— Это ерунда, — заявила Лейла, когда они все одевались крестьянками для первого номера. — Ни один человек в здравом уме не снимет шоу, которое собирает аншлаги.

— Лестер Гилберт снимет, — отозвалась ее соседка, подводя веки. Она повернулась к Лейле, карандаш застыл у нее в руке. — Джек Спратт только сегодня сказал мне, что наш достопочтимый босс полагает, что после этого публика будет ждать от следующего шоу еще больше и валом повалит в театр.

— Это ты так думаешь, — сказал кто-то третий, пробираясь к разноцветному костюму, висевшему на крюке. — Все эти слухи только для отвода глаз, чтобы потешить Аделину. Даже она знает, что шоу развалится, если изъять из него «Прогулку».

— Почему бы Аделине Тейт не развалиться? — пробормотала брюнетка, завязывая туфли. — Это бы решило все проблемы.

— Почему, голубушки! — с притворным ужасом воскликнула ее соседка. — Не говорите мне, что не знаете ангельски добродетельной натуры нашей прекрасной первой леди. На прошлом спектакле, когда декорация Попокатепетля зашаталась, ее ругань заставила бы покраснеть портового грузчика.

— Я не удивляюсь, что она зашаталась, — прокомментировала соседка Лейлы, осторожно обмахивая щеки заячьей лапкой. — Что за идиотское название они дали этой горе. Кто его придумал?

— Это настоящее название. Джек Спратт говорил, что он сам видел его на картинке, — сказала рыжеволосая.

— Что-то я о нем раньше никогда не слышала. Этот разговор всколыхнул у Лейлы в памяти другой разговор. Она подняла глаза.

— Кстати, кто-нибудь из вас слышал о человеке по имени Сирил Родс?

Крестьянка за ее спиной замерла с платком в руке, который собиралась повязать на голове.

— Он играет главную роль в театре Дейли? Стук в дверь прервал их, и мальчик-посыльный внес букет цветов — на сегодня пока третий. Лейла удивилась, узнав, что это ей. Она читала прикрепленную записку, когда в комнату необычно поздно проскользнула Рози, на ходу снимая теплое шерстяное платье и расстегивая застежки сапог. Цветы были подобраны со вкусом: белые гардении и листья папоротника, которые, как ей казалось, очень соответствовали отправителю. Она вспомнила его робкие, вежливые манеры, и теплое чувство всколыхнулось в ней. Как он ухитрился собрать достаточно мужества, чтобы сделать этот жест!

Лейла повернулась к Рози, передавая ей цветы.

— Разве они не прекрасны? Ты никогда не угадаешь, от кого они. От собачки Чарльза.

Рози с изумлением взглянула на нее.

— Так кто же из них темная лошадка? Берегись, моя дорогая. Такие легко могут надругаться над порядочной девушкой.

На мгновение радость Лейлы омрачилась воспоминаниями, но она отбросила их и передала записку подруге, чтобы та прочитала ее.

Дорогая мисс Дункан!

Для того, чтобы восполнить свое крайнее невежество в культурной жизни, я заказал на четверг ложу. Могу ли я надеяться, что вы окажете мне великую честь и доставите удовольствие, согласившись поужинать со мной после представления?

С огромным уважением, Вейси-Хантер.

Рози посмотрела на нее.

— Мне это совсем не нравится. Этот человек, вероятно, впервые отважился изведать грехи молодости, и тебе, возможно, непросто будет с ним справиться. Мне кажется, он из тех, кто сразу приставит пистолет к виску, если ты на него презрительно посмотришь.

Лейла засмеялась.

— Ты насмотрелась мелодрам, Рози. Он всего лишь старый зануда, и слишком уверен в себе. Наверное, он переживал, что обидел меня тем, что не знает, кто такие девушки Линдлей, и таким способом пытается извиниться. Я уверена, что шоу ему совсем не понравится.

— Ты собираешься принять предложение? — спросила Рози, снимая нижнюю юбку и потянувшись за блузкой крестьянки.

— Да, а почему нет? Мне было велено ублажать джентльменов, и я знаю, что с ним я буду в полной безопасности. Мы, вероятно, проведем весь вечер в разговорах об уланах и об этом Сириле Родсе, который что-то сделал с золотыми и алмазными рудниками.

Рози надела костюм и принялась быстро привязывать кружева.

— Собачка Чарльз, вероятно, владеет одним из них.

Лейла покачала головой.

— Вряд ли. Вокруг него тогда было бы столько состоятельных леди, что его за ними не было бы видно. — Она стала прикреплять косынку поверх изящной прически, которая понадобится позже, во время «Прогулки», стараясь не потревожить ее больше, чем необходимо. — Но, несомненно, это будет прекрасный ужин… и он действительно весьма приятное создание.

— Ради Бога, постарайся уберечь свою невинность от лап этого «приятного создания», — пропела Рози, затем вдруг издала короткий вздох и согнулась пополам.

Лейла отвернулась от зеркала.

— Что случилось? С тобой все в порядке? — Она взяла подругу за плечи. Красивое лицо Рози исказилось, и Лейла увидела, что оно бледнее обычного. — С тобой все в порядке? — осторожно повторила она.

Рози кивнула.

— Проклятое несварение. Меня последнее время подводит живот. — Она села на скамейку, стоящую около гримировального столика, обхватив живот руками. — У меня внутри все горит.

Над бровями у Рози выступил пот, и Лейла промокнула его платком.

— Чем я могу тебе помочь? — спросила она. — Хочешь, я пошлю Джимми в аптеку напротив за порошком?

— Нет, это через минуту пройдет. Всегда проходит. Обеспокоенная, Лейла села около нее.

— Как давно у тебя это?

Мутные глаза искренне посмотрели на нее.

— Это не то, Лей. Я бы желала, чтобы это было то. От того можно было бы избавиться.

— Нельзя, — сказала Лейла, вспомнив свои собственные страхи год назад. — Только не с джентльменом. Он даст тебе пригоршню денег и адрес тихого, маленького местечка, где ты сможешь провести несколько месяцев, пока все не кончится. — Она встала. — Я скажу Джеку Спратту, что ты сегодня не можешь выступать.

— Не надо. К началу спектакля все пройдет. — Рози тяжело вздохнула. — Я сама виновата. Я не ем, чтобы похудеть, а когда надо идти сюда, чувствую, что нет сил, и наедаюсь.

Лейла снова села и взяла Рози за руку.

— Мужчины жестоки. Без них было бы гораздо лучше. Фигляр Майлс наверняка утешился где-то на стороне. Не позволяй выбить себя из колеи, Рози.

— Не продолжай, милая, а то я заплачу, — хрипло сказала Рози. — О Господи, уже увертюра. — Она быстро встала и сдернула с крюка косынку. — Ты думаешь, кто-нибудь заметит, что у меня сегодня цвет лица не как в Южной Америке?

— Джек Спратт заметит, — мгновенно ответила Лейла. — И мистер Гилберт, если придет к началу спектакля. Все равно, мне кажется, они скорее смирятся с бледнолицей крестьянкой, чем если ее не будет вообще. — Схватив реквизит, она побежала к двери. — Ты хочешь корзину с фруктами или с рыбой?

Рози, пошатываясь, пошла следом.

— С фруктами. Если слухи о том, что шоу закрывают, подтвердятся, то девушки с картонной рыбой получат расчет без надежды на новый контракт.

Занавес пошел вверх, и раздались аплодисменты. Свет ударил Лейле в глаза, и темно-красный бархатный занавес сменился темнотой зала и рядами горящих лиц. Она не видела публику, но ощущала ее, слышала ее, даже чувствовала запах. Покашливание, шепот, шарканье ног, запах табака, духов и холод ночи, забирающийся под пальто и шарфы. Осознание скрытого присутствия зрителей наполняло Лейлу необычным возбуждением. Под привычную мелодию она двигалась по сцене. Как она мечтала встать первой в этой шеренге из тридцати девушек, как жаждала первой вступить на пустую сцену под волнующую, пульсирующую мелодию. Она хотела трепетать, услышав вздох, который всегда прокатывался по переполненным, хоть и невидимым рядам, когда первая миниатюрная брюнетка появлялась в сногсшибательных перьях, возвещая, что начинается то, чего они все так ждали. Двигаясь по сцене, она молила Бога, чтобы Лестер Гилберт не закрыл шоу прежде, чем она продвинется на шесть мест в шеренге.

В этот четверг Лейла сделала первый шаг к цели. Девушке, которая была второй, из-за смерти матери дали на несколько дней отпуск, чтобы она отвезла младших братьев и сестер к родственникам. Каждый продвинулся на одно место вперед, а последнее место заняла стажерка. Лейле это казалось благоприятным знаком. Ей было особенно приятно, что это временное перемещение произошло, когда Чарльз Вейси-Хантер был в зале. Во время представления она украдкой бросала взгляды на ложи, но в них было так много усатых мужчин, одетых в вечерние костюмы, что в темноте было невозможно найти кого-то одного.

В ее собственном гардеробе не было платья, подходящего для такого случая, поэтому Рози одолжила ей свое, из бледно-желтого сатина, со смелым вырезом, маленькими буфами на рукавах, лифом, украшенным серебряными бусинками, и длинной спадающей юбкой.

— Конечно, мне его купил Майлс, — весело сказала она Лейле, когда после закрытия занавеса они вернулись в гримуборную. — Когда я отослала назад его подарки, платья решила оставить. Его следующая подружка получит алмазный браслет, украшения для волос из слоновой кости, музыкальную шкатулку, несколько полупустых флаконов французских духов и веер ручной работы. Но я поклялась, что она не будет выглядеть, как я… или носить мои шелковые подштанники. — Она энергично поцеловала Лейлу в щеку. — О, Лей, какие мы дуры, когда дело касается мужчин. Иди и наслаждайся ужином с собачкой Чарли, но не влюбляйся в него. Пожалуйста… ради меня. Лейла засмеялась.

— Не беспокойся, ему не придется покупать для меня шелковые подштанники.

— Ты в этом платье выглядишь даже лучше, чем я, — великодушно призналась Рози, застегивая ей крючки на спине. — Мне больше идет синий цвет.

Лейла была слишком взволнована, чтобы ответить. Она послала короткую записку, что принимает приглашение, но сейчас уже жалела об этом. Спектакль утомил ее. Ей хотелось вернуться в свой подвал, приготовить чашку какао и пойти спать. Разговор с Чарльзом требовал большого напряжения: он был хорошо образован, и она уже сомневалась в исходе нынешнего вечера. То, что Майлс Лемптон прошел с Рози «весь путь», зависело от самой Рози. Большинство мужчин знало, что приглашение на ужин означает только ужин и не более того. Но что, если Рози была права, и этот робкий холостяк вобьет себе в голову что-нибудь еще?