Патриция Мэтьюз - Танцовщица грез

– Так-то оно так, но ведь нет предела людской жадности. Я сейчас расскажу вам одну притчу. Только не выдавайте меня.

– Разумеется!

– Так вот. Как-то раз придворный доложил своей королеве, что во время очередных маневров лишь гусары смогли удержать свои позиции. Королева выслушала доклад и спросила придворного: «А если я лично в сопровождении небольшой охраны попытаюсь прорвать их оборону?» – «Они изрубят в капусту ваше величество». – «А вы, оставшись здесь, что бы после этого сделали?» – «Ваше величество! Я поступил бы точно так же, как собака в известном анекдоте. Этот пес сторожил обед своего хозяина. Но оказалось, что того хватил удар и он умер. Тогда пес вспрыгнул на стол и сам съел хозяйский обед».

Мишель засмеялась, но рассказ Яна вызвал у нее неприятное чувство. Если это правда, то как может король доверять своим придворным? Она посмотрела в конец стола, где сидел монарх. И в этот момент поймала взгляд Луи, который смотрел то на нее, то на Яна. Этот взгляд показался Мишель странным. Луи улыбнулся ей и безнадежно пожал плечами. Только теперь Мишель заметила, что сидевшая рядом с ним женщина положила ладонь на руку Луи и нежно ее поглаживает. Мишель почувствовала, что ее вот-вот стошнит от отвращения. Сидевшая рядом с Луи дама годилась ему в матери!

Перед Мишель появилось еще одно громадное блюдо. На этот раз на нем лежал поджаренный на вертеле фазан. Мишель почти машинально взяла вилку и нож, отрезала небольшой кусочек и съела. Фазан был недурен. Но индейка все же дала бы ему много очков вперед!

Одно блюдо сменялось другим, бокал Мишель ни минуты не оставался пустым, она пробовала одно вино за другим, выпивая хотя бы полглотка. Постепенно ее глаза затуманились, желудок перестал принимать даже самые изысканные яства, а голова упорно свешивалась на грудь. Единственным ее желанием было поскорее лечь в постель и заснуть. А блюда следовали одно за другим. Принесли марципаны. Потом – пирожные, пудинги, множество сыров и снова – всевозможные вина. Под конец перед Мишель выросла огромная ваза с фруктами.

На секунду подняв голову и оглядевшись, Мишель увидела сидевших вокруг огромного стола людей, постепенно теряющих человеческий облик. Они громко хохотали, что-то кричали, толкали локтями соседей, наступали им под столом на ноги. По их лицам струился пот, он смешивался с румянами и белилами, с превратившейся в крупные крошки пудрой. Сквозь притирания проступали морщины и старческая кожа. Собрание еще недавно жеманных придворных все больше напоминало цирковых клоунов после представления, не успевших разгримироваться. Но самое ужасное было то, что постепенно из-под слоя белил и румян проступали жестокие, злобные и в то же время совершенно безвольные лица.

Глядя на них, Мишель думала о том, как прав был Ян Маклевен в своем глубоком презрении к этому знатному сборищу. Она чувствовала себя угнетенной, подавленной и мечтала лишь о том, чтобы все скорее кончилось.

– Когда же конец? – спросила она у Яна. – Можем ли мы подняться из-за стола до того, как уйдет король?

– Боюсь, что нет, миледи. Никто не имеет права уходить раньше монарха. Но я думаю, что ждать осталось недолго. Посмотрите, его величество вот-вот уснет прямо за столом.

Мишель бросила взгляд на парадный конец стола. Король, видимо, уже не в силах больше пить и есть, сидел, опершись на локти и закрыв лицо руками. Если он сейчас действительно заснет, подумала Мишель, то всем придется сидеть за столом до утра. Или до той поры, пока монарх не проснется.

Однако король вдруг встал, кивнул разом всему столу и, крепко взяв за руку любовницу, пошел к дверям. Гвардия последовала за ним.

– Слава тебе, Господи! – облегченно вздохнула Мишель, обращаясь к Маклевену. – Если бы это продолжалось, я непременно свалилась бы под стол и опозорила себя навеки.

Ян встал и предложил ей руку.

– На этой стадии возлияний вряд ли кто-нибудь обратил бы на вас внимание. Вы мне позволите проводить вас до ваших покоев?

Мишель встала и оперлась на его руку.

– Спасибо, Ян. Это было бы очень мило с вашей стороны.

Не успели они отойти от стола, как появился Андрэ. Он внимательно посмотрел на Мишель:

– Вы хорошо себя чувствуете, дорогая?

– Замечательно! Почему вас это беспокоит? Андрэ посмотрел сначала на воспитанницу, затем на Яна.

– Месье Леклер, – ответил тот вместо Мишель, – мне доставляет огромное удовольствие вновь видеть вас.

Андрэ озадаченно посмотрел на молодого шотландца. Но через несколько мгновений его лицо озарилось улыбкой:

– Ян Маклевен? С корабля? Извините, но в первую минуту я вас не узнал! Как вы сюда попали?

– Умоляю вас, Андрэ, отложите ваши расспросы на другое время. Я ужасно устала, а мистер Маклевен любезно согласился проводить меня до моих покоев.

– Только до дверей, Андрэ! И ни на шаг дальше. Даю вам слово чести!

Андрэ вспыхнул, усмотрев в словах шотландца некую двусмысленность. Но смолчал и только заметил:

– Завтра утром я хотел бы во всех подробностях услышать вашу историю, мистер Маклевен. Вы заинтриговали меня!

Мишель вновь оперлась на руку Яна, и они вдвоем стали медленно подниматься по широкой мраморной лестнице. У самой двери комнаты девушки Ян поклонился и тихо произнес:

– Смею ли я надеяться увидеть вас завтра утром, Мишель? Этот дворец и вообще Фонтенбло мне хорошо знакомы. Я мог бы стать для вас неплохим проводником.

Мишель кивнула головой. На ее лице появилась усталая, сонная улыбка.

– Это было бы чудесно. Но не будите меня слишком рано. Я готова проспать целую неделю…

Раздевшись, она скользнула под одеяло. Но сон почему-то не шел. Мишель лежала и чувствовала каждую клеточку своего тела, почему-то вдруг ставшие очень большими и твердыми соски… Какое-то непонятное тепло внизу живота… Казалось, что ее тело чего-то ждет… Чего? Перед ее глазами вдруг возник Ян Маклевен. Она чувствовала его ладонь на своей руке, тепло его влажных губ. Но тут же Яна сменил Луи… Мишель ощущала рядом его сильное, большое тело… Наконец в неясном тумане грез стал вырисовываться Арно Димпьер. Перед ней как наяву прошли события того дня, когда он…

Мишель невольно застонала. Что все-таки с ней происходит? Почему ее голова забита подобными мыслями? Почему тело стало предавать ее? Ведь все подчиняется рассудку. Кроме тела… Неужели никак нельзя справиться с этими навязчивыми желаниями?.. Тогда бы вся жизнь стала намного легче…

Ворочаясь с боку на бок, Мишель наконец погрузилась в тяжелый сон, полный незваных эротических грез… Просыпаясь время от времени, она старалась отогнать видения и забыться. Но не могла…

На другой день Уэйн в отвратительном настроении возвращался из Малверна. Рано утром к нему в Уильямсберг прискакал Джон и передал, что Анна желает срочно видеть его по неотложному делу. Кортни тут же поехал в Малверн и застал хозяйку плантации в панике.

– О, Корт! – сказала она прерывающимся голосом, пересиливая рыдания. – Я разорена!

– Во-первых, дорогая, успокойтесь, – ответил Уэйн, нежно гладя волосы Анны, уткнувшейся носом в его плечо. – Мне уже известно, что у вас украли весь хлопок. Джон мне кое-что рассказал.

– Хлопок исчез, Корт! Весь до последнего тюка! Милый, как мне теперь быть? Я ведь не смогу расплатиться с этим мерзавцем Дейдом! Боже мой!

– Давайте сначала подумаем, что можно предпринять.

– Пойдемте к навесу.

Анна взяла Уэйна за руку и повела туда, где еще вчера лежал хлопок.

– Сегодня приезжали покупатели. Но мне пришлось отправить их назад. Потому что продавать нечего. Посмотрите, не осталось ни одного тюка. И я знаю, что это подстроил Натаниэль Биллс! Господи, почему только я не послушалась вас?! Вы же предостерегали меня от этого человека!

– Вы твердо уверены, что это дело рук Биллса?

– Ночью он сбежал, как всякий вор после преступления. Забрал с собой свои вещи. И даже не потребовал платы за работу. Разве этого не достаточно?

– Пожалуй, вы правы, – угрюмо кивнул головой Уэйн.

– Линус, – позвала Анна одного из пришедших в себя сторожей, – подойдите сюда.

Линус нерешительно приблизился.

– Слушаю вас, госпожа.

– Расскажите мистеру Уэйну то, что поведали мне.

– К полуночи нам захотелось спать. Мы решили выпить крепкого чаю. Это отбивает сон. Бен побежал на кухню и скоро вернулся с чайником в руках. Мы уже начали разливать напиток по кружкам, как вдруг услышали неподалеку страшный шум. Тут же бросились туда, но ничего не обнаружили. До сих пор не знаю, что это могло быть. Вернувшись под навес, мы продолжали пить чай. Очень скоро я вдруг почувствовал внезапную сонливость. Такого со мной никогда не бывало. Я встал и пошел к дому, желая предупредить слуг, что больше не могу дежурить. Но не успел сделать и двух шагов, как упал. Проснулся же оттого, что Джон тряс меня за плечо. Было уже светло. Я посмотрел под навес и увидел, что тюки с хлопком исчезли. Простите меня, госпожа!

– Ты ни в чем не виноват, Линус, – постаралась успокоить его Анна. – Иди отдохни.

Она повернулась к Уэйну:

– Понимаете, Корт, этот негодяй Натаниэль сначала устроил шум неподалеку, а когда сторожа бросились выяснять, в чем дело, подсыпал им в чай снотворного.

– Видимо, так. Но я уверен, что за этим стоит Жюль Дейд.

– Дейд? Мне это в голову не приходило… Впрочем… Боже мой! Когда Дейд приезжал сюда в последний раз, он о чем-то долго говорил с Биллсом… Я не придала этому значения, ибо никак не думала, что эти двое могут быть как-то связаны! Что нам делать, Корт? Может быть, обратиться в полицию в Уильямсберге?

– Думаю, что это не лучший выход. У вас нет никаких доказательств. Хотя лично я не сомневаюсь, что хлопок украл Дейд. Продать его он еще не успел. А просто припрятал. Но этого вы также не можете доказать.

– Значит, все пропало?