– Красивая история, – прошептала Амита. – Жаль только, что в жизни такого не случается.

– Дворцу уже больше трехсот лет, значит и любви падишаха к жене как минимум столько же. Такие чувства бывают, я знаю.

– Откуда? Ты уже любил? – девушка посмотрела на Индру прямо, без всякого смущения.

– Я уже люблю, – сказав это, Индра наклонил голову и коснулся краешка губ Амиты своими губами. Амита, на свое удивление, не отстранилась. Сегодня ей было хорошо, а что будет дальше, знать не хотелось.

Под этими древними сводами Амита ответила Индре «да», когда он попросил ее стать его женой и спутницей жизни. Душа девушки, как и прежде, нашептывала имя Акшая, предавшего их любовь, а разум твердил, что лучшего мужа, чем Индра не найти. Она не станет ждать до старости своего счастья, а построит его сама. Как падишах построил Тадж-Махал. У них будет свой великий дворец, на алтарь которого Индра положит свою любовь, а Амита – благодарность. И этого будет достаточно.

В это верила девушка тогда, увлеченная красивой легендой о вечной преданности и любви, чувствуя себя смелой, готовой на любые жертвы. Когда же пришло время провожать Индру в Дели на службу, решимость покинула ее. Ей и Джоти предстояло взять на себя заботы о подготовке к свадьбе, которую решили сделать скромной, но чем ближе приближался назначенный день, тем пасмурнее становилось на душе. Казалось, что внутри не прекращается долгий, холодный ливень. При этом, как бы не утеплялось тело, душа мерзла. Амита не знала куда скрыться. Она вдруг поняла, что не сможет осчастливить Индру, и сама будет страдать. Наконец, после долгих размышлений, решение было принято. Улучив удачный момент, она отправилась на ту самую крышу, где рисовал портреты Джоти Рави. Взобравшись по шаткой деревянной лестнице на словно раскрытую ладонь дома, девушка подошла к самому краю крыши. Отсюда смотреть вниз было страшнее, чем снизу наверх, но она представила, что внизу плещется зеленое море, такое же зеленое, как ее глаза, и… прыгнула.

Глава 21 Душа открывает глаза

«Динь-динь! Динь-динь!» – словно колокольчики звенели где-то в отдалении. Как туда попасть? Нужно переплыть море белого света, кажущееся необъятным. Он оглянулся в поисках лодки или плота, чтобы подобраться ближе к снова так заманчиво звучащему «Динь-динь!». Вокруг не было никакой переправы, так что можно было уже отчаяться. И тут внезапно из ниоткуда появилась чья-то рука. Тонкая, с изящными пальцами. Женская. Теперь необъяснимый перезвон, похожий на хрусталь, стал явственнее и можно разобрать, что это смех. Знакомый смех – так смеялась Амита. Да, словно колокольчики переливаются на ветру хрустальными голосами. Амита. Мысль о ней словно придала сил и Акшай смог открыть глаза. Ему хотелось увидеть лицо женщины, которую он до сих пор любил. Но, когда веки разомкнулись, и зрачков коснулся бледный день, льющийся из окна больничной палаты, Акшай испытал разочарование. Смех перестал звучать, и совсем близко послышались легкие шаги. Потом Акшай увидел перед собой милое лицо зеленоглазой девушки, поразительно похожей на Амиту, только волосы у этой были коротко подстрижены, слегка не доставали до круглых плеч, укутанных халатом медсестры.

– Как хорошо, что вы пришли в себя, – с улыбкой отозвалась она. – Простите, я, наверное, слишком громко смеялась.

– Ваш смех помог мне проснуться, – слабым голосом, с трудом размыкая пересохшие губы, успокоил ее Акшай.

– Сейчас я принесу вам воды, чтобы вы немного попили.

Медсестра отошла от постели Акшая, и через несколько секунд вернулась со стаканом, в котором плескалась прозрачная жидкость. В этом стеклянном стакане для Акшая сейчас сосредоточились все силы. Только успел он прикоснуться к краю стакана, как дверь в палату стремительно распахнулась. Приборы, контролировавшие состояние Акшая, запищали сильнее. Он волновался, сердце билось сильнее. Однако волнение схлынуло, уступив место удивлению, когда он увидел в дверях скачущего на одной ноге, опирающегося на костыль молодого индуса с перевязанной головой. Подогнутая правая нога была пленницей гипса. Медсестра нечаянно плеснула водой в лицо лежащего пациента от того, что вздрогнула. «Ой», – пропищала она и обернулась к вошедшему, изменив тон на строгий.

– Санджай, вы опять встали с постели! Отправляйтесь в свою палату сейчас же!

– Канта, мне не справиться без вашей помощи, честное слово! – парень придал своему лицу виноватый вид, но при этом остался стоять на месте, чего-то дожидаясь.

– Мне нужно посмотреть за пациентом, который только что очнулся, а потом я приду к вам.

– Если вы задержитесь здесь еще, то я боюсь, что начну вас ревновать, – Санджай посмотрел в сторону Акшая, – симпатичный у вас пациент.

– А я боюсь, что если вы не будете вести себя прилично, то окажетесь на месте этого пациента с травмами, которые я нанесу вам вашим же костылем, – Канта посмотрела на Санджая так строго, как только умела, наморщив небольшой лобик, но при этом глаза выдавали смущение и симпатию, которые производил на нее этот шутник.

Тут неожиданный посетитель подскочил на одной ноге к кровати Акшая и пристальнее всмотрелся ему в лицо. Воспоминания о прошедших нескольких днях промелькнули в мозгу как диафильм: внезапно вырулившее из-за поворота такси, визг шин и взгляд испуганных глаз. Именно этих глаз, которые перед аварией видел Санджай. Злость вскипела в нем, напоминая чайник с кипящей водой. Этот идиот выскочил перед его грузовиком и теперь груз не будет доставлен вовремя, да и Санджай не сможет водить еще месяц. Как он мог?! Костяшки пальцев правой руки, которой он сжимал костыль, побелели от сильного сжатия. Канта, заметившая такую перемену, испуганно смотрела на парня. Нужно как можно скорее вывести его отсюда. Акшай наблюдал, как хрупкая медсестра берет под руку здоровенного парня, выходя вместе с ним из палаты. Ему сложно было соображать, но он понял, что что-то не так стало с этим Санджаем.

Что именно было не так, Акшай понял уже этой ночью. Он проснулся от нескольких толчков в бок. Похоже, кто-то пытается его разбудить. Как только глаза смогли ориентироваться без света, в темноте обозначился силуэт двуногой фигуры, только другой ногой служила подпорка в виде костыля. Перед Акшаем стоял Санджай. Глаз его не было видно, но Акшай и так мог догадаться, что в них нет ничего дружеского. Он с волнением ждал, что предпримет ночной гость. А тот, похоже, устав стоять, присел на край постели. Несколько минут они молчали, пока не прозвучал в тишине палаты ровный тон глубокого голоса Санджая.

– Зачем ты вырулил на дорогу так неожиданно? Ведь мы чуть не погибли.

– Мне угрожали пистолетом, – чуть с придыханием от волнительных воспоминаний ответил Акшай.

– Что? – такой вариант оправдания явно был неожиданным.

– Это долгая история и она не для ночного разговора.

– Отчего же? Ночью, как никогда люди бывают откровенными. Потому что ночью душа открывает глаза, сбрасывает защиту и может быть собой. Почему, думаешь, большинство людей предпочитают заниматься любовью ночью? Уж очевидно не потому, что стесняются, – тут собеседник усмехнулся. – Как раз ночью одна душа может свободно соединиться с другой, а значит любить можно не только тело, но и душу.

– Интересная теория, – отозвался Акшай, подумав, что Санджай довольно интересен. Может быть это, а может потребность выговориться подействовала на него, и он рассказал новому знакомому всю свою историю. Санджай больше слушал, иногда задавая уточняющие вопросы. Когда в окна стал робко заглядывать рассвет, слова у Акшая закончились, так что он чувствовал себя освободившимся, словно сбросившим старую кожу.

– Тебе нужно быть в палате до обхода, иначе медсестра снова будет ругаться, – посоветовал он Санджаю.

– Пусть ругается. Это она просто вид делает, а на самом деле она добрая и, честно говоря, мне очень по душе. Только вот не поддается моим ухаживаниям. Думает, что я играю. А мне делать больше нечего! – при этих словах парень развел руками и слегка хлопнул себя ладонями по коленям в досаде. Нужно что-то придумать этакое, да вот в голову ничего не идет. Я за женщинами не ухаживал уже давно, как-то не до того, – и тут какой-то блеск отразился в глазах Санджая, он в воодушевлении обратился к Акшаю. – Слушай, а что ты скажешь, если я приглашу тебя работать со мной? Я сейчас работаю в одной компании по грузоперевозкам, но хочу уходить и начинать свое дело. Если мы объединимся, то все пойдет гораздо быстрее, а?

Акшай задумался. Этот молодой человек располагал к себе, ему хотелось верить. Но так много приходилось уже ошибаться, что делать какие-то решительные шаги было страшно. Впрочем, у него и так ничего уже не было, так что и терять нечего. Он согласно кивнул и улыбнулся Санджаю. Что ж, рисковать так рисковать. Ведь иначе может вообще никогда ничего не получиться.

– Договорились! Если будут идеи, как произвести впечатление на Канту, приноси с собой в палату через три от твоей с левой стороны. – Санджай подмигнул товарищу и поспешил выйти из палаты. Поблизости слышались шаги медсестры.

– Подожди, – внезапно вспомнив, что хотел спросить еще кое-что, позвал Акшай. – Ты знаешь, что стало с моим пассажиром?

– Да, слышал. Он умер.

«Умер», повторил он мысленно слова друга. Вот как распорядилась жизнь. только почему она не выбрала Акшая, что ему здесь делать еще? Дел не осталось. Впрочем, кажется, одно точно имеется – нужно помочь Санджаю и Канте быть вместе.

Уже на другой день они с Санджаем обсуждали план действий, чтобы этим же вечером его осуществить. В эту ночь снова дежурила Канта, подменявшая заболевшую медсестру, так что им везло. Девушке предстоял обход пациентов перед тем, как придет время отдыха до утра. Когда она вошла в первую палату и дошла по очереди до старенького индуса с тоненькой седой бородой, тот неожиданно попросил послушать его стетоскопом, якобы, он почувствовал, что хрипит. Медсестра задрала майку и от неожиданности чуть не уронила прибор на пол – на спине у дедушки красовалась большая буква «К», выведенная с помощью какого-то красителя красного цвета. Ничего не понимая, она посмотрела на пациента.