы были туго собраны сзади в пучок. Руки, держащие орудия возмездия, были коричневыми и грубыми от тяжелой работы, с сильно вздувшимися венами. Это были женщины города алмазов, но их взгляд никогда не слепил блеск драгоценных камней. Это были женщины, живущие по строгим пуританским нормам, требующим наказания за грехи.

Они подходили все ближе и ближе, и Лейла инстинктивно вжалась в кусты, увидев, что у них в руках. Ее шляпка зацепилась за веточку, сдвинувшись на лоб. Пытаясь высвободиться, она рвала волосы с корнем, так как шляпка была аккуратно приколота к прическе. И крик боли, который она издала, послужил сигналом женщинам, чье воспитание учило видеть дьявола в красоте и веселье. Лейла умоляла выслушать ее, но напрасно. Удары сыпались на ее лицо, спину и плечи, пока они проклинали ее женственность, ведущую к падению мужчин.

Боль вызвала ярость. Толкаясь и вырываясь, Лейла попыталась дать сдачи, но ее сопротивление привело лишь к усилению ударов. Кто-то безжалостно сдернул шляпку костлявые руки вцепились в платье, разрывая его на куски, сдирая ткань с силой, порожденной верой в праведность наказания для блудницы.

Лихорадочно пытаясь защитить голову, Лейла уже не могла сопротивляться. Упав на колени под натиском нападавших, она испытывала еще большее унижение, чем несколько лет назад, когда узнала о двоеженстве Френка. Тогда можно было хоть как-то оправдаться. А ненависть этих женщин заставляла чувствовать себя именно тем существом, которым они ее называли. Сгорбившись под безжалостными ударами, она стала уличной девкой, шлюхой, женщиной без гордости.

И когда Лейла упала на колени, то оказалась полностью в их власти. Ее повалили лицом вниз, продолжая избивать. Щеки девушки были покрыты кровью и слезами, пока она про себя все повторяла и повторяла слова Нелли: «Я не шлюха, правда, я не шлюха».

Когда у нее стало темнеть в глазах, она поняла, что этот крик души был предназначен не атакующим ее женщинам, а Френку Дункану, Саттону Блайзу и десяткам других мужчин, кто пытался купить ее тело с помощью драгоценностей. Но в первую очередь он был предназначен Вивиану Вейси-Хантеру.

Вивиан говорил себе, что дорога все равно проходит мимо бунгало и никто не подумает, что он специально ищет встречи с ней. Обнаружив лишь странную маленькую служаночку и ее не менее странную дочку, Вивиан решил ждать, пока Лейла не вернется от врача. Наверняка он сможет помочь ей чем-то. Уверив больную девушку, что скоро ей станет легче, он уселся у окна, откуда открывался вид на улицу.

С той последней встречи Вивиан не раз выезжал на разведку с целью определить силы врага — прибыло ли подкрепление, или, наоборот, часть сил оттянули для помощи сражающимся у Магерсфонтейна. Результаты оказались неутешительными. Они потеряли двоих и обнаружили, что количество буров под городом осталось таким же. Чтобы хоть чуть-чуть снять напряжение подобных вылазок, он написал Лейле, затем зашел к ней, когда из ее ответов понял, что жизнь актрисы полна бесконечных светских развлечений, не оставляющих времени ни на что иное. Зная, что сегодня вечером они должны будут встретиться на одном из подобных мероприятий, Вивиан решил сначала поговорить с ней, пытаясь избавиться от слабого подозрения, что Лейла вновь неискренна и играет какую-то роль, согласившись с его предложением на прошлой неделе.

Беспокоясь, так как Нелли сказала, что хозяйка ушла не менее получаса назад, Вивиан вышел на веранду. И почти немедленно заметил вдали коляску. Он почувствовал сильное облегчение и кинулся к воротам.

Врач был один. И чувство облегчения переросло в тревогу, усилившуюся, когда доктор рассказал, что мисс Дункан собиралась вернуться домой, когда Питер Ван Клифф предложил самому съездить за врачом. Вивиан проводил доктора в комнату Нелли, а сам снова вышел на веранду, подумав, что ему следует отправиться на поиски Лейлы.

Полуденное солнце жарило пустую пыльную дорогу, жара заставила замолчать даже птиц. Единственным звуком были пульсирующий стрекот цикад и далекое клацанье машин.

Что здесь будет через несколько месяцев? Ждет ли его смерть, пока он защищает этот чужой город? Если нет, и ему в один прекрасный день удастся выехать за периметр города, чтобы продолжить борьбу в других местах, часть его души останется в Кимберли. Судьба снова свела их обоих, и, пока он жив, только Лейла будет обладать его душой и сердцем. Если раньше и были сомнения, то сейчас он это знал наверняка.

Вивиан вдруг заметил еле уловимое движение на застывшем фоне, но не сразу понял, что это было. Прищурив глаза, Вивиан смотрел, как что-то медленно появляется вдалеке и движется в его сторону. Перейдя на другую сторону веранды, он глазел на удивительную фигуру, материализовавшуюся будто из-под земли. Вивиан, нахмурился, пытаясь найти объяснение странному виду и поведению этого существа. Оно шло, шатаясь, но тем не менее придерживаясь одного направления, и выглядело мальчиком в необычном шутовском наряде.

Несколько мгновений Вивиан стоял, пригвожденный любопытством. Затем какое-то предчувствие заставило его перепрыгнуть через перила и броситься к дороге. Он задышал часто и болезненно, когда узнал Лейлу. Пораженный, он замер в нескольких метрах от нее. Она же продолжала идти все той же шатающейся походкой, будто ничего не видела и не слышала. Ее длинные белые панталоны были испачканы зеленью растений и кровью, корсаж разорван, груди под ним испачканы лошадиным навозом и темным соком ягод. Синяки уже темнели на ее руках и лице. Один глаз заплыл, рот опух и кровоточил. Красивые темные волосы были острижены, так что оставшиеся короткие пряди стояли дыбом. Красавица Лейла Дункан была уничтожена.

Издав низкий протестующий звук, Вивиан кинулся ей навстречу, протянув руки. Но ее голос — хриплый, искаженный, почти нечеловеческий — остановил его.

— Не прикасайся ко мне!

Эта резкая команда от девушки, которая умерла, но все же осталась жить, заставила его замереть от ужаса, пока она медленно шла мимо, поддерживаемая лишь остатками гордости. И уважение к этому чувству удержало Вивиана, когда она продолжила свой путь в центре пыльной дороги, — в осажденном городе в самом сердце охваченной конфликтом страны.

Но тело оказалось слабее гордости. Пройдя несколько метров, она неожиданно покачнулась и упала, оставшись лежать неподвижно, лицом в пыли. Он кинулся вперед как сумасшедший, схватил ее на руки и побежал к дому. Внутри него полыхали те же чувства, что когда-то заставили застрелить двух англичан. Хотя было слишком поздно пытаться предотвратить боль и унижение, на этот раз он был готов застрелить нападавших, а не жертву.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Вивиан остался в коттедже до вечера. Наложив повязки на раны Лейлы, смыв грязь с тела и дав ей снотворного, врач нехотя согласился молчать о происшедшем. Затем он удалился, пообещав прислать сестру для ухода за обеими пациентками и надежную цветную девушку взамен той, что сбежала.

Заглянув в комнату Лейлы, чтобы убедиться, что она спокойно спит, Вивиан посидел немного, пытаясь сообразить, что делать дальше. Главное — не допустить никаких сплетен, а также держать людей вдали от девушки, чья красота являлась жизненно необходимой частью ее профессионального успеха. Ни одна женщина не захотела бы, чтобы ее видели в таком состоянии, тем более актриса.

Он мог только гадать, что же произошло с ней после встречи с Питером Ван Клиффом и его приятелем. Лейла или не могла, или не хотела говорить. Кроме той резкой команды не трогать ее, она больше не сказала ни слова ни ему, ни врачу. Очевидно, что ее жестоко и сознательно избили, но кто и почему — так и останется загадкой, пока она сама не расскажет.

Вивиан вдруг вспомнил о вечернем концерте. Так как Лейла должна играть в нем главную роль, необходимо поговорить с организаторами. Не желая лично обращаться к фон Гроссладену, Вивиан написал записку Францу Миттельхейтеру и договорился с возницей одного из проезжающих мимо дома кебов, что тот доставит ее по назначению. Затем вернулся в коттедж и вновь устроился в кресле около окна, чувствуя, как опять закипает гнев.