Утром Амита как обычно простилась с Джоти до вечера, поцеловав женщину в щеку перед выходом на очередные поиски работы. Только идти сегодня предстояло не дальше угла соседнего дома, потому как Амита не собиралась отступать от задуманного. Ждать девушке в своем укрытии пришлось до полудня, когда снова появился тот мужчина на велосипеде и в шляпе. Глядя на него, казалось, что шляпа и велосипед ни в коем случае не могут существовать отдельно, а значит, одно без другого никак смотреться не будет. Амита затаила дыхание. Теперь нужно подойти к окнам их с Джоти комнат, чтобы самой все увидеть. Слегка пригнувшись, шпионка начала подбираться к цели. Сердце колотилось, руки вспотели. Наконец, на счет «три» Амита привстала как раз в нужном месте и ее глазам предстала картина: тот самый незнакомец стоит с Джоти посреди комнаты и вовсю крутит бедрами, покачиваясь в такт музыке. Повариха делает то же самое, явно исполняя в этом дуэте ведущую роль. Надо сказать, что за лето женщина подучилась танцевать и теперь двигалась вполне свободно, даже невзирая на полноту и маленький рост. В ней теперь танцевала душа, а ведь это самый главный компонент индийского танца. Все это зрелище смотрелось так неожиданно и забавно, что невольный смех вырвался у Амиты из самого сердца, ликовавшего, что вовсе нет беды. Этой радостью она чуть не выдала свое присутствие, а ведь так не хотелось портить такой прекрасный танец!

По возвращении домой Амита ласково спросила Джоти о мужчине, который снова приходил сегодня. Она добавила, что спросила у соседки и выяснила, что гость навещал вовсе не ее, и в таком случае выходит, что его принимала Джоти. Сообразив, что попалась в ловушку, женщина смутилась окончательно, чуть не упала со стула, сев на самый его край, а потом робко сказала:

– Мне стыдно это признать, но я… я учу того мужчину танцевать. Да, индийской женщине в моем возрасте не прилично таким заниматься, однако, он – иностранец и ему интересна индийская культура. Вроде бы он даже пишет книгу про нашу страну.

Тут Амита хотела что-то добавить, но не успела, потому что Джоти завопила как заведенная:

– Мы встретились с ним совершенно случайно – он заметил в окно, как я танцевала, придя на звуки музыки. Я говорила ему, что танцую не так хорошо и красиво как ты, но он оказался впечатлен моим танцем и предложил мне давать ему уроки. Ты осуждаешь меня за это? – женщина осмелилась поднять глаза на Амиту.

– Ну что вы?! Это замечательная идея!

– Послушай, дочка, я придумала! – в глазах женщины светилось воодушевление. – Ты не можешь найти работу по душе, а ведь это очень плохо, заниматься тем, что не нравится, тем более в твои-то годы. Так может быть тебе самой давать уроки танцев иностранцам, детям? Я уверена, что ты справишься с этим!

Теперь настала очередь Амиты смущаться, потому что она не знала, что ответить. Конечно, план был хорош, только, наверное, нужно столько всего предусмотреть, рассчитать, а это будет не так-то просто. Но, как говорится, – стоит только приняться за дело, сделать первый шаг, и тогда все проблемы расступятся перед смелостью идущего по новому пути. Оказалось, что желающих заниматься танцами очень даже много, так что у Амиты почти не было свободной минутки. Пусть так, зато какое счастье, что она может заниматься любимым делом.

Особенно Амите нравилось заниматься с детьми. Один шестилетний мальчик даже назвал ее мамой, неожиданно подбежав и прижавшись нежной щекой к лицу девушки. Это было так трогательно, что Амита не смогла сдержать слез умиления. После этих слов что-то переменилось в душе девушки, она поняла, что значит слышать это самое важное слово в жизни. Так можно сказать только человеку, дороже которого нет на свете. Вечером, когда Джоти зашла к Амите, пожелать ей спокойной ночи, важные слова сами выпорхнули из сердца и стали зримыми в улыбке благодарности на губах Джотти. Амита сказала легко и свободно: «Доброй ночи, мама! Я люблю тебя».

Глава 7 Город, нарисованный дождем

Вот уже несколько недель в Мадхупуре не прекращались дожди. Это были не просто капельки, падающие с края неба на землю, словно жемчуга на длинные роскошные волосы молодой индианки. Дождь представлял собой сплошную стену из ожидания, сплетенного с тихой надеждой на то, что за пределами дождя снова будет солнце, свет. Только придет он не так скоро, потому что дождь только вступил в свои права, начинался его сезон, его танец с июня по сентябрь. В эти дни Индия преображается, превращаясь в страну, полную чистого света. Дождь словно омывает ее тело. Интересно, что на этот период многие индусы дают себе обеты. К примеру, такие как перестать курить или не употреблять опьяняющих средств и воздерживаться от развлечений.

Амита же дала себе обещание больше не попадаться на глаза Калидасу. Ей пришлось прекратить занятия танцами, так как приходить ее ученикам, взрослым и маленьким, было сложно. В это время она активно занялась освоением кулинарных премудростей, которые с огромным терпением ей преподавала мама Джоти.

Амита помнила, как в шестилетнем возрасте обсыпала себя мукой, так и не сумев приготовить лепешки. Теперь, спустя 12 лет она во что бы то ни стало должна научиться управляться с кастрюлями и поварешками, ведь ей еще предстоит выйти замуж, как частенько напоминает ей об этом женщина. Конечно, она переживает за девушку, проявляет таким образом заботу о ней, только вот о замужестве и речи пока быть не может. У них только пошло на лад все дело, потихоньку стали копиться деньги, дети тянутся к ней, и она любит их, а потому не сможет вот так все оставить. К тому же, ей не встретился пока человек, который изменил бы видение мира для нее, заставил сердце каждый раз умирать от разлуки и возрождаться от поцелуя. Когда Амита делилась с Джоти такими своими мыслями, та только вздыхала, приговаривая:

– Как же может любовь просто взять и постучать в дверь? Она такая дама, что ее нужно поискать, побороться за нее, выстрадать, вымолить, дождаться, понимаешь?

– Вот именно, что любовь нельзя найти, когда ищешь. Ее можно обнаружить только внезапно. Я верю, что судьбой предназначенный человек однажды постучит в дверь моей души, а потому я буду держать всегда ее открытой.

– Только смотри, чтобы в открытую тобой дверь не вошли люди с плохими намерениями. В жизни тебе встретится еще много подлости и коварства.

– Мама Джоти, какой-то настрой у тебя не радостный, будто все плохо в мире и вообще теперь не жить.

– Что ты, дочка, конечно жить. Просто опыт, похожий на старинную пуховую шаль, особо не греющую, но близкую к телу из-за того, что это только мое богатство, говорит о том, что не все мечты сбываются и нужно быть осторожной, прежде чем открывать душу. Особенно такой умнице и красавице как ты.

Амита махнула рукой, словно хотела возразить, что вовсе не такая она умница, не столь хороша собой, но слова не успели слететь с губ, как в дверь постучали. Для Джоти и Амиты это было особенно невероятно, ведь они только что вели разговоры о любви, стучащей в двери, да к тому же ливень за окном нисколько не сбавлял силу, так что только очень важный человек, либо сумасшедший, мог прийти в такую погоду. Стук становился все настойчивее. Джоти, отправившись открывать дверь, успела пошутить, что это, должно быть, любовь услышала молитвы Амиты и собственной персоной пришла к порогу девушки. Обе засмеялись. Однако улыбки быстро стерлись с их лиц, словно нарисованные актерским гримом и смытые дождем. На пороге стоял полицейский.

– Мне нужно поговорить с Амитой Синдх. Она здесь проживает? – голос уже не очень молодого мужчины по твердости напоминал каменную породу. Таким же непробиваемым для эмоций было и лицо.

– Да, проходите. Что случилось? – Джоти, такая маленькая на фоне полицейского, смотрелась особенно беззащитно, а потому просто обязана была отступить. Блюститель закона вошел в комнату, принеся с собой холод дождя и равнодушие того дела, которое повторял ежедневно.

– Амита Синдх? – обратился он к девушке, напряженно прислушивавшейся к происходящему у двери. – Вы арестованы за ограбление ресторана господина Калидаса Баббара, совершенной прошлой ночью.

Девушка непонимающе смотрела на полицейского, собирая растерявшиеся в голове слова.

– Но, я ничего не делала. Меня не могло быть в ресторане, потому что я спала дома. Мама Джоти, подтверди! – женщина тоже принялась что-то объяснять суровому мужчине, однако, тот не желал слушать. Похоже, что вместо сердца у него тоже была каменная глыба. Он, больше не говоря не слова, ухватил Амиту за локоть и вывел на улицу, толкнув в урчащий автомобиль. Джоти плакала, пыталась остановить полицейского, но сил ее было слишком мало, чтобы чем-то помочь своей любимице. Амиту увозили в неизвестность, в тюрьму и только усталая женщина да долгий дождь провожали ее.

– Стой смирно, – привезший Амиту полицейский грубо одернул ее руку, чуть не оторвав край сари, не снятого девушкой после занятий танцами. Надо сказать, что вид для полицейского участка был у нее очень неподходящий, слишком нарядный и праздничный. Смотревшие на нее задержанные присвистывали и выражались в таком духе, что им привели на развлечение артистку. Подначивали, чтобы Амита начала их веселить, а не стояла столбом как неродная. Сердце несчастной сжималось от страха после таких фраз, она не знала, чего ждать ей теперь от судьбы, и будет ли по силам ей доказать свою правоту, ведь на самом деле она совершенно ни в чем не виновата.

Только строгому полицейскому, доставившему мнимую преступницу в участок, похоже, было все равно. Он что-то записал в журнал, поставил свою подпись и вышел. Амиту передали другому полицейскому. По внешности он был моложе первого и гораздо приятнее. Ему можно было дать лет 25. Глаза его еще не потеряли огонек заинтересованности жизнью, губы умели искренне улыбаться, а душа по-прежнему хотела мечтать. Амите этот полицейский понравился, и она попыталась объяснить ему всю историю. Однако, несмотря на мелькнувший в нем интерес, полицейский сделал вид, что ему не до того. Наверное, в этом заключалась его роль здесь – роль равнодушного, до крайности не сентиментального человека. Иногда, чтобы добиться положения на работе, симпатии у людей, нужно претворяться кем-то иным, чем ты есть на самом деле.